Портрет Дори-Анны Грей
Шрифт:
Вероника и Мари-Августа уже не тянули меня в разные стороны, обе прижались ко мне в страхе, до синяков сдавливая дрожащими пальцами мои предплечья и оглушительно визжа.
— Аааооо, — из горла Изабеллы исторгался уже нечленораздельный ор.
Она кружилась на месте, натыкаясь то на стену, то на косяк двери…
Шум и топот. Кажется, крики Изабеллы услышали и спешили на помощь.
В проеме двери показался Яромир. Его глаза округлись, глядя на ведьмины пляски первой красавицы академии.
— Яромир! – заголосили Вероника и Мари-Августа, по-прежнему мертвым ухватом держась за меня.
И парень метнулся к нам в подсобку.
— Ты пришел? – всхлипнула Мари-Августа, явно мечтая хоть кому-то пожаловаться о пережитых страхах.
Но Яромир в сторону девиц не бросил ни единого взгляда.
— Ты цела? – с беспокойством спросил он у меня и скинул чужие руки с моих предплечий.
Теплые ладони ласково огладили мое лицо, убрали со лба прилипшие влажные пряди челки, прошлись по макушке, после чего прижали меня к стальной груди.
Я скосила глаза. В дверном проеме показались греот Пуфик и грет Морал. Первый всполошенно кудахтал над Изабеллой, а вторая раздавала указания, кому, я не видела, но, судя по гомону, у дверей собралась немалая толпа. Крики и стоны Изабеллы, переворачивающие душу, стали стихать.
— Скажи, что ты в порядке, — умолял Яромир.
— В порядке, — прошептала рефлекторно то, что от меня требовали. Но задействовав голосовые связки, пришла в себя. – Я правда в порядке, — уверенно повторила я и нехотя отстранилась от теплой груди.
Что творилось в коридоре я перестала видеть, так как Вероника и Мари-Августа встали у проема двери и принялись, перекрикивая шум, рассказывать, чему стали свидетелями. А именно – как Изабелла буквально на глазах стала истекать кровью.
Я скосила глаза на Яромира. Он тоже прислушивался к стрекоту девиц, хмуря соболиные брови.
— Как вы вообще здесь оказались, когда должны были завтракать в столовой! – наконец, воскликнула грет Морал.
Кажется, Изабеллу уже отправили в медпункт, и ректор занялась допросом болтливых подружек.
— Так Дорку ловили, — простодушно ответила Мари-Августа.
— Зачем?
— Внушение сделать. Нечего на парней заглядываться. Особенно с ее-то рожей. – Мда, Мари-Августа никогда особым умом не отличалась, а уж после происшествия, видимо, последние крупицы здравого смысла растеряла. Сдала ядовитое трио с потрохами.
— А поподробнее… — Воспользовавшись разговорчивостью девицы грет Морал выпытала все, что посчитала нужным. При массе свидетелей.
Теперь штрафницам не отвертеться.
— Издевательства! – возмутилась ректор, выслушав словоохотливую студентку. Грудь грет Морал шумно вздымалась под жесткой тканью строгого платья. — В моей академии!
Мари-Августа, наконец, осознала, что наговорила, и испуганно замолкла. Вероника уже давно тряслась замерзшей вороной во вьюжную погоду.
— Дори-Анна! – гаркнула грет Морал.
Девицы дружно расступились, освобождая между мной и ректором проход. Ну, да, опять виновата я. Не будь меня, Изабелла-хорошая-девочка не стала бы заниматься столь гнусными вещами, как травля студенток.
Я задрала подбородок, готовая выйти из подсобки на всеобщее обозрение и… осмеяние. Сейчас все увидят мое лицо, которое я скрывала последние дни.
Передо мной выросла спина – Яромир закрыл меня собой, выступая вперед.
— Грет Морал, с Дори все в порядке, она жива и здорова, если не считать стресс из-за всего, что ей пришлось сегодня пережить. Я провожу ее в свою комнату.
— Конечно, — проявила покладистость ректор к моему удивлению. – Все расходитесь, — скомандовала она. – Пойдемте, греот Пуфик, нужно пересмотреть видеозаписи сегодняшнего утра.
— Если они есть, — добавил мужчина.
— Если их нет, полетят чьи-то головы, — с угрозой пообещала грет Морал. И я почему-то подумала, что камушек в мой огород – последние записи пропадали по моей вине, и ректор не могла о том не догадываться.
На мое счастье во время происшествия Изабелла, забывшись, выскочила в коридор и там при камерах танцевала на планшете. Рядом никого не было, и в этот раз ректор не сможет сделать меня козлом отпущения. Я не виновата в трагедии, случившейся с дочкой советника. Во всяком случае, напрямую.
Но это не означало, что меня не мучило чувство вины из-за косвенной причастности.
— Пойдем, — тихонько позвал Яромир, повернувшись ко мне.
— Да, — откликнулась я и последовала за ним в опустевший коридор.
Студенты по велению ректора рассеялись, будто и не было здесь никого. Лишь издалека еле слышались чьи-то возбужденные голоса, видимо, все еще обсуждающие увиденное.
— Я провожу тебя. – Яромир протянул ко мне руку, приглашая отправиться с ним, переступил с ноги на ногу, и под его ботинком захрустело.
На полу коридора всюду валялись осколки планшетного экрана. Сам гаджет покореженный и разломанный притулился у двери.
— О нет, — простонала я, осознавая, что теперь уж точно мне никогда не вернуть свою внешность. Как и Изабелле. Наши лица потеряны вместе с целостностью планшета. Теперь уже ничего не исправить.
Я упала на колени и принялась лихорадочно собирать то, что осталось от злополучного гаджета. Слезы закапали на пол, смешиваясь с крошевом, в которое превратился экран.