Послания
Шрифт:
IV. Итак, возлюбленные, следует безоговорочно признать и исповедать всем сердцем, что сей род, в котором Слово и плоть (то есть Бог и человек) означают Одного и Того же Сына Бога и Христа, вознесся превыше любого рода человеческого происхождения. Ибо ни создание Адама из праха земли, ни творение Евы из плоти мужа, ни произведение на свет путем совокупления обоих полов прочих людей не может сравниться с происхождением Иисуса Христа. Преклонный годами Авраам по Божественному обету родил наследника, и, миновав период плодородия, бесплодная Сарра зачала (Быт.21:2). Возлюблен же был Богом прежде рождения Иаков (Мал.1:2–3), и [Божественная милость], упреждая его собственные действия, отделила его от единокровного косматого брата (Быт.27:11). Говорит Иеремия: Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя (Иер.1:5). Анна, также будучи долго бесплодной, родила пророка Самуила и посвятила его Богу (1 Цар.1:11–20), так что была она прославлена и рождением, и обетом. Священник Захария от бесплодной Елисаветы получил святое потомство (Лк.1:24), а будущий Предтеча Христов Иоанн воспринял пророческий дух от плоти своей матери, которая еще до рождения этого младенца открыла Родительницу Господа знаком сокрытого [во чреве] ликования (Лк.1:41). [Без сомнения] все это величественно и преисполнено чудесами Божественных дел, но вызвало оно значительно меньшее изумление, чем многие другие [чудеса]. Рождество же Господа нашего Иисуса Христа превосходит всякое разумение и выходит за рамки любого [земного] опыта. Не может оно ни с чем сравниться, оставаясь единственным в своем роде. Избранной Деве (некогда от семени Авраама и от корня Исаии предсказанной глаголами пророков и тайными знамениями) без
V. [Ныне же] отступили прочь и погрузились во мрак как небылицы еретических мудрований, так и кощунства безумных заблуждений, а мы (являясь Небесным воинством, славящим Бога (Лк.2:13), и пастырями, которых Ангелы наставили на проповедь), изучив свидетельства об обеих природах, поклоняемся и Слову в человеке Христе, и человеку Христу в Слове. Ведь если, по словам Апостола, соединяющийся с Господом есть один дух (1 Кор.6:17), то Слово, ставшее плотью, тем более есть один Христос. Нет здесь ничего, что бы не принадлежало либо одной, либо другой природе. Так что по замыслу милости Божией мы не уничтожаемся, но преображаемся для целомудрия и жизни. И так познаем в нашем Спасителе явленные признаки обеих природ, что, видя славу Божию, не сомневаемся в истинности плоти или, видя человеческую униженность, не сомневаемся в Божественном могуществе. Тот же пребывает в образе Бога, Кто принял образ раба (Флп.2:6–7). Один и Тот же, оставаясь бестелесным, облекся в тело. Один и Тот же непоколебим в Своей мощи и подвержен страданиям в нашем бессилии. Один и Тот же не сходит с отцовского трона и [одновременно] распинается нечестивыми на Кресте. Один и Тот же есть Победитель смерти, восходящий выше всякой высоты небесной, и в то же время вплоть до скончания века остается со всей Церковью. Наконец, Он, собираясь прийти в той же самой плоти, в которой вознесся, как претерпел некогда суд неправедных, так и собирается [в дальнейшем] судить поступки всех смертных. Поэтому, не занимая времени многочисленными свидетельствами, достаточно привести из Евангелия блаженного Иоанна одно, в котором Сам Господь нам говорит: Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут. Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий (Ин.5:25–27).
Здесь в одной фразе показано, что Один и Тот же есть и Сын Божий, и Сын Человеческий. И отсюда ясно, каким образом нам следует верить в Господа Христа в единстве Лица. Он есть Сын Божий, благодаря которому мы появились на свет, и Он же, принятием плоти став Сыном Человеческим, умер, по словам Апостола, за наши грехи и воскрес для нашего оправдания (Рим.4:25).
