Портал
Шрифт:
Когда Дима увидел эту милую хрупкую девушку с огромными, как два бездонных неба, серо-голубыми глазами, он впервые в жизни почувствовал себя смущенным. Наш остряк и балагур вдруг начал мямлить какие-то глупости, с трудом подбирая слова для самого простого ни к чему не обязывающего разговора. – А всем было хорошо известно, что Дима не привык немотствовать, и потому друзья, догадавшись об истинной причине его замешательства, стали глумливо хихикать и даже слегка подтрунивать над ним. Забавно было наблюдать, как их потерявший дар речи приятель, тупо стоял, насупившись, и молчал, терпеливо снося издевки товарищей, и даже не думал отвечать на их подколки, что само по себе уже было свежо, ново и совершенно неожиданно.
Никогда раньше Дима не испытывал ничего подобного. И вот что удивительно, ему это состояние даже понравилось: сердце гулко забилось, участилось дыхание, приятное тепло распространилось по всему телу, и тут же вдруг прошиб пот – молодого человека бросало то в жар, то в холод, и тогда он понял, что стесняется и боится эту, в общем-то, доброжелательную и задорную девушку. Дима бросил на нее робкий взгляд, полный мольбы, Наташа же в ответ рассмеялась и убежала от неуклюжего студента потанцевать с другими ребятами. Зазвучала всеми любимая Санни – композиция группы Бонни М, – и друзья-однокурсники, окружив гостью плотным кольцом, стали ритмично прыгать и бесновато орать, а Шаман принялся смиренно наблюдать за грациозными движениями гибкого и хорошо сложенного Наташиного тела. В ее пьянящем и возбуждающем танце было что-то змеиное и птичье одновременно, но ни грамма пошлости, а совсем даже наоборот тонкий романтический ум и поэтичность. Он и не знал, что среди женщин встречаются индивидуумы с таким редкостным сочетанием неземной красоты и интеллектуальной выразительности.
Девушка была одета в облегающие синие джинсы из тонкого вельвета, шерстяную водолазку цвета индиго, а в ушах у нее искрились миленькие сережки с мельхиоровыми висюльками и белой эмалью, расписанной синими же красками под гжель. «Синяя смерть», – подумал влюбленный Шаман и почувствовал, что готов идти за этим удивительным существом хоть на край света.
Музыка кончилась, и Наташа, снова встретившись взглядом с Димой, одиноко стоявшим в сторонке, подошла к нему.
– Все, мясо! Хватит дрыгать ногами! – вскричал вдруг подвыпивший Костик, долговязый интеллектуал из-под Новосибирска, выдающийся лыжник и великий сноб, и неуверенным шагом стал продвигаться к музыкальному центру, держа недопитую бутылку венгерского вермута в руке. Он проживал с Димой в одной комнате, вместе с еще двумя мальчиками – Борей, покладистым и открытым парнем откуда-то из Подмосковья, и самым настоящим иностранцем Карлосом, молодым коммунистом из Португалии – и уже успел достать ребят своим чванливым высокомерием и спесью, которую даже Шаману с трудом удавалось перешибить.
Поколдовав у магнитофона, зазнайка из медвежьего угла зарядил бобину с битлами.
– Теперь классика! – напыщенно и нетрезво заявил Костик, гордо сверкнув очами, и густой спертый воздух комнаты, в которую набилось, наверное, человек двадцать, прорезал пронзительный гитарный аккорд, а за ним приятное многоголосое вступление ливерпульской четверки: «Э тейст ов хани…»
– Потанцуем? – звонким голосом спросила Наташа.
«Тэйстин мач свитер зэн вайн…» – лилось из динамиков. Дима, неуверенно пожав плечами, промолчал.
– Или ты предпочитаешь идти за мной на край света? – девушка неожиданно повторила последнюю мысль сконфузившегося молодого человека, словно прочитала ее, и тут же заразительно рассмеялась.
Дима рассмеялся в ответ, и душа его раскрылась. Так они и стояли, глупо смеясь, ровно минуту и пятьдесят восемь секунд под чудесные звуки знаменитого английского хита, и чувствовали, как в это же самое время рождается тонкая едва уловимая связь, какая только может быть между мужчиной и женщиной.
– Пойдем отсюда, – предложил вдруг Дима.
– Пойдем, – ответила Наташа.
И они снова рассмеялись. Диме стало ясно, что бывают в жизни моменты, когда слова просто не нужны, и это открытие очень удивило его. Молодые люди взялись за руки и, радостно хохоча, выбежали из комнаты, где неистовствовали шумные посиделки, в темный и пустой холл общаги, обставленный громоздкими, но вполне уютными допотопными диванами. Они просидели там всю ночь и не могли насмотреться друг на друга. Димина прежняя стеснительность куда-то улетучилась. Он почувствовал, что у него вырастают крылья. Юноше хотелось бесконечно говорить с этой удивительной и нежной девушкой о самом-самом сокровенном.
Наташа, как потом выяснилось, была студенткой престижного факультета журналистики, а ее папа работал каким-то большим начальником в редакции газеты «Известия». Квартира ее родителей – пятикомнатная с уходящими под облака сталинскими потолками – располагалась в солидном элитном доме на улице Чкалова, неподалеку от Курского вокзала. В общем, девушка эта оказалась птицей высокого полета, и Дима – скромный парнишка из провинции – был ей совсем не чета. Но настоящая любовь, как говорится, не знает социальных границ. Молодые люди не собирались обращать внимания на все эти мещанские условности.
После зимних каникул, которые Дима Кляйн провел дома у родителей, и все никак не мог дождаться, когда же они, наконец, закончатся, он начал встречаться с Наташей едва ли не каждый день. Так прошел февраль, весь март и половина апреля. О счастливейшее время!
Но в один не очень прекрасный момент Дима вдруг почувствовал, что Наташа стала как-то отстраняться от него, а потом и вовсе начала избегать. И вот однажды они поссорились. Неожиданно для юноши Наташа в резкой форме решила прекратить их отношения.
Молодой человек не понимал, что происходит, и в чем причина такого демарша со стороны его возлюбленной. Ему искренне казалось, что их отношения развиваются превосходно, но девушке, судя по всему, хотелось чего-то более серьезного. Дурашливые ребячества ее парня, которые поначалу забавляли и смешили ее, стали откровенно доставать, равно как и мучительно долгие прогулки с пустым трепом и бесконечным словоблудием. К тому же, в бытовых вопросах Дима был удивительно инфантилен и этим, честно говоря, мог бы взбесить даже ангела.
Конец ознакомительного фрагмента.