Портфолио мадам Смерти
Шрифт:
— Нет, никто из них не приходил.
Мы рассказали им о случившемся. Светлана заметно погрустнела, кажется, почувствовав что-то сродни вине, ведь она так пренебрежительно отозвалась на просьбу помочь с поисками. Орлиный Глаз совершил какой-то неизученный человечеством пасс руками.
— Я голоден, — заявил шофер «Газели» и пошел к плите разогревать себе еду.
— И на меня тоже погрей! — активизировался Павел — известный обжора.
— Хорошо.
Я сморщилась:
— Как можно есть, когда люди пропадают?
— Есть
— Полностью согласна, — кивнула циничная Светлана.
Я воззрилась на Пашу с изумлением пополам с отвращением. Видя такое дело, он пошел на попятный:
— Юль, да ничего с ними не случилось! Фаля жену свою ищет, потому никак не может успокоиться. Но люди его уговорят и приведут обратно. Тут-то мы ему и скажем. Кстати, кто это сделает? — Все посмотрели друг на друга и покачали головами: никому не улыбалось быть палачом. — Я предлагаю индейца. А, Орлиный Глаз?
— Что ты сказал, бледнолицый? Моя твоя не понимать!
— Я говорю, я напишу вам на бумажке, что сказать нужно, а вы это произнесете вслух по моей команде, договорились?
— Паша, это низко! — возмутилась Катя.
— А что? Он все равно не поймет, что читать будет!
— Точно! — рассмеялась Барская. Похоже, эти двое поладили. Почему-то меня это взбесило. Как собака на сене, честное слово. Однако я таки взъере-пенилась:
— Паш, использовать людей — подлость. А раз ты такой подлый, вот ты и скажешь.
— Я не подлый. И вообще я очень впечатлителен, а для этого дела годен тот, кому все по фене. Ну-ка, кто из нас самый хладнокровный?
Все внимательно изучили друг друга и хором выдали ответ. К сожалению, варианты ни разу не совпали.
— Света, — выкрикнула Катя.
— Катя, — одновременно с ней сказала Барская.
— Жека, — одновременно с ними заявил Павел.
— Пахан, — это сам Евгений.
— Альберт, — вот что считала я.
— Юля, — одновременно с этим огорошил меня Морозов, точно знал, что я его назову.
Орлиный Глаз воздержался. Но это мы не могли спустить ему с рук, в ином случае — может быть, но сейчас необходим был еще один голос.
— Орлиный Глаз? — обратился к нему Павел.
— А?
— Вы должны назвать имя.
— Орлиный Глаз!
— Не свое, кого-то из присутствующих. Того человека, который сможет доступно изложить Фалалею горестное известие о смерти его жены, то есть Жеки.
— Протестую! — взорвался тот. — Представитель обвинения пытается склонить единственного члена коллегии присяжных на свою сторону, а тот обязан быть беспристрастным!
— Протест отклонен, — ответил друг.
— Нет, это кто решает? Ты?
— Протест принимается, — сообщила Любимова. — Ладно, так уж и быть, я сделаю это. — Посмотрев на Женю, добавила: — Раз зайка не хочет. Ты ведь не хочешь, милый?
— Конечно, нет, киса. На фига мне чужие слезы?
— Согласна, это очень тяжелое бремя. И я беру его на себя. И все это ради тебя, любимый. Представляешь, что мне предстоит вынести?
— Да, дорогая. За это я и люблю тебя. Спасибо.
— Спасибо?! — взбесилась Катька. — Ты не это должен был сказать!
— А что же? Ну… Большое спасибо!
— Женя! — Катя схватила со стола начатый батон и швырнула им в ненаглядного. Тот увернулся. — Блин, я спасла тебя! А ты? Ты должен был сказать: «Ладно, милая, не бери эту ношу на себя ради меня. Я избавлю тебя от этих мук. Я ему сам скажу».
— Так вот зачем ты взялась сама говорить? — догадался Логинов. — Хитрюга. Между прочим, я просчитал твой ход, потому так и ответил.
Павел захохотал и захлопал в ладоши:
— Катюха, ты проиграла! Ты самолично взяла на себя ответственность сообщить страшное известие Фалалею, и, думаю, никто не в силах тебе помочь! Потому что никто не захочет взять на себя твою обязанность! Ха-ха!
— Ну перестаньте, — сморщилась я. — Человека убили. А вы тут веселитесь.
— Потому-то я так и проголосовал, — сказал что-то непонятное Альберт.
— Вот именно, почему? Чем я вам так насолила?
— Да потому что я знал, что никто больше за вас не проголосует. А я не хотел, чтобы мой голос что-то изменил и настроил кого-то против меня.
— Вы сами настроили всех против себя, — возразил ему на это Жека. Кстати, Катька на него обиделась и перестала разговаривать. Мое мнение — правильно сделала. Все-таки Логинов довольно закаленный в плане всяких сердечных, чувствительных дел и умеет быть где надо жестким. Мог бы и правда взять эту тяжкую ношу на себя.
— Я никого не убивал! — со сверкающими гневом глазами воскликнул Морозов. — И нечего на меня так смотреть!
— Как это мы на вас смотрим, интересно? — наигранно удивился наш друг Жека.
— Как на убийцу!
Никто ему не ответил, и водитель остервенело принялся за еду. Паша тоже. Мы так и сидели в комнате, не зная, что делать и, главное, что думать. Нашли ли остальные тело или нет? А вдруг они заблудились, потому не приходят? Прошло уже очень много времени. За потемневшим окном по-прежнему шумел ветер, но дождь перестал, и молнии на сегодня также прекратились.
— Как они в сумерках бродят? — удивлялась Катя.
— Может, нужно было перенести ее сюда? — предположила я.
— Кого?
— Ну… покойницу.
— Ага, щас! — ответил Альберт Семеныч. — Я не собираюсь трупы на своей спине таскать. Кому надо, тот пусть и тащит.
Остальные обернулись на Женьку, как на лидера группы.
— Мы и так чересчур там наследили, — покачал он головой, глядя на меня. — Полиция должна разбираться на месте происшествия. Нас бы по головке не погладили, узнав, какой большой путь проделал труп от гаража до сторожки. Мне лично не нужны неприятности.