Порт-Артур (Том 2)

Степанов Александр Николаевич

– Струсили, что ли?
– спросила Оля.

– Cherchez la femme, Ольга Семеновна. На "Победе" и "Палладе", возможно, тоже были дамы. Они то и дело падали от страха в обморок. Зацаренный с Сарнавским вместо командования кораблями были заняты приведением их в чувство, - улыбнулся Акинфиев.

– Все зло всегда проистекает от женщин, - назидательно заметил Борейко. Крепко намотай это себе на ус, Сережа, и берегись своей амазонки.

Женщины бурно запротестовали.

– Без нас вы, мужчины, никуда не годитесь, - сказала Рива.
– Посмотрите на Стаха:

человеком стал, как женился на Леле. Раньше ходил замурзанный и грязный; когда ел, когда не ел, а теперь все у него в порядке.

Разговор принял шутливый характер. Зажгли свет, закрыли окна и уселись за ужин.

– Что же вы, горе-мореплаватели, собираетесь теперь делать? поинтересовался Борейко.

– Эссен думает, что Ухтомского отставят от командования. Тогда, быть может, наша эскадра еще раз попытает счастья в бою.

– А пока вас перепишут в морскую пехоту или в крепостную артиллерию, заметил Борейко.

– Андрюшу уже назначили на Ляотешань командовать батареей, - сообщила Рива.

– Это только временно.

– До тех пор, пока ты не поправишься. Ляотешань сейчас самое тихое место в Артуре. Снаряды с сухого пути не долетают, с моря туда не стреляют.

Спокойно, чистый воздух, - одним словом, настоящий санаторий, проговорила Леля.

– Ты, Рива, с ним туда поедешь?
– спросила Оля.

– Меня не пустят.

– Значит, на время вы превратитесь в соломенную вдовушку?
– хитро подмигнул Борейко.

– Не подкатывайтесь к ней, все равно она на вас и смотреть не хочет, горячо отозвалась Оля, вызвав общий смех.

– Наш милый Медведь, кажется, попал на веревочку, - мягко улыбнулась Рива.

– Едва ли найдется женщина, которая заинтересовалась бы мной, - вздохнул поручик, украдкой взглянув на Олю.

– Женщина не женщина, а некий комарик проявляет к тебе большой интерес! засмеялся Стах.

– Смерть боюсь я их! Жалит куда хочет, а его не поймаешь.

– Ведите себя как следует, так никто вас жалить не будет, - заметила Леля.
– Ну, нам пора домой, а то мой благоверный совсем устал, - погладила она по голове Стаха Гости стали прощаться. Куинсан, которая все время вертелась в столовой, кокетливо послала им вдогонку воздушный поцелуй.

– Кому это ты?
– спросила Рива.

– Сережа!
– И, фыр, кму, в, убежала.

– Ай да Сергей Владимирович! Он, оказывается, без нас тут время даром не терял, - захохотал Акинфиев.

Звонарев сконфуженно пытался объяснить, в чем дело, но его никто не слушал.

– Не сносить тебе головы, если об этом проведает Варя, - предупреждал шутливо Борейко, еще более смущая прапорщика.

Проводив учительниц до Пушкинской школы, артиллеристы пошли к себе на Утес.

Как только Андрюша и Рива отправились на покой, Куинсан вышла из дому и быстро побежала на окраину города в небольшую полуразрушенную фанзу, где застала старого нищего. Она коротко передала ему подслушанные в столовой сведения о состоянии русских судов после боя двадцать восьмого июля, а также их намерения еще раз выйти в море. Выслушав ее, нищий поднес ей хризантему и

попытался было обнять, но Куинсан со смехом увернулась и убежала.

На следующее утро Звонарев отправился к адмиралу Григоровичу за телефонным кабелем. Узнав, в чем дело, адмирал тут же написал приказание о выдаче требуемого материала.

Простившись с Григоровичем, прапорщик вернулся на Утес. Первое, что он услышал, подходя к своему крыльцу, был громкий голос Вари, доносившийся из открытого окна комнаты Гудимы.

– Одумайся! Вернись домой, - уговаривала она Шурку Назаренко.

Ответа Звонарев не расслышал.

Когда через четверть часа прапорщик вышел из своей комнаты, он застал в столовой Шурку, рыдающую на плече Вари, и возмущенного Гудиму.

– Это совершенно вас не касается, мадемуазель. Раз навсегда попрошу вас не вмешиваться не в новое дело.

– Шура - моя подруга, и я считаю ваш поступок по отношению к ней мерзким!

– отвечала Варя.

– Вы невоспитанная и грубая девчонка! Сегодня же напишу обо всем вашему отцу и попрошу, чтобы он запретил вам появляться на Утесе!
– угрожал взбешенный офицер.

– Пойдемте в комнату, Александр Алексеевич, - тащила Шура своего возлюбленного.

Варя с победным видом вышла на крыльцо.

– Как видите, я умею постоять не только за себя, но и за своих друзей, хвасталась она Звонареву.

– Едва ли ваши действия будут одобрены дома.

– Что влетит мне, я знаю, но это не впервой, - тряхнула головой девушка.

Белый, узнав о жалобе Гудимы, запретил дочери бывать на каких бы то ни было батареях. Затем он написал Гудиме письмо, в котором, извиняясь за дочь, резко указал ему на неблаговидность его поведения в отношении Шуры Назаренко.

На следующий день на Утесе появились незваные гости: военно-санитарный инспектор крепости доктор Субботин в сопровождении нескольких врачей и интендантов. Жуковский справился о цели их прибытия на батарею.

– Здесь будет устроен лазарет для слабосильных и выздоравливающих после ранений солдат, - ответил Субботин.

– Без ведома Управления артиллерии я вас допустить не могу.

– Вы забываете, капитан, что я почти генерал по своему, положению, показал на свои погоны Субботин.

– Генерал от дизентерии, - пробурчал подошедший Борейко.

– Кроме того, есть сведения, что у вас имеются излишки продовольствия, не учтенного интендантством. Мне приказано осмотреть ваши склады и погреба, вмешался интендантский чиновник.

– Без прямого приказа от генерала Белого я вам ничего не покажу, - сразу взволновался Борейко.

Спор был прекращен приказанием батарее немедленно открыть огонь по сухопутным целям.

– К орудиям! Цель номер тринадцать!
– гаркнул Борейко во всю силу своих легких.

Солдаты и офицеры бросились по своим местам. Субботин со свитой хотели было обождать конца стрельбы, но грохот первого же залпа заставил их спешно ретироваться.

По окончании стрельбы Борейко подозвал артельщика, каптенармуса и объявил им о намерении интендантства отобрать продовольствие.