Порывая с прошлым

Филиппов А. В.

Сетхи бросается к пуштуну и отводит ствол в сторону. Начинает ему что-то объяснять в спокойном и вежливом тоне.

— Сэр, — обращается Сетхи к «хиппи», — вы поступаете опрометчиво. Немедленно засветите пленку и советую вам не повторять ошибки. Это может стоить жизни.

Американец дрожащими руками раскрывает камеру, извлекает пленку. Сетхи подносит к ней спичку, она вспыхивает. Наш водитель и пакистанец прощаются с пуштуном, прикладывая руки к сердцу. Тот уже как ни в чем не бывало приветливо машет рукой.

Горы позади. По обеим сторонам дороги потянулись поля пшеницы, абрикосовые и апельсиновые плантации. Временами показываются деревни-крепости. Они обнесены высокими глинобитными заборами-дувалами с вышками по углам, смотровыми

щелями. Впереди каменная громада форта. Это Джамруд. Шлагбаум. Зона племен кончилась.

Офицер военной полиции заглядывает в автобус, извиняется за вторжение, перебрасывается несколькими словами с шофером.

…Железнодорожная ветка разделила Пешавар на старый и новый город. Новая часть — это район особняков, где можно увидеть уголки старой Англии, улиц, закрытых зеленью чинар, кипарисов и высоких тополей. Из-за оград свешиваются ветви с оранжевыми мандаринами и апельсинами, виноградные лозы. Здесь расположились административные здания Северо-Западной пограничной провинции. Немного в стороне сквозь кроны деревьев проглядывают коричневые корпуса Пешаварского университета. Тут и там встречаются обширные территории, обнесенные колючей проволокой. В глубине — казармы старинной постройки. Перед ними — ставшие декоративным украшением медные пушки прошлого века. Прохаживаются часовые с автоматами на изготовку. До образования Пакистана здесь жили английские стрелки.

Одно массивное здание, окруженное двухметровой высоты кирпичным забором, воскрешает страницы истории. В 20-х годах здесь размещались специальные английские службы, руководившие антисоветским басмаческим движением в Средней Азии.

Неподалеку от этого здания — десятка три уютных коттеджей, оборудованных кондиционерами. Это бывшее поселение американских специалистов, обслуживавших печально известную военную базу Бадабер, которую им пришлось покинуть в конце 1969 г.

Старому городу — лабиринту глинобитных дувалов и мечетей, обступивших древний форт Бала Хиссар, более тысячи лет. Попадаешь сюда, и кажется, что ты перенесся в далекое прошлое. Теснятся каменные и глинобитные караван-сараи с загонами для лошадей и верблюдов, с глубокими каменными колодцами. Когда-то здесь останавливались купеческие караваны, приходившие из Самарканда, Бухары, Кашгара, Герата и Астрахани. Пешавар ряд столетий играл роль перекрестка торговых путей, связывавших Европу с Азией.

Киса Хвани, в переводе буквально «улица сказочников», — обширный квартал торговцев и ремесленников. С утра до вечера не умолкает шум голосов; вечером торговля идет при свете больших карбидных ламп. Красочные тюрбаны и фески чередуются с чалмами. Изредка можно встретить женщин. Законы здесь строгие, и женщина не рискует появиться без парды. Можно нарваться на фанатика, который полоснет ножом по лицу. Такие вещи случались не раз.

Создается впечатление, что торгуют все. На тротуарах навалены горы арбузов, дынь, яблок. Возле стен прижались ослики, груженные мешками с абрикосами. В громадных чанах — апельсиновый и гранатный сок с кусками льда. Ребятишки толкают тележки, где на противнях в кулечках разложена жареная фасоль. На вертелах шипят куски бараньего мяса и цыплята. «Самаркандский плов», — зазывает посетителей владелец духана. «Шашлык по-узбекски», — вторит ему сосед. Каждый старается перекричать другого. И над всем этим рой мух. Я соблазнился было аппетитной долей ярко-вишневого арбуза, усеянного темными косточками. Торговец небрежно провел рукой — и их как не бывало. Это оказались мухи.

