Послания
Шрифт:
По причине этого — то единства лица, которое должно разуметь по отношенію къ тому и другому естеству, и о Сыне человеческомъ читаемъ, что Онъ сшелъ съ неба, тогда какъ Сынъ Божій воспріялъ плоть отъ Девы, отъ которой родился; и обратно — о Сыне Божіемъ говорится, что Онъ распятъ и погребенъ, тогда какъ Онъ потерпелъ сіе не божествомъ, по которому Единородный совеченъ и единосущенъ Отцу, а немощнымъ человеческимъ естествомъ. Отсюда все мы и въ символе (веры) исповедуемъ единороднаго Сына Божія распятымъ и погребеннымъ, сообразно съ сими словами апостола: аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли (1 Кор. 2, 8). А когда самъ Господь нашъ и Спаситель, научая своихъ учениковъ вере посредствомъ вопросовъ, спросилъ: кого Мя глаголютъ человецы быти, Сына человеческаго? и когда на ихъ ответъ, что различные различно объ этомъ думаютъ. Онъ сказалъ: вы же кого Мя глаголете быти? — Меня т. е. Сына человеческаго, котораго вы видите въ образе раба и въ истинномъ теле, — за кого вы Меня считаете? — тогда блаженный Петръ, по вдохновенію свыше и на пользу отъ своего исповеданія всемъ народамъ, отвечалъ: Ты еси Христосъ, Сынъ Бога живаго (Матф. 16, 13–16). И достойно названъ блаженнымъ отъ Господа и отъ сего первообразнаго Камня стяжалъ твердость и силы и имени своего — тотъ, который по откровенію Отца исповедалъ одного и тогоже и Сыномъ Божіимъ и Христомъ; потому что одно изъ сихъ (наименованій), взятое отдельно отъ другаго, не служило
По воскресеніи же Господа, которое конечно есть воскресеніе истиннаго тела, такъ какъ не иной кто воскресъ, а тотъ же, кто былъ распятъ и умеръ, — что иное делалось въ продолженіе сорокадневнаго Его пребыванія (на земле), какъ не то, чтобы чистота веры нашей была свободна отъ всякаго мрака? Такъ, Онъ то беседовалъ съ учениками своими, обращался и елъ съ ними, а техъ изъ нихъ, которыхъ безпокоило сомненіе, допустилъ осязать Себя тщельнымъ и нарочитымъ осязаніемъ; то входилъ къ ученикамъ своимъ, тогда какъ двери были заперты, давалъ имъ Духа Святаго дуновеніемъ своимъ, и, даровавъ имъ светъ разуменія, открывалъ тайны священныхъ писаній; то опять показывалъ рану въ боку своемъ, и язвы отъ гвоздей, и все знаки недавняго страданія, говоря: видите руце Мои, и нозе Мои, яко самъ Азъ есмь; осяжите Мя и видите: яко духъ плоти и кости не имать, якоже Мене видите имуща (Лук. 24, 39). И все это для того, чтобы убедить, что въ Немъ свойства божественнаго и человеческаго естества пребываютъ нераздельно, и чтобы такимъ образомъ мы знали, что (въ Немъ) Слово не то же, что плоть, и исповедывали единаго Сына Божія и Словомъ и плотію (вместе).
