Посёлок
Шрифт:
Кто-то двинулся сзади Олега, приблизился, мягкая рука коснулась его шеи. Вайткус с Сергеевым спорили о местности, что лежала на юго-востоке, будто они там бывали. Олег обернулся, потому что ему хотелось, чтобы это оказалась рука Марьяны, но он знал, что это не Марьяна: у той сухая и жесткая ладонь. Это была Лиз.
Она приблизила губы к самому уху Олега.
— Не ходи туда, останься, я боюсь за тебя.
Она говорила шепотом, но люди сидели так тесно, что Олегу показалось — все услышали эти слова и будут смеяться. И он отдернул голову, чтобы освободиться от прикосновения, и ничего не сказал. В ушах шумело, и он с трудом понял, что Старый говорил о плоте.
— Для
— Если бы не река, — сказал Дик, — мы бы дошли за пять дней.
— Можно сделать пузыри, — решил тогда Олег, — пузыри, чтобы плавать. Ребятишки же у нас плавают на пузырях. Как воздушный шар, только поменьше. И мы переплывем.
— Это идея, — оценил Старый.
— Погодите, погодите! — Марьяна вдруг быстро заговорила, как будто боялась, что ее прервут или кто-то догадается, прежде чем она успеет произнести сама. — Олег сказал, что пузыри как шар. Но нам совсем не надо переплывать реку и идти по болотам. Ведь у нас есть шар!
— Воздушный шар! — услышал свой голос Олег. — А мы все говорим и говорим…
— А как же тогда лететь к кораблю? — спросил Сергеев.
— А зачем? — удивился Олег. — Корабль нам теперь не нужен.
Потом был общий шум, все друг друга перебивали, потому что шар был замечательным выходом из положения и встреча с той неведомой спасительной экспедицией, которая запускает скауты, стала реальной и простой. Сесть в шар и долететь за один день, а то и меньше. Кто-то говорил о том, что ветры здесь дуют непостоянные, если потеплеет к ночи и выпадет роса, то ветер обязательно будет южный. Даже мать вдруг успокоилась и стала говорить Олегу в ухо, чтобы он теплее оделся. Но тут застонала Кристина и сказала, что ей душно, что ей плохо, и попросила отвести ее домой. А Лиз попросила Олега довести Кристину, потому что ей одной не справиться.
Олегу не хотелось уходить, потому что сейчас будут обсуждать самое важное, касающееся именно его.
К счастью, тут же поднялся Сергеев.
— Перерыв, — объявил он. — Все равно дышать нечем. Я предлагаю: все поужинают, а потом мы продолжим разговор. Ребят уложим и еще поговорим. Все ведь очень серьезно.
Олег не понял, почему все серьезно, но был благодарен Сергееву, что тот прервал разговор.
Они вели Кристину к ее дому, Лиз совсем не помогала Олегу, а просто шла рядом. Да и не нужна была Олегу ее помощь, Кристина легкая, совсем бесплотная, ее можно на руках донести.
— Я мечтаю, — говорила Кристина, — я нахожусь словно в сладком кошмаре. Неужели я увижу наконец настоящих людей? Я полагаю, что мою слепоту они вылечат сразу, может, даже здесь, на базе. Это же несложная операция, правда?
— Конечно, вас вылечат, — согласился Олег. Он все время ощущал взгляд Лиз.
— Я без тебя скучаю, — проговорила Лиз. — Ты совсем к нам не заходишь.
— А кому мы нужны? — запела свою печальную песнь Кристина. — Даже если они меня вылечат, мне никто уже не вернет молодости. Никогда. И может быть, лучше и не открывать глаз снова — что за радость увидеть в зеркале урода и развалину.
Но Олег не верил, что она так думает на самом деле. Она, наверное, думает, что ей возвратят и молодость. Ведь может так быть, что за двадцать лет в Галактике уже столько всего изменилось, что люди перестали умирать. Если у людей много места, чтобы жить — ведь столько свободных планет, — то всем хватит места. Природа, а это он учил еще на уроках Старого, рассчитала жизнь человеку как защиту от гибели вида. В каждом биологическом виде
— Ты приходи ко мне, — повторяла Лиз, и Олег понял, что она говорит это все время, одинаково и терпеливо. — Я буду ждать. Когда все лягут спать, ты приходи ко мне. Кристина будет молчать.
— Я не буду молчать, — вмешалась Кристина, — вы мне будете мешать. Вы еще дети, вам рано об этом думать.
— А мы ни о чем не думаем, — ответил Олег.
Они подошли к дому, Олег оставил Кристину.
— Лиз, ты заведи ее, а мне надо идти.
— Я буду ждать, — повторила Лиз. — Я всегда буду тебя ждать.
— Спокойной ночи.
Он не особенно вслушивался в ее слова, и ему было странно, что Лиз может именно сейчас так говорить, он не понимал, что Лиз было очень страшно: вот он сейчас снова уйдет или улетит и опять надо будет ждать его и не знать, вернется он или нет. А она ничего не могла с собой поделать, она все время думала об Олеге и даже ночами выходила из хижины, шла к его дому и стояла за тонкой стенкой, чтобы слушать, как он поздно разговаривает со Старым или с матерью. И потом она слушала, как он спит, и боролась со жгучим желанием войти тихо-тихо в его дом и лечь рядом с ним, обнять его, теплого и послушного.
А Олег вернулся к Сергееву, где уже были Старый и Вайткус. Как бы совет поселка. Олега они не звали, но ведь не выгонят. В поселке как-то так получилось, что каждый сам решал, приходить ему на совет или нет. И сейчас Дик пошел спать, хотя разговор касался и его, Марьяна была в доме и Линда, они там жили, понятно, что им некуда уходить. И еще был Казик, только он не вошел, а стоял на улице, дрожал у стенки, слушал. Олег кинул ему:
— Ты заходи, чего уж.
Но Казик только отмахнулся. Он лучше знал, что можно, а что не надо делать.
— Я посижу? — сказал Олег вопросительно, войдя в комнату.
Никто не ответил, но никто и не возразил. Сергеев как бы подвел итог тому, что говорил раньше:
— Поэтому я остаюсь при своем мнении. Порядок приоритета должен оставаться незыблемым.
Все молчали.
«Какой порядок приоритета?» — подумал Олег. Надо ждать. Кто-то сейчас ответит, и станет понятно.
— Сергеев прав, — заключил Старый. Он подвинул единственной рукой чашку с чаем. Отхлебнул.
Марьяна поставила чашку перед Олегом.