Посланец. Переправа
Шрифт:
— Глебов!
Кусты барбариса зашевелились, над ними показалась голова сержанта. Глебов слышал весь разговор и понял, что командир собрался уходить. Он не одобрял этого, но знал, что Беспалов теперь уже не изменит своего решения.
— Останешься за меня, — сказал Беспалов. — Я посмотрю, что там, и тут же вернусь. Докладывать наверх будешь по ситуации.
— Командир, возьмите Шугаева, — не сказал, а попросил Глебов. — В ауле может быть все, что угодно.
— Пойду один, — ответил Беспалов и повернулся к старику.
— Не бойся, — сказал старик и снова повторил: — В нашем ауле чужих нету.
Пока
Дом Зелимхана — каменный, приземистый, с плоской крышей — стоял на самом краю селения. Его окружал высокий каменный забор. Старик открыл калитку, пропустил в нее сначала Беспалова, затем прошел сам. В голове Алексея невольно мелькнула мысль: «Зарежут в этом дворе, и никто никогда не узнает, что ты заходил в него». Двор был пуст.
Старик поднялся на крыльцо, открыл дверь и жестом пригласил Беспалова. Беспалов знал горские обычаи и прежде, чем войти в дом, снял ботинки. На пороге комнаты стояла женщина. Молодая, стройная, черноглазая чеченка, волосы которой были покрыты светлой газовой вуалькой. Она ждала русского врача. Беспалов не стал объяснять ей, что он не врач, и молча прошел в комнату. Там у стола сидела старуха с вязаньем на коленях. Мужчин в доме не было. Молодая чеченка показала рукой на дверь следующей комнаты и тихо сказала:
— Алия там.
Все солдаты разведывательно-диверсионных групп проходят короткие курсы медицинской подготовки. Их учат самому малому: как вывести человека из болевого шока, остановить кровотечение и перевязать рану, какие лекарства применять, чтобы сбить температуру. Главное — доставить раненого или заболевшего живым до госпиталя. На эти познания и надеялся Беспалов.
Девочка лежала на кровати, закрытая до подбородка одеялом. Сразу было видно, что у нее высокая температура. Ее щеки горели, на лбу выступила испарина, слипшиеся волосы были мокрыми. Беспалов дотронулся до ее раскаленного лба и спросил:
— Давно мерили температуру?
— Полчаса назад, — сказала чеченка. — Сорок один и две десятых.
— Когда у нее это началось?
— Вчера утром. Глотать ничего не может. Даже воду.
Беспалов осторожно дотронулся пальцами до горла у нижней части подбородка. Девочка вздрогнула и открыла глаза.
— Принесите чистую ложку, — попросил Беспалов.
Женщина вышла на кухню и тут же вернулась с ложкой в руках. Беспалов попросил девочку открыть рот и сразу увидел у основания горла два нарыва. Сомнений не было, что у нее тяжелая ангина. Он осторожно содрал кончиком ложки головки гнойников, достал из своей аптечки упаковку аспирина, протянул женщине и сказал:
— Пусть выпьет сейчас две таблетки. Через четыре часа дашь еще. У нее ангина. Собьете температуру, а завтра везите девочку в больницу.
— Какая больница? — удивилась женщина. — Кто ее туда повезет?
— Отец. Кто же еще? — сказал Беспалов.
— Отца похоронили еще в прошлом году, — отрешенно ответила женщина и опустила глаза.
Алексей не стал спрашивать, отчего тот умер. И так было ясно, что находился в банде и погиб от пуль наших солдат. Эта война казалась ему безумной. Он уже давно понял, что ее ведут ради денег. Чеченцы зарабатывают на ней, захватывая в плен русских и получая за них выкуп, дорвавшиеся до власти российские нувориши отмывают русской и чеченской кровью неправедные деньги. А платить за все приходится уже давно превращенным в пушечное мясо солдатам и простым чеченцам, которым, кроме этой войны, некуда податься.
— Ты хоть знаешь, где он похоронен? — спросил Беспалов.
— Знаю, — все так же отрешенно ответила чеченка. — Я говорила ему: не ходи туда. Он пошел.
— Скажи остальным: пусть возвращаются домой.
— Кто меня послушает? — отрешенно сказала чеченка, и глаза ее наполнились болью. Она посмотрела на дочку и отвернулась.
— Девочку завтра же отвези в больницу, — Беспалов смотрел на чеченку, а перед глазами стояла та, которую он оставил дома. Такая же стройная и красивая, только у Нади волосы были светлые и глаза золотистые, а у чеченки волосы отливали смолью и глаза были темные, как созревшие сливы.
— Как тебя зовут? — спросил Беспалов.
— Надя, — ответила чеченка.
— Не может быть, — удивился Беспалов и почувствовал, как учащенно застучало сердце.
— Почему не может? — чеченка осторожно посмотрела на него своими большими темными глазами.
— Надя — русское имя, — сказал Беспалов.
— Меня по-русски и назвали.
— А дочку Алией?
— Так захотел отец.
— Она поправится, — сказал Беспалов. — Но врачу ее показать обязательно надо.
— Нет у нас врача.
— Неужели и раньше не было? — спросил Беспалов.
— Был, но в прошлом году ушел в горы. Не сам. Заставили. Его тоже убили.
— Я в этом не виноват, — сказал Беспалов.
— Врач тоже, — ответила Надя.
Беспалов посмотрел на дверь, потом перевел взгляд на старика. Тот понял и, кивнув головой в сторону дочки, сказал:
— Она тебя проводит.
На улице уже стемнело. Надя сначала выглянула из калитки, потом проскользнула в нее и подождала, когда выйдет Беспалов. Закрыв калитку, она свернула за угол забора, и они сразу оказались в лесу. Луна была на ущербе, над гребнем горы, покачнувшись, появился лишь ее маленький, бледный серпик. Лес казался темным и затаившимся, под ногами не было видно тропинки, но Надя уверенно шла между деревьев, и Беспалов успокоился. Его проводница хорошо знала, куда идет.
— Ты часто ходишь по этому лесу? — спросил Беспалов.
— Почти каждый день, — ответила Надя. — Мы собираем здесь дрова.
— А кем ты работала? — Он сделал паузу и добавил: — До этой войны.
— Учительницей. В начальных классах.
— У вас есть школа? — удивился Беспалов. Селение было маленьким, и ему казалось, что в нем не должно быть никаких государственных учреждений.
— Теперь уже нет, — отозвалась Надя. — Дудаев сказал, что чеченцам не надо учиться в школах.
— Зачем вам эта война?