Порожденная иллюзией
Шрифт:
– Ты хуже старухи, – протягивает развалившаяся на диване мама.
Жак краснеет и бросает на нее неодобрительный взгляд.
– Нам пора, – говорю я Оуэну, не желая слушать дальнейшую перепалку.
В последние дни напряжение между мамой и Жаком стало невыносимым. Нравится мне это или нет, но он хорошо способствует нашему успеху. А мама, как всегда, все хорошее портит.
Мы спускаемся вниз, и тут из своей квартиры выходит Коул. Я с трудом сглатываю, когда он отступает, освобождая нам дорогу.
–
Коул отвечает тем же, однако глаза его направлены на меня. Я посылаю нить, как он меня учил, и успеваю уловить беспокойство, прежде чем сосед отгораживается щитом. Хотя даже после этого я все еще чувствую сильные волны чужих эмоций. Поначалу это сплошная мешанина, но вот одна эмоция вырывается вперед, чтобы тут же исчезнуть в общем потоке. Это… ликование?
Оуэн ведет меня вниз по ступенькам. За спиной я слышу шаги Коула и, не в силах сдержаться, оглядываюсь. Хочу предупредить его, чтобы был осторожен, но он отворачивается и уходит в противоположном направлении.
Оуэн протягивает руку, и я вкладываю свою ладонь в его.
– Этот англичанин нагоняет тоску.
В груди все сжимается, когда я вспоминаю смех Коула.
– Нет, он просто спокойный. А на самом деле весьма мил.
– Как скажешь, куколка. Поверю на слово. Но меня от него в дрожь бросает.
На меня накатывает раздражение.
– Я тебе не куколка.
Оуэн слегка сжимает мою руку:
– Прости, привычка.
Затем смотрит на меня своими голубыми глазами, я замечаю в них раскаяние и пожимаю его ладонь в ответ. Когда же останавливаюсь, чтобы завязать шарф, позади раздается голос:
– Анна.
Я оборачиваюсь и вижу, что к нам идет доктор Беннет. Тело охватывает напряжение, Оуэн рядом со мной вздрагивает. Что Беннет делает здесь, возле моего дома?
Взяв мою руку, он склоняет голову.
– Надеюсь, вы не возражаете, – говорит, и его серые глаза так искренни, – я позвонил Синтии, чтобы узнать, где вы живете. Хотел лично извиниться за вчерашнее поведение миссис Линдсей. Я понятия не имел, что она настолько неуравновешенна, иначе ни за что бы не привел ее на встречу с вами.
Желудок сжимается, стоит вспомнить ее безумный взгляд…
– Откуда вы могли знать? У меня уже не в первый раз возникают с ней проблемы.
– Я так и понял. Она все говорила какую–то ерунду, мол, вы с матушкой лишили ее клиентов. И еще что-то о… крысе?
Я вздрагиваю. Значит, миссис Линдсей уже давно нас преследует. Не в силах говорить, просто киваю.
Доктор похлопывает меня по руке:
– Что ж, теперь можете не волноваться, дорогая. Вчера ее забрали полисмены, и, если не ошибаюсь, вскоре отправят в клинику Уилларда для умалишенных на севере штата.
Я осторожно вздыхаю с облегчением. Осталось еще слишком много вопросов, чтобы удовлетвориться тем, что именно миссис Линдсей ответственна за мое похищение и хотела навредить маме. Однако как же хорошо, что отныне о ней можно не беспокоиться!
Я от всей души улыбаюсь доктору Беннету:
– Спасибо огромное, что пришли и сообщили.
Он склоняет голову и коситься на Оуэна, который все это время молчал.
– Прошу прощения, грубо с моей стороны… Доктор Беннет, это мой друг – Оуэн Винчестер. Оуэн, это доктор Финнеас Беннет, он читает лекции в Новой Церкви.
Они пожимают друг другу руки, и я молю, чтобы доктор не заговорил о моих способностях.
– Вы ведь куда-то направлялись. Не буду вас задерживать, просто хотел поделиться новостями. – Он снова кивает и уходит по той же улице, откуда пришел.
Мгновение я смотрю ему вслед; желудок беспокойно сжимается. Неужели мы с мамой только что избежали опасности?
Все ведь закончится с исчезновением миссис Линдсей?
– Ты не рассказывала мне о миссис Линдсей, – говорит Оуэн.
Мы останавливаемся, прежде чем перейти дорогу, затем двигаемся к парку.
– Да. Слишком много всего произошло, у меня вылетело из головы. К счастью, теперь все кончено.
Не хочу это обсуждать. Облегчение от полученной отсрочки еще слишком ново, чтобы им делиться.
День холодный и пасмурный, что почему-то кажется весьма уместным; листья с деревьев почти опали, парк выглядит одиноким и наводит тоску. Мы медленно бредем по тропинке, и я замечаю, что даже Кротонская дамба кажется печальной. Уже есть проекты по ее замене, потому, наверное, она чувствует, что дни ее сочтены.
Оуэн улавливает мое настроение; прогулка наша становится унылой. Перед входом в музей он останавливается и достает фляжку:
– Ты замерзла. Вот, выпей. Поможет согреться.
Я качаю головой, и Оуэн сам делает большой глоток.
– Как хочешь. Давай-ка зайдем, пока напрочь задницы не отморозили.
Перед нами простирается главный зал музея.
– Откуда хочешь начать? – Я беру карту.
– Без разницы. Мне больше нравится современность, так что выбирай сама.
– Тогда почему ты выбрал это место? – спрашиваю раздраженно.
– Потому что во время последней нашей прогулки тебя похитили. Я решил, что здесь хотя бы безопасно.
Я не могу сдержать смеха:
– Мы могли бы просто погулять по парку.
Оуэн поводит меня к скамейке у двери, и мы садимся.
– Но ведь на тебя напали именно в парке, разве нет?
Я дрожу, вспомнив обезумевшую миссис Линдсей, и гадаю, как Лизетт справится без своей мамы… Мне ее почти жаль.
– Да, но я знала нападавшую.
Оуэн обхватывает меня рукой и слегка сжимает: