Портрет супруги слесаря
Шрифт:
– Ой, ну что вы такое говорите? – возмущенно вытаращилась Валентина. – Мой Моня и слов таких не знает. Да и зачем это? Сразу видно, не дарили вам мужья подарков уже лет двадцать. Вы на это обратите внимание, я потом расскажу вам, как подарки требовать. Мой-то мне вчера лифчик подарил!
– Покажи! – не удержалась Михална. – Неужто лифчик? Сам покупал?
– Михална! – ошарашенно посмотрела на нее Валентина. – Ты чего говоришь-то? На улице пятнадцать градусов, а я тебе до пупа раздеваться буду? Говорю же, подарил!
Женщин и в самом деле мужья нечасто баловали подарками вот
– А мой вот все эти отделы с бельем всегда рысью пробегает, – вздохнула молоденькая Наташа. – Да и не разбирается он в размерах, чего он там купит.
– И мой не разбирается, – важно дернула бровью Валентина. – И все же постарался. Не угадал, конечно. Там чашечки-то… с ранетку величиной. Но… я уж сильно не стала ругаться, все же хотел мне сделать приятное… Ой, девчонки, признаюсь, сначала, когда вытащила эту прелесть у него из кармана, хотела разорвать прямо! А потом… вспомнила советы психологов, передачи про здоровье и… взяла себя в руки.
Восьмидесятилетняя бабушка фыркнула:
– А я б, коль такую красоту у своего деда из кармана выудила, точно б разорвала его, паразита такого! И вспоминать бы ничего не стала. Прям так бы калекой и сделала!
– О-о-ой, Павлина Марковна, – потянулась Валентина. – Нельзя так… Поэтому ваш старик и не дарит вам ничего. Не хочет.
– И твой не хотел, – хитро прищурилась Павлина Марковна. – Чегой-то он подарки в карманах таскать будет? Это он у какой-то красавицы был да принадлежность ейную забыл выкласть из карманов-то. А ты нашла да и обрадовалась, дуреха! Другая б сразу сообразила, да и по мордасам мужа-то, по мордасам! А ты радуисся!
Валентина повернулась к подругам с чувством превосходства:
– Вы слышали? Вот, девочки, вы тоже будете лет через двадцать такими же недобрыми, если не будете сейчас принимать кальций.
– А кальций-то тут при чем? – удивилась Михална.
– Я смотрела в рекламе – надо, – серьезно подтвердила Валентина. – Сначала тоже не поверила, но вот теперь на Павлину Марковну смотрю… надо.
– Вот дуреха – она дуреха и есть, – отмахнулась от нее Павлина Марковна и вдруг заверещала на весь микрорайон: – А носочки-и-и!!! Кому носочки-и-и-и?! Из натуральной шерсти! Изготовленные лучшими умелицами России! Награждены «Оскаром», прости, господи! Подходим, пока все не продала!
– Молодой человек! Покупаем семечки! Семечки! – кричала Михална. – Такой красивый молодой человек и без семечек!
– Ой, да все они красивые, пока молодые, – вздохнула Валентина и блаженно завела глаза. – У меня вот дружок в молодости был, Лешка Коноплев. Уж как любила, как любила!
– Это ты про мужа опять, что ль? – криво усмехнулась Павлина Марковна.
– Это я про другого. Которого еще до мужа любила, – любезно пояснила Валентина. – Ой, девчонки, не мужчина – конфетка! И обходительный такой, и всегда «извините», «пожалуйста»! Посадили его потом, за кражу. Так-то, девчонки. Не поверите, потом приходил – ведь убожище, прости, господи! Зубов нет, кожа вся висит, волосы повылазили. Это ж ужас!
– Батюшки-светы! – охнула Павлина Марковна. – Это чего с ним с болезным приключилось?
– Так
– А почему кузнечика? – наивно поинтересовалась Наталья.
– Ну а как же? – дернула плечами Валентина. – Он же поскачет-поскачет, его поймают. Выпустят, он снова давай скакать. Кузнечик и есть… Мужчина! Мужчина, гляньте, какие огурчики! Так в рот и просятся! Купите баночку, а я вам скажу, где водку дешевую продают!
«Девушки» снова переключились на торговлю, однако в такое раннее время покупатели еще не спешили осчастливить себя солеными огурцами, семечками и вязаными носками, поэтому разговор продолжился.
– Вот я и говорю, – вздохнула Валентина, – разве ж тот бы стал меня теперь подарками заваливать?
– А почему вы, Валентина Адамовна, решили, что ваш муж это вам подарок сделал? – спросила Наташа. – Может быть, Павлина Марковна права – правда забыл вытащить из кармана чей-то лифчик, и все. А вы уж и обрадовались.
– Наташенька, – с усталой улыбкой повернулась к ней Валентина Адамовна. – Это твой молодой козлик может забыть в кармане ЧЕЙ-ТО лифчик. А мой… мой Мефодий Сидорович носит только мои лифчики!
– Боже мой, – быстренько перекрестилась Михална. – Так он у тебя еще и… Сам, что ли, носит?
– В кармане носит, Михална, – прервала товарку Валентина Адамовна. – Ой, ну я не могу. О чем вы только думаете? Я ж вам объясняю – да, девочки! Есть она, вечная любовь! Меня Моня так вечно любит, так задаривает… А ваши носки, Павлина Марковна, все равно никто не купит, потому что они у вас колючие, вот.
Три дня после этого разговора Валентина обижалась на Павлину Марковну. Она переписала кучу анекдотов и рассказывала их коллегам потихоньку, чтоб старушка не слышала. Зато та, в свою очередь, принципиально не переписывала Валентинины рецепты и вовсе заявила, что так капусту уже никто не солит! На четвертый день пришлось помириться, потому что собачка Валентины не перенесла холодов и стала кашлять. Пришлось подарить Павлине Марковне ведро картошки, чтобы та подарила Бонике вязаный маленький свитерок. Свитерок оказался красивым, теплым и пушистым, и мир был восстановлен.
Вечером Валентина пыталась затолкать собачку в обновку.
– Боника, ну давай же лапку сюда сунем. Погоди, эту лапку тоже сунуть надо… Маша! Ну иди же мне помоги!
– Сейчас я Володю покормлю, – отозвалась невестка.
– Да что его там кормить? Сам прокормится. Иди, говорю. У меня никак не получается. Боника! Ну не вертись же… Не надо на маму чихать. Мама за эту красоту ведро картошки перла.
– Давайте я ее так подержу… – прибыла на помощь Маша. – Боня! Потерпи.
– Мария! Будь любезна называть собаку полным именем, – сурово насупила брови свекровь. – Тебе не трудно, а Бонике приятно… Боника! Не смей кусаться, мерзавка такая!