Посиделки с Олегом. Сборник рассказов
Шрифт:
– Пойдем, дорогая. – Олег протянул Диметре бумажный платочек. – Нам все–таки надо найти нормальный туалет, ну руки помыть и тому подобное.
Диметра подошла к полке и сняла кляп с крючка, пристально рассматривая его. Олег снял самую длинную плеть и секнул себя по руке. – Ничего себе, жгучая. – похвально протянул Олег. – А мне вспомнилось ницшевское: «Идешь к бабенке – возьми с собой плеть». – Умница моя! Иди сюда.
Олег обнажил ей спину и замахнулся плетью. – Ребята, вы в своем уме??? – раздался голос сзади.
Внутрь вошел маскулинный охранник в зеленой форме и бейджем на левом кармане. – Каземат еще не достроен и находиться в нем смертельно опасно! У ну вон отсюда! – Да мы тут ничего и не хотели. – оправдывалсяОлег и быстро вышел, тянув за собой за руку Диметру.
Оказалось,
Олег стоял, опершись о стену, его руки были скрыты в карманах, а левая ноги заведена за правую, «туфель на носке».
– Ну ты где была–то? Я заждался…
В скорее к остановке подъехал троллейбус, на удивление обоих, новейшей модели: без отвратительных ступеней, с мягкими сидениями синего цвета с подголовниками, большими стеклопакетыми окнами. Диметра утонула, Олег сел на противоположное сидение, откинулся, положил голову на подголовник, повернул голову к окну и закрыл глаза. В этом они были похожи – шумные компании, места скопления больших количеств народа их утомляло, истощала. Троллейбус тронулся с места и, буквально, после следующей остановки его пальцы подрагивали сродни гениальному пианисту, наигрывавшему некую загадочную мелодию. Вскоре он вздрогнул сем телом, испугано открыл глаза, оторвал голову, осмотрелся. – Ты что? С тобой все в порядке? – Не волнуйся, милая, это всего лишь сны. То, блядь, патанатомия снится. То крокодилы нашей сраной коммуналки – проебаное детство!
– Успокойся, все это прошлое.
– Тебе легко сказать. Ну вот сама посуди, на хуй было отрывать меня от школы? Конечно, в нашей дыре ловить было нечего, а так потряслись 16 часов в плацкарте – и вот она, столица. Сто незнакомых лиц в секунду, ни друзей, ни близких.
– Любимый, закрой глаза и повтори в слух три раза: «Это в прошлом».
– Это в прошлом. Это в прошлом. Это в прошлом. – Ну как? – Спасибо. Любимая. – Олег принял задумчивый вид. – О чем думаешь, Милый? – Будешь смеяться. – Мне интересно. – Ты давно не квасила капусту!
– И правда… – она улыбнулась.
– У меня аж запах в носу. Прямо вижу ведерко, а там капуста с ленточками морковки и вкраплениями клюковки. Эх, запустил бы сейчас руку туда…
– А я думаю совсем о другом, не о плотских удовольствиях. – Это камень в мой огород, я так понял?
– Да нет. А давай представим триединство, триаду, триптих? Вера–Надежда–Любовь – ведь одно не существует без другого. Пока ехали, меня осенило: эту триаду можно графически изобразить, в виде ромба, а ромб – это, на самом деле, два обоюдонаправленных треугольника, где сверху любовь, слева вера и справа надежда.
– Допустим, что так.
– Вооооот. И направлены они пикой любви с верой и надеждой по краям на участников пары. Этим самым они могут однозначно ответить на вопросы о том, КОГО любить, на КОГО надеяться и в КОГО верить. И этот КТО собственно является молодым человеком девушки, девушкой молодого человека. – Ну ты даешь…
Олег перебрался к ней, приблизился, ее губы инстинктивно приоткрылись и он целовал. Целовал так, что земля уходила из-под ног, границы пространства и времени утрачивали контроль.
По приезде ощущения челюстей были словно после съедения килограмма орехов, ощущения не прекращавшихся всю дорогу поцелуев.
Сильный дождь сгустил внутреннюю радость. Дождь застал врасплох. Домой первым забежал он, разулся, мигом побежал в ванную, стянув с себя мокрую рубашку и помог снять одежду Диметре.