Сего — то таинства веры должно считать вовсе чуждымъ этого Евтихія, который въ Единородномъ Божіемъ не признаетъ нашего естества ни въ уничиженіи смерти ни въ славе воскресенія. И не ужаснулся онъ суда блаженнаго апостола и евангелиста Іоанна, который сказалъ: всякъ духъ, иже исповедуетъ Іисуса Христа во плоти пришедша, отъ Бога есть; и всякъ духъ, иже разделяетъ Іисуса, отъ Бога несть, и сей есть антихристъ (1 Іоан. 4, 2–3). А что значитъ разделять Іисуса, какъ не отделять отъ Него человеческое естество и безстыдными вымыслами упразднять таинство веры, которымъ однимъ мы спасены? Слепотствуя же въ отношеніи къ природе тела Христова, онъ по необходимости съ такою же слепотою будетъ безумствовать о ней въ состояніи страданія Его. Ибо если онъ не считаетъ креста Господня за призракъ, и не сомневается, что страданіе, воспріятое за спасеніе міра, было истинное (страданіе): то онъ долженъ признать и плоть Того, смерти котораго онъ веруетъ. Пусть не говоритъ онъ, что не нашего тела былъ тотъ человекъ, котораго самъ признаетъ страдавшимъ: ибо отрицаніе истинной плоти есть отрицаніе и страданія плоти. Итакъ, если онъ пріемлетъ христіанскую веру и не отвращаетъ своего слуха отъ проповеди евангельской: то пусть разсудитъ, какое естество, пронзенное гвоздями, висело на древе крестномъ; пусть размыслитъ, когда воинъ копіемъ отверзъ бокъ распятаго, откуда тогда истекла кровь и вода, для омовенія Церкви Божіей банею и (напоенія) чашею. Пусть послушаетъ и блаженнаго Петра, который проповедуетъ, что освященіе Духомъ бываетъ чрезъ окропленіе кровію Христовою (1 Петр. 1, 2). Пусть не мимоходомъ прочтетъ слова тогоже апостола: ведяще, яко не истленнымъ сребромъ или златомъ избавистеся отъ суетнаго вашего житія отцы преданнаго, но честною кровію яко агнца непорочна и пречиста Іисуса Христа (1 Петр. 1, 18–19). Пусть не противится и свидетельству блаженнаго апостола Іоанна, который говоритъ: и кровь Іисуса Сына Божія очищаетъ насъ отъ всякаго греха (1 Іоан. 1, 7), и въ другомъ месте: сія есть победа, победившая міръ, вера наша. Кто есть побеждаяй міръ, токмо веруяй, яко Іисусъ есть Сынъ Божій? Сей есть пришедый водою и кровію, Іисусъ Христосъ; не водою точію, но водою и кровію; и Духъ есть свидетельствуяй, яко Христосъ есть истина; яко тріе суть свидетельствующіи: Духъ, и вода, и кровь; и сіи три едино суть (1 Іоан. 5, 4–6. 8): то есть, духъ освященія, кровь искупленія, и вода крещенія. Сіи три составляютъ одно и пребываютъ нераздельными; ни одно изъ нихъ не отделяется отъ своего единства: такъ какъ кафолическая Церковь живетъ и преуспеваетъ тою именно верою, чтобы во Христе Іисусе не исповедывать ни человечества безъ истиннаго божества, ни божества безъ истиннаго человечества.
Евтихій, отвечая на пункты вашего допроса, говорилъ: «исповедую, что Господь нашъ прежде соединенія былъ изъ двухъ естествъ; по соединеніи же исповедую одно естество». Удивляюсь, что столь безразсудное и столь нечестивое исповеданіе его не было порицаемо никакою укоризною со стороны судившихъ (его), и что эти слишкомъ безумныя и слишкомъ хульныя слова оставлены безъ вниманія, какъ — бы не было выслушано ничего оскорбительнаго! тогда какъ столько же нечестиво говорить, что единородный Сынъ Божій былъ двухъ естествъ до воплощенія, сколько нелепо утверждать, что въ Немъ одно естество после того, какъ Слово плоть бысть. Чтобы Евтихій не сталъ считать мненія своего или вернымъ, или сноснымъ, на томъ основаніи, что оно не было опровергнуто ни однимъ вашимъ голосомъ, то убеждаемъ тщаніе любви твоей, возлюбленный братъ, очистить невежественнаго человека и отъ этого пятна на его сознаніи, если, по действію милосердія Божія, дело его приметъ добрый оборотъ. Ибо онъ хорошо началъ — было отступать отъ своего убежденія (какъ видно изъ хода соборныхъ деяній), когда, по вашему требованію, обещался признавать то, чего прежде не признавалъ, и успокоиться на той вере, которой прежде былъ чуждъ. Но когда онъ не захотелъ изъявить согласія предать анафеме (свой) нечестивый догматъ: то ваше братство изъ этого заключило, что онъ остается въ своемъ нечестіи и заслуживаетъ приговора осужденія. Впрочемъ, если онъ искренно и нелицемерно кается и сознаетъ, хотя бы и поздно, какъ справедливо подвиглась противъ него власть епископская, или если онъ, для полнаго оправданія, осудитъ все свои худыя мысли и устно и собственноручною подписью: то милосердіе къ исправившемуся, какъ бы оно ни было велико, не будетъ предосудительно. Ибо Господь нашъ, истинный и добрый Пастырь, душу свою положившій за своихъ овецъ, и пришедшій спасти души человеческія, а не погубить, хочетъ, чтобы мы были подражателями Его человеколюбія, т. е. чтобы согрешающихъ обуздывала правда, а обратившихся не отталкивало милосердіе. Тогда собственно съ полнымъ успехомъ защищается истинная вера, когда ложное мненіе осуждается самыми последователями своими.
