Портрет без сходства. Владимир Набоков в письмах и дневниках современников

Мельников Николай

Зарецкий Николай Васильевич (1876—1959) – художник-иллюстратор, искусствовед; до революции сотрудничал в журналах «Весы» и «Золотое руно»; с 1920 г. в эмиграции; в 1922 г. поселился в Берлине; в 1923—1924 гг. – сотрудник литературного приложения газеты «Накануне», издательств З.И. Гржебина и «Эпоха»; с 1925 по 1931 г. – председатель берлинского Союза русских живописцев, ваятелей и зодчих; с 1931 по 1950 г. жил в Праге. Пламенный поклонник Алексея Михайловича Ремизова (1877—1957), Кавалер Обезьяньего знака 1-й степени с завитком пестиковым Обезвелвопала (шутейного ордена, учрежденного Ремизовым), Зарецкий был уязвлен разносной рецензией Набокова (Cирина) на ремизовскую книжку «Звезда надзвездная» (Руль. 1928. (№ 2424) 14 ноября. С. 4). В антисиринском памфлете, зачитанном на литературном вечере Клуба поэтов, Зарецкий пропел осанну Ремизову, а придирчивого рецензента уподобил персонажу крыловской басни «Петух и жемчужное зерно»: «Рецензент, подчеркивая массу “недочетов” книги, заканчивает ее заключением, что у Ремизова суконный язык! Вот так штука! И это про Ремизова, о

котором В.В. Розанов говорил: “Это потерянный бриллиант, а всякий будет счастлив, кто его поднимет…” А г. Сирин к этому драгоценному камушку отнесся по-петушиному, с задором и криком» (цит. по: Обатнина Е.Р. Царь Асыка и его подданные. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2001. С. 253). Рецензию Сирина Зарецкий сравнил с пренебрежительным отзывом Фаддея Булгарина на журнальную публикацию седьмой главы «Евгения Онегина»: «Теперь кажется только забавной эта дерзость Фиглярина по отношению к Пушкину: моська взбрехнула на слона-гиганта, но ее тотчас же загнали в подворотню и – конец. В этой рецензии (т.е. г. Сирина) я вижу кощунственное отношение к имени русского писателя, писателя большого, прекрасного, и такое выступление рецензента подобно плевку на алтарь поэта, где пылает его священный огонь» (Там же).

С. 21 …приехал с сестрами Бродскими… – С поэтессой и сценографом Ниной Бродской (1892—?) и ее сестрой Ольгой, художницей.

Матусевич Иосиф Александрович (1879– не ранее 1940) – художник, писатель и журналист; до революции был секретарем Союза писателей, сотрудничал в журналах «Новая жизнь», «Рампа и жизнь», «Журнал для всех» и др. В августе 1922 г. был выслан из Советской России на знаменитом «философском пароходе»; первое время жил в Берлине, где стал соучредителем берлинского Клуба писателей; весной 1931 г. в Берлине была устроена выставка его картин, на которую откликнулся В. Набоков (И.А. Матусевич как художник // Руль. 1931. 6 мая. С. 6), затем переехал во Францию; был членом парижского Союза русских писателей и журналистов, печатался в лучшем журнале эмиграции «Современные записки».

…цитата из Блока о черни… – В своем памфлете Зарецкий цитировал эссе Блока «О назначении поэта» (1921): «…никогда не заслужат от поэта дурного имени те, кто представляют из себя простой осколок стихии, те, кому нельзя и не дано понимать. Не называются чернью люди, похожие на землю, которую они пашут, на клочок тумана, из которого они вышли, на зверя, за которым охотятся. Напротив, те, которые не желают понять, хотя им должно многое понять, ибо и они служат культуре, – те клеймятся позорной кличкой: чернь; от этой клички не спасает и смерть; кличка остается и после смерти, как осталась она за графом Бенкендорфом, за Тимковским, за Булгариным – за всеми, кто мешал поэту выполнять его миссию» (Блок А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. Л.: Художественная литература, 1982. С. 415).

…сказав мне дерзость… – Согласно набоковскому биографу, Набоков, оскорбленный сравнением с Булгариным, бросил Зарецкому: «Если бы не ваш возраст, я бы разбил вам морду» (Бойд Б. Владимир Набоков: русские годы. М.: Издательство «Независимая газета»; СПб.: Симпозиум, 2001. С. 337).

С. 22 Гофман Модест Людвигович (1887—1959) – историк литературы, пушкинист, поэт, мемуарист; в 1922 г., будучи сотрудником Пушкинского дома, выехал в Париж с целью приобретения пушкинских реликвий, но из командировки не вернулся.

Блох Раиса Ноевна (1899—1943) – поэтесса, переводчица; в 1922 г. эмигрировала в Германию, где жила до 1933 г.; после прихода к власти нацистов бежала во Францию; погибла в немецком концлагере. Была лично знакома с Набоковым, который тем не менее написал придирчивую рецензию на ее первый стихотворный сборник «Мой город» (Руль. 1928 (№ 2213). 7 марта. С. 4).

Пиотровский (Корвин-Пиотровский) Владимир Львович (1891—1966) – поэт, участник Белого движения; с 1920 г. – в эмиграции; в Берлине работал таксистом, позже устроился на службу во французском посольстве; в 1939 г. перебрался в Париж; в 1944 г. за участие в Сопротивлении был арестован гестапо и десять месяцев провел в тюрьме; в 1953 г. переехал в США, где стал постоянным сотрудником «Нового журнала». В 1920-х гг. Корвин-Пиотровский поддерживал приятельские отношения с Набоковым; оба были членами нескольких литературных объединений (литературный кружок при журнале «Веретено», кружок Татариновой—Айхенвальда), поэтому неудивительно, что на вечере Клуба поэтов Корвин-Пиотровский выступил против Зарецкого. Набоков, в свою очередь, одобрительно отозвался о сборнике драматических поэм Пиотровского «Беатриче» (Россия и славянство. 1930. 11 октября. С 3), а много позже, в «Юбилейных заметках», опубликованных в журнале «Трикуотерли» (1970), назвал его «удивительно одаренным поэтом» (Набоков о Набокове. С. 596).

Бродский Борис Яковлевич (1901—?) – журналист; в 1920-х – начале 1930-х гг. жил в Берлине, был берлинским корреспондентом варшавской газеты «За свободу!», сотрудничал в газете «Руль», где опубликовал в целом доброжелательный отзыв о пьесе В. Сирина «Человек из СССР» (Руль. 1927. 5 апреля. С. 5); в середине 1930-х гг. переехал в Париж; после 1944 г. сотрудничал в советофильских изданиях «Честный слон» и «Русские новости»; в 1951 г. был выслан из Парижа за просоветскую деятельность.

…он покидает Берлин, переселяясь в Париж. – На самом деле в конце 1920-х гг. Набоковы вовсе не собирались переселяться в Париж – они лишь

заехали туда на несколько дней по дороге на юг Франции (Восточные Пиренеи), где пробыли с февраля до середины июня 1929 г.; на деньги, вырученные за немецкое издание романа «Король, дама, валет», Набоков поселился вместе с женой в горном отеле возле испанской границы; именно в нем был написан роман «Защита Лужина».

С. 23 Фондаминский Илья Исидорович (псевд. Бунаков; 1881—1942) – публицист, общественно-политический деятель, член ЦК партии социалистов-революционеров; дважды эмигрировал из России: первый раз – в 1906 г., спасаясь от царской полиции (вернулся в 1917 г., был комиссаром Временного правительства на Черноморском флоте); второй раз – весной 1919 г., спасаясь от большевиков; был основателем и соредактором «Современных записок», главного «толстого» журнала русского зарубежья, в котором при его активном содействии были опубликованы многие произведения Набокова. Личное знакомство с Набоковым состоялось осенью 1930 г. – вовсе не «в начале лета», как ошибочно утверждает Б. Бойд, слепо доверившийся набоковскому предисловию к английскому переводу «Подвига» (см.: Бойд Б. Набоков: русские годы. С. 415): во время турне по Европе Фондаминский заехал в Берлин и посетил писателя, чтобы приобрести права на издание еще не дописанного романа, изначально озаглавленного «Романтический век», а позже получившего название «Подвиг». Фондаминский много сделал для утверждения писательской репутации Набокова: не только активно продвигал его произведения на страницы «Современных записок» (порой преодолевая сопротивление других редакторов журнала), но и заботился о печатных откликах на его книги, а также помогал в устройстве литературных вечеров во время визитов писателя в Париж (который неизменно останавливался у Фондаминского). Не случайно Фондаминский – один из немногих деятелей культуры русского зарубежья, о котором Набоков отзывался с неизменным уважением и теплотой. Такого отзыва, в частности, Фондаминский удостоился в тринадцатой главе «Других берегов»: «Политические и религиозные его интересы мне были чужды, нрав и навыки у нас совершенно различные, мою литературу он больше принимал на веру, – и все это не имело никакого значения. Попав в сияние этого человечнейшего человека, всякий проникался к нему редкой нежностью и уважением» (Набоков В. Собр. соч. Т. 5. С. 316).