VI. Такое исповедание, возлюбленные, не страшится никаких разномыслий и не поддается никаким заблуждениям. Ибо открылась нам от начала обещанная и прежде веков приуготовленная милость Бога. Благодаря ей единственной смогли пасть узы пленения человеческого рода, которыми совращающий творец греха сковал первого человека и все его потомство, а покоренный род подчинил себе первородным падением. Оправдание людей стало возможным лишь потому, что Единородный Богу сподобился стать Сыном Человеческим, то есть Единородный (имеющий ту же сущность) Отцу Бог также стал истинным человеком, единосущным по плоти Матери. Так давайте возрадуемся, потому что спастись мы можем только через обе сущности, ни в чем не отделяя видимого от невидимого, плотского от бестелесного, страстного от бесстрастного, ощутимого от неосязаемого, образа раба от образа Бога. И хотя одна [сущность] покоится в вечности, а другая возникла во времени, однако они сошлись в такое единство, так что их нельзя ни разделить, ни уничтожить, ибо возвышающий и возвышенный, прославляющий и прославленный так соединились друг с другом, что и в величии, и в унижении ни Божественное во Христе не отчуждалось от человеческого, ни человеческое от Божественного.
VII. Именно так веруя, возлюбленные, мы становимся истинными христианами и подлинными израильтянами (Ин.1:47). Воистину тогда мы приняты в сообщность сынов Божиих. Ведь все святые, жившие до нашего Спасителя, были через эту веру оправданы и через это Таинство соделались телом Христа, ожидая всеобщего искупления верующих в семени Авраама, о котором Апостол говорит: Аврааму даны были обетования и семени его. Не сказано: и потомкам, как бы о многих, но как об одном: и семени твоему, которое естъ Христос (Гал.3:16). Именно поэтому Евангелист Матфей, дабы доказать, что данное Аврааму обещание исполнилось во Христе, перечисляет последовательность родов (Мф.1:1–16) и показывает, какому из них даровано благословение. Евангелист Лука, касаясь Рождения Господа, также перечислил в обратном порядке последовательность Его родов (Лк.3:23–38), засвидетельствовав, что и те века, которые предшествовали потопу, связаны с этим Таинством, и всякая передача наследования с самого начала стремилась к Тому, в Ком одном заключалось спасение всех.
Так что не следует нам сомневаться в том, что, кроме Христа нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (Деян.4:12), и Он с Отцом и Святым Духом, равный в Троице, живет и царствует во веки веков. Аминь.
Окружное или соборное посланіе святейшаго Льва, архіепископа города Рима, писанное къ Флавіану, архіепископу Константинопольскому (противъ ереси Евтихія)
Возлюбленному брату Флавіану Левъ епископъ.
Прочитавъ посланіе твоей любви, такъ запоздавшее къ нашему удивленію, и разсмотревъ порядокъ епископскихъ деяній, наконецъ мы узнали, какой случился у васъ соблазнъ и возсталъ противъ чистоты веры, и то, что прежде казалось тайною, ныне сделалось для насъ явнымъ. Такимъ образомъ Евтихій, удостоенный было имени и сана пресвитерскаго, оказался весьма безразсуднымъ и столь великимъ невеждою, что и къ нему могутъ быть отнесены слова пророка: не восхоте разумети еже ублажити (делать добро), беззаконіе умысли на ложи своемъ (Псал. 35, 4–5). А что беззаконнее, какъ нечестиво умствовать о вере и не следовать мудрейшимъ и опытнейшимъ? Но сему — то безумію подвергаются те, которые, встретивъ въ чемъ либо неясномъ затрудненіе къ познанію истины, прибегаютъ не къ пророческимъ изреченіямъ, не къ писаніямъ апостольскимъ, и не евангельскому авторитету, а къ самимъ себе; и такимъ образомъ, не захотевъ быть учениками истины, становятся учителями заблужденія. Ибо какіе могъ пріобресть успехи въ знаніи священныхъ книгъ Ветхаго и Новаго Завета тотъ, кто не уразумелъ первыхъ словъ самаго символа? и что по всей вселенной исповедуется устами всехъ возрожденныхъ, того еще не понимаетъ сердцемъ этотъ старикъ.