Для вернаго же и безпристрастнаго изследованія всего дела, мы отправили, вместо себя, братій нашихъ, епископа Юліана и пресвитера Рената, и еще сына моего діакона Иларія. Къ нимъ присоединили мы нотарія нашего Дульцитія, котораго вера много разъ испытана нами. Уповаемъ на содействіе помощи Божіей, что заблудившій, осудивъ неправоту своего образа мыслей, спасется. — Богъ да сохранитъ тебя въ здравіи, возлюбленный братъ!
Дано въ іюньскія иды, въ консульство светлейшихъ консуловъ Астерія и Протогена [3] .
3
Въ некоторыхъ кодексахъ прибавлено: «издалъ нотарій Тибуртій, по повеленію господина моего почтеннейшаго папы Льва».
Печатается по изданію: Деянiя Вселенскихъ Соборовъ, изданныя въ русскомъ переводе при Казанской Духовной Академiи. Томъ третiй: Соборъ Халкидонскiй, Вселенскiй четвертый (начало). — Казань: Въ Университетской типографiи, 1863. — С. 516–531.
Слово I на Пасху
4
Во
1. Возлюбленные, в последней проповеди, насколько могу судить, я надлежащим образом убедил вас участвовать в кресте Христовом, чтобы сама жизнь верующих имела в себе пасхальное таинство и прославлялось нравами то, что почитается на празднике. А насколько это полезно, вы испытали сами и благодаря своему самопожертвованию узнали, какую пользу доставляют душе и телу продолжительные посты, частые молитвы и щедрые милостыни. В самом деле, нет, пожалуй, никого, кто не получил бы пользу от этого упражнения и не приобрел бы в глубине своей души нечто такое, о чем он по праву мог бы порадоваться. Но это достояние следует хранить с неусыпной строгостью, чтобы из — за ослабления наших трудов ненависть диавола не похитила то, что даровала божественная благодать, и не привела к праздности.
Итак, поскольку через сорокадневное воздержание мы пожелали достичь того, чтобы хоть в какой — то мере во время страдания Господа ощутить Его крест, мы должны стремиться, чтобы нам оказаться также участниками и воскресения Христова и, еще находясь в этом теле, перейти от смерти к жизни. Ведь для каждого человека, который меняется и становится из одного другим, конец — не быть тем, кем он был, и начало — быть тем, кем он не был [ [5] ]. Но важно, для кого человек умрет и для кого будет жить, ведь есть смерть, ведущая к жизни, и есть жизнь, ведущая к смерти. И не где — то, а в этом преходящем веке можно обрести и то, и другое; и от того, как мы поступаем во времени, зависит различие вечных воздаяний. Итак, нужно умереть для диавола, а жить для Бога; нужно устраниться от несправедливости, чтобы восстать для правды. Пусть падет ветхое, чтобы появилось новое. И поскольку, как говорит Истина, никтоже может двема господинома работати [ [6] ], да будет не тот господином, кто подтолкнул стоящих к падению, но Тот, Кто воздвиг повергнутых для славы.
5
Святитель Лев использует то же рассуждение, что и Блаженный Августин, который в одном из своих пасхальных слов писал: «(Иисус Христос) был распят, чтобы показать на кресте смерть нашего ветхого человека, и воскрес, чтобы в Своей жизни показать новизну нашей жизни» (Слово 231, 2; PL. 38, 1105).
6
Мф.6,24.
2. Итак, Апостол говорит: Первый человек от земли земной, вторый человек с небесе небесный. Яков земной, таковы и земные; и яков небесный, таковы и небеснии. И якоже облекохомся во образ земного, да облечемся и во образ небесного [ [7] ]. И мы должны безгранично радоваться этой перемене: благодаря ей мы переходим от земной незнатности к небесному достоинству по неизреченному милосердию Того, Кто, чтобы даровать нам Свое, нисшел до нашего, восприняв не только сущность, но также состояние [ [8] ] согрешившей природы, когда допустила божественная бесстрастность, чтобы в нее было привнесено то, что горестно испытывает человеческая смертность. По Своему милосердию, чтобы долгая скорбь не терзала смятенные души учеников, Он сократил со столь удивительной быстротой объявленный трехдневный промежуток, что благодаря прибавлению к целому второму дню последней части первого и первой части третьего, Он и уменьшил срок на некоторое время, и число дней не убавилось. Итак, воскресение Спасителя долго не задержало ни душу в аду, ни плоть во гробе; и оживление нетленной плоти произошло столь быстро, что там было скорее подобие сна, нежели смерти, ведь Божество, Которое не отступило от души и тела [ [9] ] воспринятого Им человека, могуществом соединило тем же могуществом разделенное.
