Посиделки в межпланетной таверне "Форма Сущности"
Шрифт:
Я вспомнил, как познакомился с ней. Это произошло во сне. Собственно, сон на Утренней Заре отличается от бодрствования лишь тем, что обычно происходит ночью. Мне снился титанический кусок сыра, который уносило прочь трехногое кровожадное чудовище табуретопод. По мере удаления к горизонту монстр становился всё больше и больше, а сыр в его щупальце -- притягательнее и притягательнее. В конце концов я разглядел, что это "Железамбер" -- сорт, каковой в той декаде мне особенно нравился. Несущийся Камень, который материализовался рядом в ответ на боль утраты, предложил догнать урода. Мы побежали в противоположные стороны и встретились у озера. На берегу сидел инопланетный старик и выстругивал из лосиновой чурочки ракету, на которой прилетел. У его двенадцати ног лежал тот самый сыр, хотя теперь он был другого сорта и цвета.
Я вынул из камня нож и доску и, пристроив на ней сыр, отрезал ломтик. Из оставшейся части вышла девушка неземной красоты. Я вначале удивился, но потом вспомнил, что мы и находимся не на Земле, и воспылал к ней неутолимой страстью. Похоже было, что и я деве понравился, иначе с чего бы ей столь спешно искать, во что завернуться. В конце концов она прикрыла наготу вечерним платьем, которое сняла с помолодевшего пришельца. Тот почернел от стыда, превратил ракету в летающую банку и, высунувшись из неё по пояс (по-моему, своей верхней половиной), принялся добиваться осуществления своих политических и экономических прав, которые даже не были ещё ратифицированы Конгрессом. Кроме того, он митинговал на непонятном ни одному нормальному человеку (и, тем более, груимеду) китайском языке, поэтому вскоре явилась полиция и арестовала его за превышение скорости в нетрезвом виде. Между прочим, это был первый визит инопланетян на Утреннюю Зарю и одновременно их первый бунт, и он закончился пожизненным условным тюремным заключением с конфискацией имущества.
Когда пыль улеглась, я смог, наконец, разглядеть фасон платья Странницы, который оказался столь откровенным, что тут же выболтал мне все её секреты. Девушка мило покраснела в доступных взору местах. Неожиданно мой друг проявил активность, утверждая, что, поскольку сыр съел я, то незнакомка, безусловно, должна достаться ему. Я возразил, что, во-первых, мы в моём сне и здесь я устанавливаю правила, а во-вторых, это отнюдь не незнакомка, а Порхающая Странница, которая в недалеком будущем окажется моей невестой. Камень легко согласился с этими аргументами и вызвал меня на дуэль выстрелом с "Авроры". Я был тогда в хорошей форме, поэтому, применив защиту Каро-Канн, блокировал Зимний дворец отрядами невооруженной интеллигенции, отправил к Смольному обнажённый женский батальон, полностью деморализовав штаб восстания, и завершил разгром противника атакой на королевском фланге, послав его в нокаут в начале третьего раунда.
После этого мы всю ночь гуляли со Странницей по взморью, и я много раз с неизменным успехом читал ей свое лучшее стихотворение:
Не укоряй поэта, путник,
За то, что сумрачен и дик,
За то, что хам, подлец, распутник, --
Он гений и во всём велик!
Примерно в начале четвертого часа она согласилась стать моей невестой, и мы договорились встречаться каждый день. Странница оказалась очень музыкальной и порой будила меня экзерсисами в модернистском духе на необычных инструментах. Позже мы бродили или бредили, в зависимости от настроения, пока Муза, ругаясь по-испански, не отправляла меня к письменному столу.
В тот день случился грибной дождь, удививший большим количеством ложных опят -- дурная примета. Мы укрылись в кстати образовавшемся гроте, где мгновенно открылась итальянская закусочная. Хозяин, японский еврей с Сириуса в вышитой косоворотке и с оселедцем на гладко выбритой голове, порекомендовал нам ряд фирменных блюд. Мы выбрали харчо на вертеле, тору с подливкой, пиццу-панталоне и кофе с мацони, а на закуску -- жареных мангустов в сахарной пудре. Пища оказалась чудесно приготовленной и обладала превосходным дизайном, но во всём ощущалась некая неуловимая неправильность. Поев, мы вышли на воздух. Как всегда после ливня, пахло порохом, но сегодня к нему примешивался будоражащий аромат иприта. Что-то определенно должно было произойти. Чтобы отвадить неприятности, я организовал крупное железнодорожное крушение со многочисленными жертвами из массовки -- не помогло. Правда, на душе полегчало. Вернувшись домой, мы застали неестественно оживленного Камня с ворохом свежих газет в руках.
