Портрет смерти (Посмертный портрет)
Шрифт:
– Я только что разговаривала с Фини. Он шеф Макнаба, а я – твой начальник. Так почему наши подчиненные разглашают информацию, относящуюся к моему расследованию?
– Это вышло само собой – в перерыве между чмоканьем в трубку. – Увидев сузившиеся глаза Евы, Пибоди довольно улыбнулась. – И намеками сексуального характера.
– Когда с этим делом будет покончено, я возьму себе новую помощницу, у которой не будет и намека на сексуальность, а тебя отправлю в архивный отдел.
– Ах, так? А я-то хотела поделиться с вами сандвичем…
Ева
– Каким сандвичем?
– Моим собственным.
Сандвич оказался с ветчиной сомнительного вкуса, покрытой слоем безвкусного майонеза. Откусив от него дважды, Ева схватила принадлежавшую Пибоди бутылочку оранжевой газировки и сделала глоток.
– О боже, как ты можешь пить эту гадость?
– По-моему, очень даже освежает и очень подходит к пирожным, которые я купила на сладкое. – С этими словами Пибоди вынула из сумки пакет и начала открывать его.
– Черт побери, если ты не дашь одно мне, я тебя покалечу. Ты знаешь, что я на это способна.
– Лейтенант, я боюсь вас почти так же, как люблю.
4
Днем активность компьютерных клубов сходила на нет; здесь сидели только «ботаники» и болваны, которые считали высшим наслаждением посещение клуба в те часы, когда им могли предложить лишь голографический оркестр или просмотр развлекательных передач.
Компьютеры были серебристыми, маленькими, и даже самый стыдливый болван мог не бояться, что в часы пик кто-то заглянет ему через плечо.
Голографический оркестр играл негромко, гитары звучали еле слышно, а вокалисты томно мурлыкали. Солистка была в черном платье, вполне сочетавшемся с цветом ее кожи. Единственным световым пятном были ее ослепительно-красные волосы, закрывавшие большую часть лица. Она что-то шептала о разбитых сердцах и несчастной любви.
Клиентами здесь были главным образом одинокие мужчины. Поскольку никто из них не среагировал на форму Пибоди, Ева поняла, что запрещенных наркотиков здесь не обнаружила бы даже ищейка.
Она подошла к плавно закругленной стойке в центре зала.
Барменов здесь было двое – живой мужчина и женщина-андроид. Ева выбрала того, кто был одушевленным.
Молодой человек был стильный – просторная блуза в оранжевых тонах, множество разноцветных колечек, украшавших мочку левого уха, и русые волосы, торчавшие шипами в разные стороны наподобие короны.
Плечи у него были широкие, руки длинные, фигура осанистая, лицо с крупными чертами. Ева сделала вывод, что он на несколько лет старше своих клиентов. Лет двадцать семь – двадцать восемь. Возможно, студент-старшекурсник, зарабатывающий на учебу. Возится с новичками и болтает с постоянными посетителями.
Он отвлекся от своего компьютера и рассеянно улыбнулся Еве:
– Чем могу служить?
Ева положила на стойку свой жетон и фотографию улыбающейся Рэйчел Хоуард.
– Узнаете эту девушку?
Молодой
– Да, конечно. Сейчас, сейчас… Ребекка? Розанна? Нет, Рэйчел. У меня хорошая память на имена. Да, точно Рэйчел. Она бывает здесь почти каждую неделю. Любит… как это… – Он закрыл глаза. – «Тореадор» – апельсиновый сок, сок лайма и капелька гренадина. С ней что-то случилось?
– Да, случилось. Вы помните имена и любимые напитки всех своих клиентов?
– Постоянных – да, конечно. Тем более таких хорошеньких. У нее славное лицо, и она очень милая.
– Когда она была здесь в последний раз?
– Точно не скажу. Клуб – не единственное место, где я подрабатываю. Но, кажется, это было в прошлую пятницу. В пятницу я работаю с шести вечера до полуночи… Послушайте, здесь она никому не причиняет хлопот. Время от времени приходит сюда с друзьями. Они берут компьютер, слушают музыку, танцуют, играют. Она милая девушка.
– Вы не замечали, кто-нибудь ухаживал за ней?
– Бывало, но не так уж часто. Я уже сказал, она очень милая. Иногда парни заговаривают с ней. Кому-то она отвечает, кого-то отшивает. Но не грубо. Основные события начинаются здесь после девяти, особенно в уик-энд. Многие приходят сюда, чтобы подцепить партнера, но эта всегда бывает с другом или с компанией. Она не похожа на потаскушку, сами видите.
– Угу… Вы знаете малого по имени Диего?
– Гм-м… – Он свел брови и сосредоточился. – Кажется, я знаю, кого вы имеете в виду. Коротышка, фланер. Обожает выпендриваться. Хорошо танцует и всегда при деньгах, так что долго в одиночестве не остается.
– Он когда-нибудь уходил с Рэйчел?
– Дерьмо! – Он поморщился. – Прошу прощения. Он не в ее вкусе. Она щелкала его по носу. Танцевала с ним. Рэйчел могла танцевать с кем угодно, но не больше. Да, теперь, когда вы об этом заговорили, я вспоминаю, что он несколько раз пытался обнимать ее, но ничего не добился. Так же, как и Коллега Джо.
– Джо?
– Высокий, красивый парень из университета, ходил за ней как тень. Был здесь несколько раз. «Мистер Америка». Сильно мрачнел, когда она танцевала с кем-нибудь.
– У вас есть имя?
– Конечно. – Он слегка удивился, но не занервничал. – Стив. Стив Одри.
– Вы человек наблюдательный, верно, Стив?
– Ну да. Работая в баре, многое замечаешь. Это все равно что смотреть пьесу. Только тебе еще платят за это.
«Похоже, он здесь недавно», – подумала Ева.
– Здесь есть камеры наблюдения?
– Конечно. – Он посмотрел вверх. – Правда, толку от них немного. Особенно в часы пик. Световое шоу начинается в девять. Тогда меняют музыку, и все начинает бурлить. Но у нас здесь публика спокойная. В основном студенты и «ботаники». Приходят поиграть, потанцевать и пофотографировать.