Портрет невинности
Шрифт:
Лоренцо Занелли плохо обошелся с Дэмиеном после завершения расследования инцидента, повлекшего за собой смерть Антонио. Он остановил его у здания суда и холодно сказал, что, хотя следствие признало Дэмиена невиновным, Лоренцо все равно считает, что он виноват, и с тем же успехом мог перерезать горло Антонио, а не веревку. Брат Люси и так очень страдал из-за потери друга, а подобное обращение просто уничтожило его, и он так и не оправился полностью.
Насколько было известно Люси, их семьи больше никак не пересекались, и для нее стало шоком известие о том, что банк Занелли был третьим тайным партнером ее семьи. Ей безумно не хотелось просить Лоренцо Занелли об одолжении, но у нее не осталось выбора. Она постаралась внушить себе мысль, что, возможно, она ошиблась в нем, и только боль потери заставила его произнести такие жестокие слова, а время хоть немного залечило рану. Люси подавила свою гордость и написала Лоренцо, что пару дней будет в Вероне, напомнила ему о дружбе, связывавшей его брата и ее семью, и почти умоляла уделить ей несколько минут, прежде чем он соизволил согласиться.
От того, убедит ли Люси Лоренцо в правильности ее точки зрения, зависела судьба семейного предприятия. Хотя она была последней представительницей своего рода, это предприятие являлось главным источником рабочих мест в городке Дессингтон в Норфолке, где она родилась и выросла. Люси уехала оттуда после окончания колледжа, но иногда приезжала погостить; к тому же у нее была совесть, в отличие от Ричарда Джонсона. Она возлагала все свои надежды на синьора Занелли, но чем больше она узнавала о нем, тем больше отчаивалась.
Она прилетела в Верону в десять часов утра. Вернее, не совсем в Верону: самолет экономкласса высадил ее в аэропорту в двух часах езды от города. Люси заказала номер в отеле и едва успела в офис Занелли, где секретарша спросила ее имя, позвонила куда-то и на идеальном английском сказала, что синьор Занелли задерживается. Домой Люси улетала на следующий день, в восемь вечера. Секретарша осведомилась, не хочет ли Люси перенести встречу, и, сверившись с ежедневником, предложила зайти через три дня. Люси спросила, нельзя ли назначить встречу на следующее утро, хотя в этом случае ей пришлось бы отказаться от своих планов осмотреть город. Секретарша сказала, что это невозможно, но она может подождать, если хочет. Ничего другого Люси не оставалось.
— Мисс Стедмен?
Он повторил ее имя, разгоняя ее размышления, и она вскинула на него глаза. Лоренцо ответил ей надменным взглядом.
— А вы очень упорная, как я погляжу, — усмехнулся он, повернулся к секретарше, сказал ей по-итальянски что-то похожее на «десять минут — потом позвони» и небрежно бросил Люси: — Пойдемте, мисс Стедмен, это не займет много времени.
Люси прикусила губу, чтобы не нагрубить в ответ. Это уже отняло у нее бездну времени. Она безуспешно попыталась разгладить складку на юбке, глядя, как его широкая спина скрывается за дверью его святилища. Он, конечно, чертовски привлекателен, но хам еще тот.
— Вам лучше войти в кабинет, — заметила секретарша. — Синьор Занелли не любит, когда его заставляют ждать.
Это не мешает ему заставлять ждать других, подумала Люси. Она расправила плечи, несколько раз глубоко вздохнула и вошла в кабинет.
Лоренцо стоял у большого антикварного стола и быстро говорил по телефону. Увидев ее, он отложил трубку.
— Садитесь, — сказал он, указывая на стул и утопая в своем глубоком кресле. — Говорите, зачем пришли, и побыстрее: мое время дорого.
Он даже не подождал, пока она сядет! Пожалуй, это был самый грубый человек, какого ей доводилось встречать, и она была права, сразу невзлюбив его.
— Не могу поверить, что вы брат Антонио! — выпалила она.
Когда брат впервые привез Антонио домой на каникулы, Люси по уши влюбилась в молодого итальянца — настолько, что даже начала учить итальянский язык. Антонио, который был старше ее на четыре года и на десять лет опытнее, не воспользовался ситуацией; напротив, он относился к ней как к другу и ни разу не выставил ее в дурацком свете. Жесткий человек, сидящий по ту сторону стола, повел бы себя с точностью до наоборот, она была уверена в этом.
— Вы совсем не похожи на него! Даже внешне!
Этот всплеск удивил Лоренцо: у Люси Стедмен, оказывается, был норов. На щеках расцвел румянец, оттеняя нежность кожи, и она показалась ему не такой непримечательной. Лоренцо сжал губы. Он не хотел драться с ней, он просто хотел, чтобы она как можно скорее исчезла из его жизни, пока он сам не разозлился и не сказал ей, что думает о ее брате.
— Вы правы. Мой младший брат был красив, внешне и внутренне, тогда как я, по его словам, серьезный, твердолобый банкир со льдом в венах, которому не помешало бы научиться легче относиться к жизни. Не очень-то ему помогло все это, — жестко добавил он.
На секунду Люси показалось, что его глаза затуманила боль. Ей стало стыдно; нельзя было позволять неприязни вырваться наружу. Она поспешила выразить сочувствие.
— Мне очень, очень жаль, — прошептала она.
Воспоминания о трагедии, оборвавшей жизнь его брата и сыгравшей ключевую роль в смерти ее собственного брата, поднялись из глубин памяти.
— Я понимаю, что вы чувствуете, — сказала она и начала рассказывать про своего брата: — Дэмиен очень трудно переживал смерть друга. — Она не стала добавлять «благодаря вам». — Он так и не оправился. Я тогда второй год училась в колледже и пыталась как-то помочь, но все было напрасно. Он начал работать с нашим отцом, развивать семейный бизнес, но не мог полностью отдаться делу. А через год судьба нанесла ему еще один удар: умер отец. Дэмиен не мог со всем справиться один и нанял менеджера, чтобы он вел дела, и все, казалось, наладилось. В прошлом году Дэмиен поехал в отпуск в Таиланд и умер там. — Он просто перестал принимать лекарства. Люси до сих пор было больно думать об этом. — Так что я действительно понимаю, что вы чувствуете.
Лоренцо сомневался, что Люси Стедмен имеет хоть малейшее представление о том, что он чувствует, и раскрывать перед ней душу не собирался.
— Соболезную, — сказал он. — Теперь мы можем перейти к делу? Вы, полагаю, пришли по поводу намечающейся продажи вашей фирмы?
— Да… То есть нет. Не продажи… Позвольте объяснить…
— Даю вам пять минут, — сказал он и театрально посмотрел на часы.
Его запястье было покрыто жесткими черными волосками. Люси покачала головой. О чем она только думает?.. Она заставила себя сосредоточиться.
— После смерти отца согласно его завещанию к Дэмиену переходил особняк в Дессингтоне и семьдесят пять процентов бизнеса. Мне достался летний дом в Корнуолле и остальные двадцать пять процентов. Мой отец не был сторонником равенства полов…
— Мне не интересны подробности вашей семейной жизни. Только факты.
Впрочем, он и так почти все знал. Менеджер, занимающийся небольшими инвестициями банка, держал Лоренцо в курсе, но простая вежливость требовала, чтобы он выслушал Люси. Хотя теперь он, кажется, понял, почему эта женщина так выглядела. Лоренцо был ярым сторонником равенства полов и уделял большое внимание найму на работу и продвижению умных женщин, но на женщин, которые считают, что им все всё должны, а сами ничего не умеют делать, у него не было времени, и он начинал терять терпение.