Поэтому, не зная того, чт'o должно думать о воплощеніи Бога Слова, и не желая потрудиться на широкомъ поприще священныхъ писаній, чтобы сподобиться света веденія, онъ долженъ бы былъ принять внимательнымъ слухомъ по крайней мере то всеобщее и единогласное исповеданіе, которое исповедуютъ все верующіе: «веруемъ въ Бога Отца Вседержителя, и въ Іисуса Христа, единороднаго Сына Его, Господа нашего, родившагося отъ Духа Святаго и Маріи Девы». Этими тремя изреченіями низпровергаются ухищренія всехъ почти еретиковъ. Ибо когда веруемъ, что Богъ есть и Вседержитель и вечный Отецъ, то этимъ уже доказывается, что Сынъ совеченъ Ему, и ничемъ не разнствуетъ отъ Отца: потому что рожденъ отъ Бога Богъ, отъ Вседержителя Вседержитель, отъ вечнаго совечный, а не позднейшій по времени, не низшій по власти, не разнственный по славе, не отдельный по существу. Онъ же — вечнаго Отца вечный Единородный родился отъ Святаго Духа и Маріи Девы. Это временное рожденіе ничего не убавило у того божественнаго и вечнаго рожденія, и ничего къ нему не прибавило, но всецело предало себя на спасеніе заблудшаго человека, чтобы и смерть победить, и силою своею сокрушить діавола, имущаго державу смерти (Евр. 2, 14). Ибо мы не могли бы победить виновника греха и смерти, если бы нашего естества не воспринялъ и не усвоилъ Тотъ, котораго ни грехъ не могъ уязвить, ни смерть — удержать въ своей власти. Онъ зачался отъ Духа Святаго во чреве Матери Девы, которая какъ зачала Его пребывъ девою, такъ и родила сохранивъ девство.
Но если онъ не могъ почерпнуть точнаго понятія изъ этого чистейшаго источника христіанской веры [2] ,
2
Т. е. изъ символа.
Такимъ образомъ; при сохраненіи свойствъ того и другаго естества и при сочетаніи ихъ въ одно лице, воспринято величіемъ уничиженіе, могуществомъ немощь, вечностію смертность. Для уплаты долга естества нашего, безстрастное естество соединилось со страстною природою, дабы одинъ и тотъ же, Ходатай Бога и человековъ, человекъ Христосъ Іисусъ (1 Тим. 2, 5), и могъ умереть по одному (естеству), и не могъ умереть по другому, какъ того и требовало свойство нашего врачеванія. Посему истинный Богъ родился въ подлинномъ и совершенномъ естестве истиннаго человека: всецелъ въ своемъ, всецелъ въ нашемъ. Нашимъ же называемъ то, чт'o Творецъ положилъ въ насъ въ начале, и что Онъ восхотелъ возвратить намъ. Ибо въ Спасителе не было и следа того, что привнесъ въ человека искуситель, и что прельщенный человекъ допустилъ (въ себя). И хотя Онъ сделался причастнымъ человеческихъ немощей, но отсюда не следуетъ, что сделался участникомъ и нашихъ греховъ. Онъ воспріялъ образъ раба безъ скверны греха, возвеличивая человеческое, и не уменьшая божественнаго: потому что то истощаніе, по которому невидимый соделался видимымъ, и по которому Творецъ и Владыка всехъ тварей восхотелъ быть однимъ изъ человековъ, было снизхожденіемъ Его милосердія, а не недостаткомъ могущества. Посему Тотъ, который, пребывая въ образе Божіемъ, сотворилъ человека, Онъ же самый соделался человекомъ, принявъ образъ раба. Оба естества сохраняють свои свойства безъ всякаго ущерба. Какъ образъ Божій не уничтожаетъ образа раба, такъ и образъ раба не умаляетъ образа Божія. А такъ какъ діаволъ хвалился темъ, что прельщенный его коварствомъ человекъ лишился божественныхъ даровъ и, обнажившись отъ блага безсмертія, подпалъ строгому приговору смерти, а онъ (діаволъ) въ своемъ бедственномъ положеніи нашелъ некоторое утешеніе въ томъ, что имелъ участника своей измены, что будто и Богъ, по требованію своего правосудія, переменилъ свое определеніе о человеке, котораго сотворилъ для такой чести: то открылась нужда въ домостроительстве тайнаго совета для того, чтобы и неизменяемый Богъ, котораго воля не можетъ лишиться свойственной ей благости, исполнилъ, посредствомъ сокровеннейшаго таинства, первое о насъ определеніе своей любви, и человекъ, впавшій въ грехъ по коварству злобы діавольской, не погибъ вопреки божественному намеренію.