– - Слыхали новости?
– - вместо приветствия спросил он.
– - Последний указ генерал-губернатора?
– - Какого губернатора?
– - удивился я.
– - У нас же президентская республика.
– - Ты отстаёшь от событий, -- сообщил друг.
– - С сегодняшнего дня я изменил форму правления, и теперь у нас уже триста лет как тоталитарная монархия ближневосточного типа. С вездесущей тайной полицией и пытками непокорных в глухих застенках. Цензура печати и одна телевизионная программа, полная речей и правительственных отчётов об успехах в сельском хозяйстве и происках внешних врагов. Короче, пришлось порядком поработать, но результат оправдал усилия. Великие мира сего умеют быть благодарными. Итак, указ гласит: "В целях борьбы с негативными явлениями в интимной сфере и для улучшения нравственного микроклимата отныне и навсегда производится перестройка общества. Прежние бинарные половые взаимоотношения считаются утратившими силу и заменяются тройственными или квадратичными с дальнейшим переходом к пятеричным и -- на высшей стадии -- к всеобщим. Новая структура уменьшит значение физиологических расстройств и супружеских измен и тем самым обеспечит надлежащее психологическое состояние и производительное функционирование граждан. Начиная с момента опубликования настоящего постановления, сохранение устаревшего парного секса считается государственным преступлением и карается по всей строгости закона вплоть до деформации и развоплощения. Подпись. Печать". Ну как, понравилось?
– - Я так понимаю, что ты набиваешься в одну из вершин нашего треугольника?
– - Безусловно. Представьте, сколь неуютно вам придется с новым человеком. А так почти не понадобится ломать устоявшийся порядок. Вот только лужайки раздвинем, чтобы помещаться на них втроем. Да, и эта скала... По-моему, нехорошо, что девушка каждое утро сидит на твердом и холодном. Так себе можно и застудить что-нибудь. Скалу мы снесем и заменим чем-то более удобным, ну, и чтобы вписывалось в интерьер, конечно. Я думаю, что широкий кожаный диван будет самое то. И красиво, и функционально в смысле физиологических перспектив.
Я всегда знал, что Несущийся Камень -- совершенно непоэтическая натура, но сейчас он перешёл всякие границы. Мало того, что он посягнул на мою невесту, так ещё хочет изгадить мне вид из окна! Этого я не мог перенести. А он безмятежно продолжал разглагольствовать:
– - Там же, около дивана, мы установим видеодвойку, чтобы подруге было нескучно нас ждать. С соответствующим наборчиком фильмов, естественно. Заодно и кино вместе посмотрим, хе-хе. Кстати, девушку я думаю переименовать. Порхающая Странница -- это чрезмерно платонично и, одновременно, обременительно, если ты понимаешь, о чём я. Пожалуй, Смешливая Милашка годится гораздо больше. Полагаю, под влиянием нового имени наша партнерша быстро изменится в лучшую сторону. Хотя, должен признаться, материал тяжёлый, ты её порядком испортил. А ведь порча девушек -- это мой профиль, ха-ха.
Ну, это уж слишком. Я сложил его пополам, свернул в тугую колбаску, засунул в патрон, опечатал и послал пневмопочтой домой. Малой скоростью. Завтра я его и это всё безобразие переделаю, а сегодня устал. Я лёг на кушетку с гусиным пером в зубах и, частично сбитый на путь порока вероломным другом, накропал следующие строки:
О, полюби поэта, дева,
Любовью плоти и греха.
И знай: коль он пойдёт налево,
То лишь за пищей для стиха.
И ещё:
Творцу отдайся, недотрога,
Особо если он пиит:
Ты потеряешь так немного,
А он поэму сочинит.
Тут я спохватился, что давно не видел Порхающую. Наверное, она незаметно исчезла, чтобы не мешать моему творчеству. В отличие от Несущегося Камня, она всегда была столь тактична. Ах, если бы я сообразил, что в этот момент она уже исчезла! Вполне возможно, что по горячим следам отыскать её было бы значительно легче. А ведь ещё с утра у меня были дурные предчувствия. Но, так или иначе, перенесённые переживания чрезвычайно утомили меня, требовалась разрядка. Поэтому я взорвал на горизонте водородную бомбу, окунул солнце в образовавшееся облако, полюбовался феерическими красками последовавшей зари и мрачной красотой разрушений, затем решительно закончил день и лёг спать.