Портрет тирана
Шрифт:
Вообще искать систему в сталинской политике казнить-миловать занятие пустое.
Власть без крови — так не бывает. И слава без крови — не слава. А как же большие поэты? Они снискали мировую славу, а крови ничьей не проливали. Как это им удается? Сталин испытывал к поэтам какое-то суеверное почтение. Но и оно имело предел.
…Осип Мандельштам, Егише Чаренц, Марина Цветаева. И — Анна Ахматова, Борис Пастернак. Первых он казнил (Цветаева покончила самоубийством). Последних двух помиловал. А ведь они были из самых строптивых. Борис Пастернак осмелился отказаться от подписи под требованием казнить «троцкистов». Не его ли превозносил
Владимир Маяковский рано покончил с собой. Останься он жить, не миновать ему судьбы Максима Горького. На роль кремлевского камер-юнкера он не годился. Однако не стоит гадать. Нам доподлинно известно, что в одном проскрипционном списке, представленном на высочайшее утверждение, Хозяин вычеркнул имя Лилии Брик со словами:
«Не будем трогать жену Маяковского» [176] .
В отношении Горького можно сказать определенно: казнить его как шпиона (итальянского фашизма, наверно?..) было бы слишком скандальным делом. Поэтому Сталин приказал убрать его «тихо».
176
«ХХ век», 1977, № 2, с. 75.
Другой широко известный писатель Илья Эренбург уцелел именно благодаря своей европейской известности. Уникальный случай: автор, чьи книги были арестованы (изъяты, запрещены), остался невредим. Уважением генсека к писателю это явление не объяснить. Сталин был начисто лишен понимания самоценности человеческой личности. Его бесило малейшее проявление самостоятельного мышления или творческой индивидуальности.
Сравнительно благополучная судьба Эренбурга не укладывается в рамки логических рассуждений. Тиран оставил жить Эренбурга, он оставил жить и Шолохова — его антипода в литературе и в жизни. Впрочем, служили-то они оба…
В 1944 году, когда советская армия вступила на территорию Германии, Сталин удовлетворенно изрек: «Ну, хватит статей Эренбурга».
Роман «Буря» был рекомендован комитету по сталинским премиям самим Сталиным. «Если такой всемирно известный писатель, как Эренбург, за советскую власть, — изволил сказать в кругу подручных Хозяин, — значит, она сильна».
На обсуждении «Бури» в Союзе писателей Илья Эренбург упрекнул Шолохова:
— Нельзя молчать в такое время. Это непатриотично.
Шолохов, ушедший в очередной запой, ответил:
— Да, я не пишу, это правда. Может быть, это даже непатриотично. Однако свою сталинскую премию я отдал на строительство детского сада. А Эренбург перевел на свой банковский счет. Я живу в станице Вешенской, а Эренбург сохранил свою виллу в Париже…
«Бурю» выступавшие ругали. Но вот поднялся автор:
— Не знаю, может быть, ваше мнение справедливо. Позволю себе зачитать другое мнение.
И Эренбург прочел записку Сталина:
«Поздравляю вас с романом „Буря“. Желаю новых творческих успехов и здоровья. Иосиф Сталин».
Комплимент людоеда перевесил.
Еще двух яростных антиподов вспомним — Толстого и Булгакова. Граф Алексей Толстой написал раболепный опус «Хлеб». Михаил Булгаков сочинял едкие, полуприкрытые сатиры на мрачную современность. Они стали врагами, придворный романист Толстой и великий остроумец Булгаков. Толстой пытался сдать неуживчивого драматурга Органам, донес на него. Был за это публично бит. Но Хозяину вздумалось сохранить Булгакова, автора полюбившейся пьесы
Но Сталин вытащил опального драматурга из нищеты и забвения, вернул его в Художественный театр. А теперь — поцелуй злодею ручку. Нагнись, нагнись… Ну же!..
И Булгаков приступил к сочинению пьесы о юности Вождя — «Батум»… Повержен Мольер. Повержен Булгаков. Повержен, но помилован.
Так Хозяин подвел писателей-антиподов, Толстого и Булгакова, под единый знаменатель. Еще один феномен безвременья…
Из настоящих писателей Сталин пощадил еще Константина Паустовского. А ведь он воздерживался от комплиментов деспоту — по тем временам поступок героический.
Почему Хозяин его пощадил?
Эмануила Ласкера, чемпиона мира по шахматам, Сталин тоже не тронул. Тут сказалось, конечно, не только и не столько почтение пария к мощному интеллекту, сколь боязнь запятнать свою репутацию преследованием всемирно известного гроссмейстера. Каков однако парадокс: Ласкер бежал от Гитлера в Москву, под защиту Сталина…
Деятелей культуры Сталин уничтожал не всех подряд. И не каждого десятого, как заложников в военное время. И не просил, подобно гоголевскому Вию, поднять веки, дабы ткнуть пальцем в обреченного. Сталин с закрытыми глазами знал чья очередь, он действовал избирательно.
…На одном приеме в германском посольстве присутствовали Василий Качалов, Галина Уланова, Давид Ойстрах и театральный режиссер. Через несколько дней режиссера арестовали по подозрению в шпионаже (ПШ) и осудили. Других не тронули. Другие были у Хозяина в большом фаворе.
В области науки и техники карательная политика подчинялась тем же «законам» — то есть прихоти Хозяина и соображениям престижа. Ценных специалистов Сталин обычно не трогал, а если трогал, то сохранял им жизнь и нередко возвращал к научной деятельности. Это — тоже от гипертрофированной амбиции. Крупные ученые служат приращению Его славы и умножению военного потенциала Его латифундии. Пусть живут и работают. Он может даже осушить бокал вина во здравие науки.
Уцелели академики Е.В. Тарле и И.М. Майский, историки — не изобретатели новых видов оружия. Майский, к тому же, был запятнан меньшевистским прошлым и участием в Самарском комитете Учредительного собрания. Оба подвергались репрессиям, но вернулись из ссылки.
Ивана Павлова, не принявшего Октябрьской революции и активно протестовавшего против диктата в Академии пришлых сановников, Сталин не арестовал, а пригрел-возвеличил. Он стал, подобно Ивану Мичурину, непременным экспонатом рекламной витрины процветающей науки. Но если Павлов, которого в первые годы советской власти пригласила к себе Шведская Академия наук, был широко известен в научном мире, то физиолога Алексея Ухтомского (1875–1942) знали как князя, приближенного к императорскому двору. Его брат Александр был епископом Уфимским (под именем Андрея). Алексей Ухтомский не только уцелел, но вошел в АН в период погрома Академии: в 1932 году избран членкором, в 1935 — академиком. Сталин, при активном участии Молотова, уничтожал в те годы физиологов пачками. То были ученые с весьма благополучным происхождением и вполне лояльными взглядами, не то что князь Ухтомский.