Итакъ Сынъ Божій, низойдя съ небеснаго престола, приходитъ въ сіи дольнія (страны) міра, и не разлучаясь отъ славы Отца, раждается новымъ способомъ, новымъ рожденіемъ. Новымъ способомъ, — потому что Невидимый въ собственномъ (естестве) сталъ видимымъ въ нашемъ, Непостижимый благоволилъ соделаться постижимымъ, Предвечный началъ быть во времени, Господь вселенной воспріялъ образъ раба, сокрывъ безмерность своего величія, Безстрастный Богъ не возгнушался сделаться человекомъ могущимъ страдать, и Безсмертный — подвергнуться закону смерти. Новымъ же рожденіемъ рожденъ Онъ, — потому что непорочное девство не познало похоти, и между темъ доставило вещество плоти. Итакъ Господь принялъ отъ Матери естество, но не грехъ. А изъ того, что рожденіе это чудно, не следуетъ, что естество Господа нашего Іисуса Христа, рожденнаго изъ утробы Девы, отлично (отъ нашего). Ибо Тотъ; который есть истинный Богъ, есть вместе и истинный человекъ. И если уничиженіе человека и величіе божества взаимно соединились, то въ этомъ единстве нетъ никакого превращенія. Ибо какъ Богъ не изменяется чрезъ милосердіе, такъ человекъ не уничтожается чрезъ прославленіе. Каждое изъ двухъ естествъ въ соединеніи съ другимъ действуетъ такъ, какъ ему свойственно: Слово делаетъ свойственное Слову, а плоть исполняетъ свойственное плоти. Одно изъ нихъ сіяетъ чудесами, другое подлежитъ страданію. И какъ Слово не отпало отъ равенства въ славе съ Отцемъ, такъ и плоть не утратила естества нашего рода. Ибо одинъ и тотъ же (объ этомъ часто нужно говорить) есть истинно Сынъ Божій и истинно сынъ человеческій: есть Богъ, потому что въ начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Богъ бе Слово (Іоан, 1, 1); есть человекъ, потому что Слово плоть бысть, и вселисл въ ны (Іоан. 1, 14); — Богъ, потому что вся Темъ быша, и безъ Него ничтоже бысть (Іоан. 1, 3); — Человекъ, потому что рожденъ отъ жены, былъ подъ закономъ (Гал. 4, 4). Рожденіе плоти есть обнаруженіе человеческаго естества; а что Дева раждаетъ, это есть знаменіе божественной силы. Младенчество Отрочати свидетельствуется бедными пеленами; величіе же Всевышняго возвещается пеніемъ ангеловъ. Новорожденному человеческому (сыну) подобенъ Тотъ, котораго Иродъ нечестивый хочетъ умертвить; но Господь вселенной есть Тотъ, которому раболепно поклониться съ радостію идутъ волхвы. Когда Онъ пришелъ принять крещеніе отъ предтечи своего Іоанна: тогда, дабы не утаилось, что подъ покровомъ плоти скрывается Божество, съ неба возгремелъ гласъ Отца: сей есть Сынъ Мой возлюбленный, о немже благоволихъ (Матф. 3, 17). Далее, Его, какъ человека, искушаетъ діавольское коварство; и Ему же, какъ Богу, служатъ чины ангельскіе. Алкать, жаждать, утруждаться и спать, очевидно, свойственно человеку; но пять тысячь человекъ насытить пятью хлебами, но жене самарянской дать воду живую, отъ которой піющій не будетъ уже более жаждать, но немокрыми ногами ходить по поверхности моря, и утишеніемъ бури укрощать возмущеніе волнъ, безъ сомненія, есть дело божественное. Какъ не одного и тогоже естества дело — и плакать изъ состраданія по умершемъ друге, и его же, по удаленіи камня отъ четверодневной могилы, воскрешать къ жизни силою одного слова; или — висеть на древе, и въ тоже время превратить день въ ночь и поколебать все стихіи: или — быть пригвожденнымъ (ко кресту), и въ тоже время отверзать вере разбойника двери рая (о многомъ умалчиваемъ): такъ не одному и томуже естеству свойственно говорить: Азъ и Отецъ едино есма (Іоан. 10, 29), и — Отецъ Мой болій Мене есть (Іоан. 14, 28). Ибо хотя въ Господе Іисусе одно лице — Бога и человека: однако иное то, откуда происходитъ общее того и другаго уничиженіе, и иное то, откуда проистекаетъ общее ихъ прославленіе. Отъ нашего (въ Немъ естества) у Него есть меньшее Отца человечество, а отъ Отца у Него есть равное съ Отцемъ божество.