Портрет прекрасной принцессы
Шрифт:
А вот про это я даже думать не могу без отчаяния. Потому что абсолютно не представляю, что может сделать в том подвале еще один доброволец, если за долгие годы их перебывало великое множество.
Расстроенно выдохнув, я сунул в рот леденец и яростно размолол его зубами.
— Вкусно?
От неожиданности я едва не поперхнулся, и лишь тренированная выдержка не позволила выхватить дротик и бросить за спину, туда, откуда раздался вопрос.
Проследив взглядом за четкой тенью, упавшей на пол беседки, я неспешно повернулся к гостье здоровой половиной
— Не очень, — со вздохом сообщил я ей и бросил в рот еще конфетку.
— А раз не очень, зачем ешь?! — Несмотря на насмешливые интонации, голос у нее приятный, мягкий, без тени дешевого кокетства.
— Помогает думать, — признался я, точно зная: сейчас мне ни в коем случае нельзя соврать или перейти на официальный тон, восстанавливать утерянную в первом разговоре непринужденность придется по крохам.
— О чем? — Сквозь прежнюю насмешку прозвучала живая заинтересованность, и это замечательно.
Глядишь, и получится выудить у этой гувернантки сведения о характере ее подопечных.
— О принцессах, — пожав плечами, дал понять, что нахожу ее вопрос, по меньшей мере, странным.
А сам тем временем попытался исподтишка рассмотреть собеседницу. Серый кашемировый плащ с отброшенным назад капюшоном, отделанным пушистым мехом, не дает возможности оценить фигуру, но зато оставляет на виду очень миловидное личико. Если судить по лицу, ей около тридцати лет, но вполне может быть и на пять больше или меньше. Светлые волосы с серебристым отливом собраны в простой узел, в глазах застыла застарелая тоска. Ну все понятно, скоро ее безбедной жизни во дворце придет конец, и придется искать новую работу.
— Между прочим, это мое место. — Ее голос мгновенно стал сухим и официальным, и я огорченно вздохнул.
Разговор не удался. Зато стало предельно ясно: у этой дамы про принцесс ничего узнать не получится. По крайней мере, в ближайшее время. Видимо, она предана им по-настоящему, и я не могу не уважать такое чувство. Ну что ж, осталась ведь еще одна гувернантка, тетушка Дили. Может, она окажется посговорчивее.
— Садись, я подвинусь, — пробурчал расстроенно, — места тут хватит.
С этими словами я поднялся и, припадая на больную ногу, шагнул в сторону.
— Что у тебя с ногой? — Властная требовательность, зазвучавшая в ее голосе, разбудила во мне вредность.
Больше всего я не выношу, когда женщины с первых минут знакомства пытаются мной командовать.
— С ногой? Ничего особенного. — Беспечно махнув рукой, обернулся к собеседнице лицом, и сердце на краткий миг замерло от потрясения.
Ну вот с чего мне пригрезилось, что она гувернантка? Не иначе как сказались усталость и недосып последних дней. Да еще ввел в заблуждение мех широкого воротника, складки которого я принял за откинутый капюшон.
— Прошу извинить меня, ваше высочество, но я не ожидал… — Все последующие слова замерли на губах при виде пораженно расширенных глаз, уставившихся на мою искалеченную щеку.
Вот
— Я пойду… с вашего разрешения, — неловко выбрался я из беседки и захромал в сторону дворца.
Можно не сомневаться, одного врага я уже успел нажить. Да что же за невезение такое! Всего за несколько дней я стал калекой, потерял кучу друзей и обрел не меньшее число врагов. И ни на шаг не продвинулся в своем деле.
Да еще и эту горбунью прозевал, как зеленый новичок. Я даже зубами скрипнул от огорчения, припомнив ее неожиданное появление, и только тут заметил спешащую мне навстречу женскую фигуру.
Среднего роста, довольно плотненькая, в темном чепце, положенном замужним дамам по местным обычаям, она не могла быть никем, кроме тетушки Дили, но я уже настолько не доверял к этому моменту собственному чутью, что предпочел подождать, пока она представится сама.
— Ох, Тай, прости меня, что не встретила, сам знаешь, завтра праздник, вот и закрутилась, платья, список блюд… а ты чего это так хромаешь? Мне сказали, уже поджило… — затараторила она, еще не дойдя до меня с десяток шагов.
— Какой праздник? — еще недоумевал я, а неожиданные подозрения уже прожигали в мозгу раскаленные дырочки.
— Ну как же, равноденствие, день открытия морского пути. — Женщина уже подхватила меня под руку и потянула за собой с таким напором, что сопротивляться просто не имело смысла.
— А… какое сегодня число? — боясь услышать ответ, будто невзначай спросил я и внезапно налетел на резко остановившуюся спутницу.
— Ох, я дура болтливая… предупреждали ведь… — всплеснув пухлыми ручками, пробормотала она несчастно и с таким страхом и участием заглянула в мое лицо, что сердиться на нее просто не позволила совесть.
— Так какое? — с мягкой настойчивостью повторил я вопрос.
— Четырнадцатое… — прошептала Дили обреченно, пряча от меня глаза.
Как это — четырнадцатое? Ах же змейство! Так, значит, я проспал почти три дня?! И с того момента, как покинул свой замок, прошло полторы декады? В свете этой новости бесследно растаяло мое сомнение насчет честности герцога, ведь я-то подозревал, что они втихую использовали портал, чтоб так быстро добраться до Кольдна. Правда, мне от осознания этого факта легче не стало, меня он все же обманул, вернее, умышленно умолчал о своих проделках, зато не нарушил ни один из законов Шладберна.
— Дили, — вздохнув примирительно, потянул я женщину дальше, как бы там ни было, а она не в ответе за интриги своего господина, — тебе дали какую-нибудь мазь для моей ноги?
А вот герцогу я теперь буду доверять намного меньше.
— Конечно, — обрадованно заторопилась гувернантка, — идем, твоя комната уже готова. Пока ты умываешься, я приведу лекаря.
— А сколько всего человек ночует во дворце? — осведомился, словно невзначай.
— Кроме принцесс? Да немного, я и Клата, еще две ночные горничные, старый лекарь и мажордом. Элессит все шутит, что нас как раз по одному на принцессу.