…начать печатание у нас романа со следующей книжки… – Речь идет о романе «Защита Лужина»; после публикации в «Современных записках» (1929—1930. № 40—42) он принес автору известность в литературных кругах русского зарубежья и из разряда «начинающих» и «подающих надежды» выдвинул его в первый ряд эмигрантских писателей.

С. 24 Алехин Александр Александрович (1892—1946) – знаменитый шахматист, чемпион мира по шахматам; с 1921 г. – в эмиграции. Согласно набоковскому интервью Андрею Седых (Последние новости. 1932. 3 ноября. С. 2), Алехин по прочтении романа утверждал, что в образе Лужина автор вывел другого известного гроссмейстера, Савелия Григорьевича Тартаковера (1887—1954). В том же интервью писатель категорически заявил: «Мой Лужин – чистейший плод воображения».

Бунина Вера Николаевна (урожд. Муромцева; 1881—1961) – жена Ивана Алексеевича Бунина (1870—1953), переводчица, мемуаристка.

Ян – домашнее прозвище И.А. Бунина, оказавшего определенное влияние на творчество Набокова (на что указывали некоторые эмигрантские критики и чего не скрывал и сам начинающий писатель; показательна дарственная надпись, сделанная им в декабре 1929 г. на экземпляре сборника стихов и прозы «Возвращение Чорба», посланного Бунину: «Великому мастеру от прилежного ученика»). В 1920-х гг. Набоков был ревностным поклонником бунинской музы, что нашло отражение и в его восторженных письмах «дорогому и глубокоуважаемому Ивану Алексеевичу» (переписку Набокова и Бунина, опубликованную Р. Дэвисом и М. Шраером, см. в кн.: С Двух берегов. С. 167—220), и в его панегирической рецензии на «Избранные стихи» Бунина (Руль. 1929. 22 мая (№ 2577). С. 2—3). Показательно, что супруга А.М. Ремизова, С.П. Ремизова-Довгелло, возмущенная «глубоко невежественной и наглой» рецензией Сирина на «Звезду надзвездную», в письме Н.В. Зарецкому от 23 ноября 1928 г. утверждала (едва ли обоснованно), будто она была написана «по желанию Бунина, который Алексея Михайловича готов проглотить, так как это ему один соперник» (цит. по: Обатнина Е.Р. Царь Асыка и его подданные. С. 257).

Впервые писатели встретились 30 декабря 1933 г. на торжественном вечере, устроенном в честь Бунина русскими «берлинцами»: «талантливейший из молодых зарубежных писателей» произнес речь о поэзии «нобелиата» и прочитал несколько его стихотворений (Вечер в честь Бунина в Берлине // Возрождение. 1934. 11 января. С. 4). Постепенно, по мере творческого взросления Набокова, благоговейный восторг, который питал начинающий автор к живому классику, угасал, а после более тесного знакомства с «Лексеичем, нобелевским» (так Набоков окрестил Бунина в письме З. Шаховской) и вовсе сменился еле сдерживаемой насмешливой неприязнью. Именно в этом духе выдержан эпизод из тринадцатой главы набоковских воспоминаний (в русской версии – «Другие берега»), рассказывающий о парижской встрече с Буниным в январе 1936 г. Бунин, в свою очередь, сначала поощрительно отзывался о произведениях молодого писателя (известен его завистливо-восхищенный отзыв по прочтении «Защиты Лужина»: «Этот мальчишка выхватил пистолет и одним выстрелом уложил всех стариков, в том числе и меня»), но затем, когда популярность Сирина грозила затмить его славу, стал испытывать по отношению к нему тяжелое чувство, в котором в равной пропорции были намешаны писательская ревность и принципиальное неприятие набоковской эстетики.