– Ты мокрый весь. – Диметра потрогала его волосы. – Я–то не помру, а вот ты простыть можешь. Залезай в ванну, родная моя!!!
Оба они стояли под душем, теплым, напор был далек от душа Шарко, ласкающий. Она прижалась к нему, утопая в нем, растворяясь, теряясь без остатка. Его мокрая шея, полная стекающих капель, была словном замком для ключей – губ Диметры. Оторвавшись от нее ключом стал язык Олега, губы Диметры – замком. Он целовал ее и одновременно обеими руками сжимал ее соски, двумя пальцами. Дальше время текло по иному руслу, никто и не помнил, как оказался в кровати. Олег, будучи обнаженным, достал страпон, мастерски быстро одел и вернулся в кровать, луг за спину лежащей на правом боку Диметры, завел руку за ее левое бедро и начал аккуратно поглаживать ее гениталии, и без того имевшие твердость и пульсацию. Правой рукой он стряхнул крышку с тюбика со смазкой с анестетиком, прижался к ней и целовал ее плечи, шею, уши. Глаза Диметры были закрыты, а сознание парило словно наполненное гелием. Она чувствовала его руку, разрабатывающее анус и смазывающие. Олег взял пенис телесного цвета и аккуратно вошел в нее, тем временем продолжая массировать ее гениталии. В какой–то момент он остановился. – Иначе все произойдет слишком быстро, – возбужденно прошептал он.
Диметра опрокинулась на спину и видела, как Олег распаковывает стерильные белые резиновые перчатки и одевал их методично натягивая на пальцы, сдувая тальк. Без слов он императивно прикоснулся к ее плечу, снова поворачивая ее на бок. Он смазал большой палей правой руки, а левая его рука вернулась к ней. Он аккуратно ввел указательный палец в анус Диметры на две фаланги и еще более аккуратно проворачивал по часовой стрелке. Движения Олега ускорились, чувствовали сокращения ее мышц, и тут блаженство накрыло тело, мозг, сознание, разум, пространство, время, потолок, стены, окна, двери. Это был еще один день из жизни, который достоин быть вспомненным. Остывая она лежала на спине, постепенно приходя в сознание.
– Ну как?
– Это было необыкновенно. Лишиться анальной невинности. Я словно родилась заново.
– А то! – рухнул на подушку смеясь он.
– А ты?
– А я–то что? Как и любой человек, я получил истинное удовольствие от того, что тебе было хорошо со мной.
Она вернулась в душ смыть следы любви, вытерлась полотенцем розового цвета.
Из комнаты доносился телефонный разговор.
– Хорошо, мы где–то в 11–12 проснемся, а ты после часа приезжай… …Ну я же сказала, мам, после часа! Что, я или Димка просыпаться должны что ли? – Олег бросил трубку.
Диметру окатило холодным потом, по глазам покатились слезы.
– Ты что?!
– А ты что? От женского лица говорил… – слезы усилились и ее голос дрожал
– Вы что, сговорились что ли? Одна мне мозги по телефону компостирует, так ты ее тут истерики закатываешь! – Но как ты мог так себя вести??? – вытирала слезы она. – Дура!!! – хлопнул дверью он, наскоро оделся и вышел из дома.
Слезы текли сами собой, дрожь в теле не прекращалась, сопли смешивались со слюной. В какой–то момент словно реле сработало. Она успокоилась, подошла к раковине, включила воду, высморкалась, умылась, посмотрелась в зеркало, сжала руки в кулаки и со всех сил стала бить себя по ногам выше колен барабанной дробью, потом она била себя в живот, по голове. Хотелось разорвать себя в клочья. Она вышла из ванной, вернулась в спальню и подошла к манящему бесконечностью окну. На полу стул, а на стуле висела его рубашка. Она сняла ее, сжала в руках и утонула в ней лицом. Она хранила запах Олега. Запах, который не спутать ни с чьим другим, ЕГО ЗАПАХ. Она прижала рубашку еще сильнее и соприкоснулась с ней языком. Рукава, манжеты – как приятно их облизывать, скомкано вводить в рот, смачивать собственной слюной и высасывать ее после из ткани. Соленый вкус его желтого пота смешивался со слюной и, жаль, концентрация была слабой. Это блаженство можно было сравнить, как если бы проснуться утром с его носками у себя во рту, которые он снял вчера.