Порожденная Грехом (2)

Рейли Кора

— А тебе-то что?

— Я знаю, где лежит моя верность. Лука приютил меня, когда мне некуда было идти. Я не тот человек, который растопчет такой подарок.

— Просто передай Марселле, что я вернусь, как только разберусь с делами, и скажи Маттео спасибо за его байк.

Я повернулся и вернулся в машину. Я не нуждался в чувстве вины от Гроула. У меня возникла мысль отправиться в особняк Витиелло и попросить встречи с Марселлой, прояснить с ней ситуацию, но найти Грея, пока его не убили, было моей главной задачей. Как только он расскажет

мне, кто слил информацию о том, что я убил его отца, я смогу решить, как с этим поступить. Я даже не знал, сколько времени это займет, но мы с Марселлой прошли через худшее, чем несколько дней разлуки.

Скоро мы воссоединимся, и, черт возьми, я не мог дождаться, когда вновь почувствую ее вкус.

Марселла

Находясь дома, я все еще ощущала себя странно после нескольких недель неволи. Я проводила с Мэддоксом практически каждую секунду дня, и разлука с ним казалась странной. Я скучала по его присутствию, даже по его грязному рту, и не только в одном смысле, но он, очевидно, сделал свой выбор, чтобы двигаться дальше и наслаждаться свободой, которую мог предложить ему только байкерский образ жизни.

Мои губы искривились от горечи, когда я посмотрела в окно, на улицу перед нашим домом. Я продолжала делать наблюдать, даже если Маттео сказал мне час назад, что Мэддокс не вернется.

Похищение помутило мой разум, хотя я не хотела никому в этом признаваться. Может, и хорошо, что Мэддокс принял решение, для которого я была слишком слаба, слишком увлечена, и разорвал наши отношения.

Действительно ли возможно восстановить отношения в нормальной обстановке, без страха и отсутствия свободы? Мы никогда этого не узнаем.

Я не ненавидела Мэддокса за его уход. Я также сомневалась, не лучше ли было позволить отцу убить Мэддокса, потому что тогда все было бы проще. Жизнь с Мэддоксом стала бы вызовом не только для меня, но и для моей семьи и Фамилье, и я не была уверена, что все бы справились.

Амо издал низкий звук недовольства.

— Хватит пялиться в окно, как собака, ждущая своего хозяина. Он не вернется. Он неверный байкер, и тебе будет лучше без него.

Я бросила на брата свой лучший смертельный взгляд, взбешенная его сравнением.

— Собака будет вилять хвостом и приветствовать своего хозяина после его возвращения, но ты можешь поспорить своей задницец на то, что я надеру Мэддоксу яйца, когда он вернется в мою жизнь.

Амо покачал головой.

— Я знаю, что ты бы так и сделала, но ты должна позволить отцу разобраться с этим идиотом и прикончить его. Это чистая расправа, в которой ты нуждаешься, Марси. То, что это все еще где-то там, сдерживает тебя, и ты действительно не должна позволить этому случиться. Ты нуждаешься энергии и мозгах, чтобы показать солдатам отца, кто здесь хозяин.

Я наконец отвернулась к окну. Только из окна Амо открывался вид на улицы, в то время как мое окно выходило на сады — вероятно, еще одна из папиных мер безопасности.

— Меня ничто не сдерживает. Я могу отделить свое сердце от мозга. Моя работа в Фамилье не имеет ничего общего со мной и Мэддоксом.

— Нет никакого Мэддокса и тебя. Он бросил тебя.

Я сузила глаза.

— Он не может меня бросить. Мы не состояли в отношениях.

Амо отмахнулся от меня.

— Не продолжай. Я не хочу знать подробностей о твоем статусе: «заключённая с бонусами».

Я швырнула в Амо то, что смогла схватить, — тяжелый учебник по алгебре с пола. Ему едва удалось увернуться от него, затем он поднял руки.

— Хорошо. Давай больше не будем упоминать байкера.

— Спасибо.

Я подошла к его дивану и опустилась на него. Амо вернул свое внимание к экрану компьютера, где он читал о топографии Пенсильвании. Я не была уверена, было ли это для домашней работы или для их охоты на байкеров.

— Наши солдаты в конце концов примут тебя, — сказал Амо, но в его тоне прозвучало скрытое «но».

Наши солдаты. Для него все это так естественно. Его приняли с распростертыми объятиями, и никто никогда не сомневался, что он станет Капо, когда отец выйдет на пенсию.

Я также знала, чего Амо не сказал.

— Потому что они уважают и боятся отца.

Он не отрицал этого.

— Я заслужу их уважение.

— Тебе придется приложить намного больше усилий, чем мне.

Я знала это. На женщин смотрели свысока. Мы должны были быть красивыми и уметь держать язык за зубами. Из-за папы я была избавлена от сексистских комментариев, но мужчины не воспринимали меня всерьез из-за меня самой.

— Ты все еще уверена насчет татуировки? — спросил Амо, указывая в общем направлении на мою спину.

Я напряглась, как делала всегда, когда мне напоминали об уродливых словах, вытатуированных на спине.

ШлюхаВитиелло.

— Да. Я не стану тратить месяцы на сведение, чтобы остались шрамы. Люди будут знать, что означают эти шрамы и что случившееся беспокоит меня настолько, что я хочу полностью стереть это с моего тела. Это будет выглядеть слабо. Я сохраню слова, но покрою их своей правдой.

Амо кивнул.

— Может, я тоже набью еще одну татуировку.

Я усмехнулась.

— Удачи в убеждении мамы. Ты бы даже не набил свою первую татуировку, если бы она не была необходима для Фамильи.

— Папа поговорил бы с ней.

Я закатила глаза.

Раздался тихий стук.

— Да, — ответил Амо.

Мама заглянула, выражение ее лица было обеспокоенным, но прояснилось, когда она увидела меня.

— Вот ты где, Марси. Я сначала зашла в твою комнату.

Я редко проводила время в своей комнате. Амо пока не жаловался на мое присутствие. То ли его это действительно не беспокоило, то ли его чувство защиты поднимало голову. Я не была уверена.