7
1Кор. 15, 47–49.
8
Святитель Лев для описания полноты воспринятой Богом Словом человеческой природы использует термин «состояние» (conditio), которое в отличие от сущности (essentia) стало характерно для «ветхого человека» (ср. Послание 15; PL. 54, 685), и в этом смысле стало принадлежать согрешившей природе. Но при этом в этом «состоянии» не было ничего греховного. Для более точного понимания воззрений святителя Льва приведем отрывок из известного Послания к Флавиану, архиепископу Константинопольскому, о воплощении Бога Слова: «Следовательно, при сохранении особенностей обеих природ и сущностей, соединяющихся в одну Личность, величие принимает на себя смирение, сила — слабость, вечное — смертность: и для уплаты долга нашего состояния (conditionis nostrae) неуязвимая природа соединилась с природой, подверженной страданиям, чтобы, как и было необходимо для нашего исцеления, один и тот же Посредник между Богом и людьми мог умереть по одной природе и воскреснуть по другой. Итак, в нетронутой и совершенной природе истинного человека родился истинный Бог, в полноте Своих свойств, в полноте наших. А нашим мы называем то, что в нас от начала сотворил (condidit) Бог, и то, что Он принял на Себя для исправления. Но то, что привнес обманщик и обманутый человек допустил, не имело в Спасителе никакого следа. Ведь из — за Своего снисхождения вплоть до принятия наших немощей Он не стал участником наших грехов…» (Cм.: Послание 28, 3; PL. 54, 763 AB. Ср. Слово 21, 2 На Рождество, русский перевод которого опубликован в журнале «Встреча» 1 (2000). С. 5).
9
В оригинальном тексте: ab utraque substantia — от обеих сущностей. Из контекста видно, что речь идет о душе и теле.
3. Для утверждения авторитета веры, которую надлежало проповедать по всей вселенной, последовали многие доказательства: камень был отвален, гробница опустела, пелены отложены, и ангелы, объявив обо всем происшедшем, красноречиво подтвердили истину воскресения Господа. И Сам Он являлся взору жен и неоднократно открывался очам апостолов — не только говорил с ними, но также жил и вкушал пищу, и позволял почтительно и заботливо прикасаться к Себе тем, кого охватило сомнение [ [10] ]. Ведь для того Он входил к ученикам через закрытые двери и Своим дуновением посылал им Святого Духа, и, просветив их разум, открывал для них таинственные смыслы Священного Писания, и показывал еще Свое прободенное ребро, раны от гвоздей, и все знаки недавнего страдания, чтобы все признали, что в Нем особенности божественной и человеческой природы остаются нераздельными, и мы, зная, что Слово не есть то, что плоть, исповедовали бы, что Единый Сын Божий есть и Слово, и плоть [ [11] ].
10
См.: Лк.24,39: (Иисус сказал им): Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я сам; осяжите Меня и рассмотрите.
11
Большая часть третьего раздела дословно воспроизводится в послании к архиепископу Константинопольскому Флавиану (См.: Послание 28, 5; PL. 54, 773 AB). Полемический характер этого послания, направленного против заблуждений Евтихия, позволяет понять общий контекст Пасхального слова. Известно, что Евтихий учил о том, что после воплощения во Христе присутствует одна природа. По точному замечанию святителя Льва, он «не признавал нашу природу в Единородном Сыне Божием ни в служении смертности, ни в славе воскресения» (PL. 54, 773 B). Поводом к стремлению защитить человечество Христа могли послужить также воззрения манихеев, которые считали человеческое тело злом, и учили о том, что Христос был только духом, но не имел плоти. Ср. у Блаженного Августина аналогичное место, направленное против манихеев: «(Христос) был Словом, был и плотью. Ты (имеется в виду манихей) говоришь: „Только человеческий дух“. Я отвечаю: „Слово, дух, тело; Бог и человек“» (Слово 237, 2; PG. 38, 1123).