Пощады, маэстрина!

Завойчинская Милена

 — Увы, магистр, увы. Результаты весьма плачевны. Пройденный за этот месяц материал они усвоили посредственно, мягко говоря. И отказались от всех тех дополнительных эликсиров и зелий, которые я им пыталась дать. Хотя мне казалось, что все втянулись в мой темп.

 — Зачем же вы их нагружали? — спросила Франсуаза.

 — Глупость сделала, — признала я. — Думала, им это пригодится. Ведь ценные знания. Сами они вряд ли догадаются, что такие существуют. И уж точно не станут на свой страх и риск их готовить и употреблять.

 Преподавательница водных плетений фыркнула.

Меня она все так же не любила, но цепляться стала меньше. Времени на глупости не осталось, ректор всех так нагрузил и озадачил, что тут не до меня стало.

 — А чему же вы пытались их научить? От чего они отказались? — полюбопытствовал магистр пространственных изменений Охарн Эрно.

 — Различные жизненно полезные. Для памяти, для бодрости, для хорошей кожи и волос, для острого зрения. Они отчего-то не входят в обязательную программу, но, по моему скромному мнению, без них как-то не очень хорошо живется.

 — Коллега, а я бы вот не отказался от эликсира для бодрости, — оживился магистр. — Осень на меня всегда плохо влияет, утомляемость повышается.

 — Научить вас готовить? Или просто дать рецептуру?

 — Эм-м... Маэстрина, а вас не затруднит просто приготовить эти чудесные эликсиры для всех желающих? Разумеется, мы компенсируем стоимость ингредиентов... Или еще проще. Я часто бываю в городе. Напишите мне список трав и необходимых веществ, я куплю на всех. А вы нас выручите, если приготовите. Да, коллеги? Думаю, я не один, кто желает воспользоваться полезными эликсирами и зельями. Для памяти я бы тоже не отказался.

 — Хорошо, — пожала я плечами.

 Мне это действительно несложно. Себе-то я все эти чудесные волшебные жидкости готовлю регулярно. И если поначалу, когда я только очутилась тут, делала это, не особо отдавая себе в этом отчет. Просто знала — как и варила еще в пансионе. То сейчас это происходило уже осмысленно. Я искала новые рецепты в книгах, разбирала их полезность и необходимость, ну и готовила. И для себя, и для малышки Софи.

 Черта с два младенец был бы такой спокойный без всего этого. У них же все эти колики, газики, диатезы, зубы, истерики и не знаю, что еще. А так — тишь и благодать. И даже по ночам она больше не просыпается и не просит кушать. Мы с ней обе спим до самого утра. Я — потому что устаю сильно, она — так как много гуляет, играет и полностью здорова.

 Но, кстати, имеет смысл узнать о дополнительном заработке. Я ведь уже думала об этом, только не до того пока. Моя предшественница не стеснялась подрабатывать, готовя на заказ для городской аптеки. Почему бы и мне не попробовать? Деньги нужны, и чем дальше, тем больше. Грядет зима, нужны будут теплые вещи для меня и для Софи. Не говоря уж о том, что она стремительно растет. И то, что я купила ей месяц назад, уже становится маловато.

 Пятый курс стенал и страдал. Я им обещала серьезность трех похоронных бюро — я им ее обеспечила. Следующие три недели слились для них в один печальный и глобальный кошмар.

 Я была вежлива. Не реагировала, когда они огрызались, пытались качать права, доказывали мне, что мой предмет непрофильный и вообще не обязательный.

Не слушала никаких оправданий, что они не успели, подумали, что это не нужно, что им это никогда не пригодится.

 Увы, я была неумолима.

 Они восхотели знаний строго по программе — они их получили. И да, спрашивала я их тоже строго по программе. Но выносила мозг так, что с моих пар они выходили морально уничтоженными, со сплошными неудами и с огромным количеством дополнительных заданий. Строго по программе, ага.

 Самое смешное, что они попытались кляузничать на меня руководству. Ректор получил анонимное послание, в котором несчастные «жертвы преподавательского произвола» — это дословно — просили помощи, разбирательства и отстранения меня от должности.

 Узнала я об этом позже. Сначала же была крайне озадачена, когда внезапно обнаружила на заднем ряду месье ректора. На мои вопросительно поднятые брови он лишь склонил голову в приветствии и жестом предложил мне вести занятие. Ну и ладно. Я быстро забыла о его присутствии и принялась морально уничтожать, ой, нести знания и требовать ответа.

 На каждый стон, что этого они не проходили, отвечала, какая глава учебника за какой курс. Или какой пункт пройденных глав уже в этом году. А также когда именно и в каком контексте это рассказывала я, и просила открыть тетрадь и найти конспект за нужную дату.

 И все это предельно серьезно и тактично, не повышая голоса, не позволяя себе грубости, иронии или сарказма. Что вы, что вы. Сказано — похоронное бюро, значит, похоронное бюро.

 Вот как закопаем в могилку кое-чью наглость, тогда и посмотрим.

 А месье Гресс после пары показал мне анонимку, попросил зайти к нему в кабинет, когда освобожусь, чтобы обсудить ситуацию.

 Я зашла. Рассказала. Сообщила, как все началось, что происходит в данный момент, посетовала на удручающе низкий уровень знаний студентов. Практически нулевой, будем откровенны.

 Ректор выслушал, покивал, прищурившись рассматривая меня и неведомо чего ожидая. А потом устроил конец света всем. Во-первых, студентам, потому что распорядился всем курсам, кроме первого, который не успел еще проштрафиться, пройти переаттестацию по алхимии и зельеварению. Во-вторых, мне. Потому что именно мне предстоит подтянуть их и потом принимать эту аттестацию в составе независимой комиссии.

 И совершить все это предстоит до наступления зимней сессии. Потому что кто не пройдет переаттестацию за прошлые курсы, к этой самой сессии допущен не будет.

 Вот так-то.

 Повторюсь, но уж больно фраза хорошая: огребли все!

 — Ну и чего вы добились, маэстрина? — мрачно вопросил меня Анри Лефлекс. — У нас выпускной курс, и тут такое...

 — Я добилась? — удивилась я. — А когда писали анонимную жалобу ректору, чего вы ждали? Что новый глава университета придет, выгонит злую меня, которая заставляет вас работать на своих парах? А вас, бедняжек, погладит по голове и скажет: «Студенты, продолжайте валять дурака. Учиться вообще не надо, ведь знания — это совершенно бесполезная вещь». Так?