Красочны ряды, где продаются ковры, шерстяные шали, глиняная посуда, медные самовары, тазы и кувшины, деревянные поделки. Первым долгом иностранные туристы направляются сюда. Всевозможные сувениры — от старинных кремневых ружей и кривых сабель до медных расписных тарелок и гонгов. Предъяви разрешение полиции — и в оружейном магазине можешь приобрести винтовку или пистолет. Владельцы магазинов, особенно ювелирных, всегда при оружии. Человека,

заподозренного в воровстве, раньше можно было пристрелить на месте. Этим нередко пользовались для сведения счетов с нежелательными людьми. Новое гражданское правительство запретило применять оружие в подобных случаях. Владелец может прибегать к оружию только в случае защиты от бандитов.

В Пешаваре культ чайханы. Но их посещают только мужчины. В холодные дни столы с лежаками переносятся в комнаты: температура зимой иногда падает до нуля. Летом, в жару, все выносится на тротуар под тенты. Откинувшись на лежаках, мужчины, неторопливо беседуя, пьют чай. Пьют по многу чашек. Чай, в основном зеленый, с жасминовым цветком утоляет жажду и непременно подается после жирной пищи. Черного чая с молоком пуштуны не признают. Впрочем, чайханщик может предложить чай на любой вкус. Например, если вы пожелаете, вам подадут чай, куда вместо сахара кладется щепотка соли и добавляется бараний жир.

Киса Хвани оправдывает свое название. В базарные дни, когда сюда стекаются тысячи пуштунов со всех районов пограничной провинции и зоны племен, люди обмениваются последними новостями, которые порой не услышишь по радио и не прочтешь в газетах. У каждого мало-мальски состоятельного торговца или чайханщика обязательно есть транзисторный приемник, чаще всего японского производства. И новость, скажем услышанная по радио, тут же облетит базар, станет предметом обсуждения в чайханах. В Пешаваре четко слышны радиопередачи Ташкента и Душанбе. Ведь по прямой отсюда до советской территории всего несколько сотен километров.

Этот базар, впрочем, как и все базары на Востоке, играет видную роль в общественной жизни. Я был здесь в дни, когда развертывалась избирательная кампания по выборам в Национальную ассамблею и законодательное собрание провинции. Не проходило дня, чтобы сюда не являлись представители организаций, участвовавших в выборах. Киса Хвани стал местом предвыборных митингов и дискуссий, временами заканчивавшихся столкновениями между соперничающими группировками.

В дни борьбы против английского владычества здесь часто выступал лидер «краснорубашечников» Гаффар Абдул-хан. Красного цвета куртки и шаровары носили члены национальной пуштунской организации, оказавшие вооруженное сопротивление английским колонизаторам. 23 апреля 1923 г. британская полиция, разгоняя демонстрацию пуштунов, применила оружие. Теперь ежегодно в этот день патриотические организации проводят митинг, чтобы почтить память жертв английского террора.

…Незадолго до выборов Пакистан облетело сообщение, вызвавшее негодование общественности. Ночью в дом, где жила женщина-врач, работавшая в детской больнице Пешавара, ворвались бандиты и увезли ее в глухой район зоны племен. В записке, оставленной похитителями, говорилось, что условием возвращения женщины должен быть выкуп. Похищение людей с целью выкупа раньше случалось довольно часто. В годы английского господства похищали чиновников колониальной администрации и офицеров, а также членов их семей в качестве заложников.

Национальная народная партия опубликовала заявление, подчеркнув, что совершенное похищение лишний раз говорит о необходимости ускорить проведение в стране социально-экономических и политических реформ, усилить борьбу с бандитствующими шайками феодалов из национальных районов. От военного режима потребовали решительных мер по пресечению деятельности феодалов, нарушающих законы Пакистана.

Демократические организации были поддержаны студентами Пешаварского университета и других учебных центров провинции. Они блокировали дороги, ведущие в зону племен, не допускали туда транспорты с грузами, а также задержали несколько семей феодалов, приехавших в Пешавар из зоны племен. В конфликт вмешалось правительство. Состоялось совещание джирги, осудившей разбойничью акцию феодала (кто он и откуда, было хорошо известно). Джирга потребовала, чтобы он немедленно освободил пленницу, дав ему срок один день.