Портрет супруги слесаря

Южина Маргарита

Валентина зарумянилась и стыдливо махнула рукой.

– Ой, девчонки! И не говорите! Мой вообще бесстыдник стал. Никакого удержу на него нет. Так и липнет ко мне, так и липнет. Думала, хоть на улицу пойдем, там людей постыдится, так ведь нет! Все б ему только шалить. Такой прямо… Огонь! Чистый огонь! А уж силищи сколько!

– Ну, не знаю, не знаю, – покачала головой Павлина Марковна. – Откуда там силище взяться, если он у тебя сам-то росточком с канарейку? Вот мой идет, так сразу видно – мущщина! Высокий, статный…

– Ну, не знаю,

не знаю, – в тон ей ответила Валентина Адамовна. – Не видела. Как же это тебя твой мужчина одну по парку гулять пустил, да еще вечером? Ты ж со своим-то языком обязательно какую-нибудь драку затеешь.

– Да потому и отпустил, что совестно ему уже, как вы, за ручку по сугробам скакать! – выкатила глаза от возмущения Павлина Марковна. – Серьезный он у меня!

– Не понимаю, и чего ссориться? – пожала плечами молоденькая Наташа. – Это ж разве плохо, если в такие годы все еще за ручку ходят? Мой вот меня никуда не водит, сам бегает… А я бы в любой сугроб пошла…

– Эх, Наташенька! – вздохнула Таня, у которой на столике лежали разноцветные пачки с семенами. – Я б тоже пошла, да только не с кем мне. Одна двоих пацанов тяну. Какие уж тут сугробы!

Валентина вдруг оживилась:

– Таня! Я тебе найду жениха! У нас есть один знакомый…

– Ой, да не слушай ты ее, – перебила товарку Павлина Марковна. – Она себе еще никак нормального найти не может. У нее самой мужик то лифчики чужие таскает, то мечтает ее в сугробе закопать. Где уж тебе искать!

– Завидует. Вы поглядите, завидует, – весело хохотнула Валентина и лукаво подмигнула Тане. – А ты так и знай! Скоро у меня день рождения, я тебя позову и познакомлю с чудесным мужчиной. Он тоже слесарем работает. Колей зовут, как Николя Саркози. Очень приличный мужчина.

– Приличные-то мужчины уже давно к рукам прибраны, – заметила Михална. – А этот, видать, никому не нужен.

Валентина так возмутилась, что даже не стала обслуживать покупателя, который уже минут десять пытался расплатиться за банку с помидорами.

– Да как же не нужен? Ты-то откуда знаешь? Да! Он пил! И не надо этого стыдиться! И жена его бросила, потому что он алкоголик был! Зато у него потом открылась язва, и он теперь не пьет.

– Действительно, – вдруг подал голос покупатель, – что ж – мы, алкоголики, не люди, что ли? Выходите замуж, девушка! И даже не раздумывайте! Зато он от вас гулять не будет, вот.

Рынок тут же разделился на два лагеря. Одни встали горой за право алкоголиков на счастливое супружество, другие же считали их недостойными. И только Михална под шумок насыпала покупателю помидоров уже третий стакан семечек.

– Уж такие вкусные! Ими даже водку закусывают. С вас пятьдесят рублей… Ой, а сдачи нет! Ну, потом еще зайдете. Я верну.

Глава 2

Вечером Валентина с нетерпением ожидала мужа, чтобы сообщить ему радостную весть – на следующей неделе они будут отмечать ее день рождения, и пусть он наконец пригласит

к ним своего закадычного друга Николая. Этого друга в семействе еще никто не видел, но уж наслышаны о нем были предостаточно. Вот и пусть сидит и знакомится с Таней. Женщина она хорошая, глядишь, и сладится у них. И не будет потом Мефодий каждый раз вспоминать этого гения русской философии.

Она ждала, а супруга все не было.

– Машенька, а Мефодий Сидорович не звонил? – уже который раз спрашивала Валентина Адамовна у невестки. – Куда это он подевался?

– Не звонил, – только пожимала плечами та. – А вы сами ему позвоните.

– И как ты себе это представляешь? – немедленно фыркала свекровь. – Он, например, закручивает кран, а тут я со своим звонком. Понятное дело, Моня немедленно пугается, кран выскакивает у него из рук, и в результате – ожог кипятком и длительная нетрудоспособность!

– Мама, ну почему вы решили, что Мефодия Сидоровича так уж прямо напугает ваш звонок? Можно подумать, ему никто и никогда не звонит! И отчего это он именно сейчас должен закручивать кран с горячей водой?

– А с какой? – вытаращилась Валентина Адамовна. – Нет уж, если он сам не звонит, значит, не может. И запомни – мужьям надоедать своими звонками вовсе не дело. В конце концов, что, у нас других интересов нет, что ли? Бонечка! Иди к мамочке. Мамочка хочет сделать тебе потрясающую стрижку. Маша! Ты не видела большие портновские ножницы? Боника! Прекрати немедленно удирать от мамочки! Между прочим, соседская собачка меня уже полгода просит сделать такую стрижку. Боника!

Бонике было глубоко плевать на соседскую собачку, она абсолютно не собиралась стричься, а собиралась бегать по комнате и играть с теннисным мячиком.

– А мамочка говорит, надо за собой ухаживать, – тряслась за собачонкой грузная Валентина Адамовна. – Боника! Мамочка обидится и не пойдет с тобой гулять.

Боника заняла Валентину до одиннадцати часов, а потом собачка рухнула на кресло и вытянула лапы – организм требовал отдыха.

– Маша! – снова позвала Валентина Адамовна. – Я слышала какой-то звонок, это не папа? Володя! Я кого спрашиваю!

Из спальни высунулся заспанный Владимир.

– Мам, я сам папе звонил. Он сказал, что сегодня сильно задержится, а возможно, и вовсе переночует у этого… как его… у Николая.

– Почему у Николая? – не совсем поняла мать. – А что, ему дома места не нашлось?

– Просто они задержались на работе, потом немножко выпили, и вот… Чтобы не нарваться на неприятности, решили переночевать у Николая.

– Ага… – грозно запыхтела хранительница очага. – Можешь ему передать – он как раз сейчас на неприятности и нарвался! На крупные неприятности! Это ж надо! Променять свою кровать с чистым постельным бельем… кстати, это белье я сама и шила! Ситец по девяносто рублей метр! А он! Я ему устрою! Он уже рехнулся со своим Николаем! Мне, может быть, тоже нужно к Николаю! Так я же не бегу к нему ночевать!