Послания
Шрифт:
20 Также и я ведь сказал пред отъездом твоим, что ленив я,
Чуть не калека, сказал, для таких я услуг, - чтоб не слишком
Строго меня ты бранил, коль в ответ тебе писем не будет.
Польза какая ж была в том, коль ты нападаешь на право?
Право стоит за меня! Даже сетуешь ты и на то, что
Песен - обманщик - тебе, ожидаемых долго, не шлю я.
Как-то Лукуллов солдат сбережения все, что путем он
Многих лишений скопил, потерял до единого асса,
Ночью
Сам на себя, на врага, зубами голодными грозный,
30 Он, говорят, гарнизон целый выбил из крепости царской,
Полный огромных богатств и весьма укрепленный. Деяньем
Этим прославясь, украшен дарами почетными был он;
Кроме того получил он еще двадцать тысяч сестерций.
Вскоре затем, пожелав какую-то крепость разрушить,
Претор солдата того ж уговаривать стал, обратившись
С речью такой, что могла бы и трусу прибавить отваги:
"Друг мой, иди, куда доблесть зовет, отправляйся в час добрый
Так ты заслужишь награду великую. Что же стоишь ты?"
Выслушав, тот отвечает хитро, хоть и был неотесан:
40 "Тот куда хочешь пойдет, - говорит, - кто кушак потерял свой".
В Риме воспитан я был, и мне довелось научиться.
Сколько наделал вреда ахейцам Ахилл, рассердившись.
Дали развития мне еще больше благие Афины,
Так что способен я стал отличать от кривого прямое,
Истину-правду искать среди рощ Академа-героя.
Но оторвали от мест меня милых гордины лихие:
К брани хотя и негодный, гражданской войною и смутой
Был вовлечен я в борьбу непосильную с Августа дланью.
Вскоре от службы военной свободу мне дали Филиппы:
50 Крылья подрезаны, дух приуныл; ни отцовского дома
Нет, ни земли - вот тогда, побуждаемый бедностью дерзкой,
Начал стихи я писать. Но когда я имею достаток
Полный, какие могли б исцелить меня зелия, если 6
Лучшим не счел я дремать, чем стихов продолжать сочиненье?
Годы бегут, и у нас одно за другим похищают:
Отняли шутки, румянец, пирушки, любви шаловливость;
Вырвать теперь и стихи уж хотят: что писать мне велишь ты?
Люди одно ведь и то же не все уважают и любят:
Одами тешишься ты, другого же радуют ямбы,
60 Биона речи - иных, с его едкою, черною солью.
Трое гостей у меня - все расходятся, вижу, во вкусах,
Разные неба у них, и разного требует каждый.
Что же мне дать? Что не дать? Просит тот, чего ты не желаешь;
То, что ты ищешь, совсем уж претит и другим ненавистно.
Кроме того, неужели ты мнишь, что могу я поэмы
В Риме писать среди стольких тревог и таких
Тот поручиться зовет, тот выслушать стихотворенье,
Бросив дела все; больной тот лежит на холме Квиринальском,
Тот на краю Авентина - а нужно проведать обоих!
70 Видишь, какие концы? И здоровому впору!
– "Однако
Улицы чистые там, и нет помех размышленью".
Тут поставщик, горячась, мулов и погонщиков гонит;
То поднимает, крутясь, тут ворот бревно или камень;
Бьется средь мощных телег похоронное шествие грустно;
Мчится там бешеный пес, там свинья вся в грязи пробегает:
Вот ты иди и слагай про себя сладкозвучные песни.
Любит поэтов весь хор сени рощ, городов избегает;
Вакха любимцы они и в тени любят сном наслаждаться:
Ты же стремишься, чтоб я среди шума дневного, ночного,
80 Песни слагая, ходил за поэтами узкой тропою.
Я, что избрал себе встарь Афины спокойные, ум свой
Целых семь лет отдавал лишь наукам, состарился, думы
В книги вперив, - я хожу молчаливее статуи часто,
Смех возбуждаю в народе: ужели же здесь средь потоков
Дел и невзгод городских для себя я признал бы удобным
Песни в стихах сочинять, согласуя со звуками лиры?
В Риме юриста подбил один ритор, чтоб оба повсюду
Только хвалы лишь одни в речах возносили друг другу,
Тот был бы этому Гракх, тому ж был бы Муцием этот.
90 Разве не так же с ума сладкогласные сходят поэты?
Песни слагаю вот я, он - элегии: дива достойны
Наши творенья чеканкой всех Муз девяти. Посмотри же,
Как мы спесиво идем и с каким мы напыщенным видом
Взор устремляем на храм просторный для римских поэтов!
Вскоре затем, коль досуг, последи и в сторонке послушай,
Что принесли, почему же венок себе каждый сплетает.
Бьемся в упорном бою, как самниты, до первой лампады;
Точно ударом платя за удар, мы врага изнуряем.
Мненье его - я Алкеем ушел, а мое так - он кем же?
100 Кем, если не Каллимахом? Потребуют большего если,
Станет Мимнермом тотчас, величаясь желанным прозваньем.
Много терплю, чтоб смягчить раздражительных племя поэтов,
Если пишу я стихи и ловлю одобренье народа;
Кончив же труд и опять рассудок себе возвративши,
Смело могу я заткнуть для чтецов открытые уши.
Смех вызывают всегда стихоплеты плохие, однако
Тешатся сами собой и себя за поэтов считают;
Пусть ты молчишь - они все, что напишут, блаженные, хвалят.
110 Тот, кто желает создать по законам искусства поэму,