Посланник
Шрифт:
– Товарищ генерал, вахтенный офицер...
– Вольно, - махнул рукой Михайлов, - где командир?
– Отдыхает со старшим помощником.
– Давно?
– Почти семь часов уже.
– Пусть отдыхает. Проснется - пригласи его ко мне.
– Есть, товарищ генерал.
Михайлов вернулся в каюту и снова прилег на кровать. Он чувствовал себя не-сколько скованным - нечего делать. К такому он не привык. Подумал о жене и сыне. "Как они там без меня, скучают? Что удалось Дмитрию, каковы его успехи"? В домашних думах время пробегало незаметнее. Но все равно уже сейчас хотелось домой. В дверь постучали.
– Разрешите?
– Проходи, Николай Васильевич, присаживайся. Хотел попросить вас написать наградные представления на всех членов экипажа, всем по медали. На вас и старпома я сам напишу. Поскольку наша миссия является особо секретной, напишите кратко, при-мерно так: за успешное выполнение особо важного задания наградить и далее по списку. Такое представление, естественно, даже до командующего флотом не дойдет, но Прези-дент его подпишет. Представление отдадите мне. Свой личный компьютер, то есть Ирину, я заберу, все остальное останется на лодке. Соберите личный состав, объясните экипажу, что любые сведения о данном походе являются секретом особой государственной важности и не подлежат разглашению даже министру обороны. Это мой телефон, - Михайлов протянул лист бумаги, - если возникнет нужда, командующий флотом начнет заедать вас или кого-то из экипажа, что-то другое непредвиденное случится - звоните, помогу. Вот, наверное, и все, о чем я хотел вас попросить. Где мы сейчас?
– Через час войдем в Японское море.
– Значит, почти уже дома.
– Михайлов вздохнул.
– Я хотел попросить вас или предложить, не знаю, как правильнее сказать, остановиться не в гостинице, а у меня дома.
– Спасибо, Николай Васильевич, но я сразу домой. Я не полечу гражданским са-молетом, меня встретят. А судьба, может быть, и сведет нас когда-нибудь вместе.
LХХV
Михайлов очень соскучился по своим близким и все никак не отпускал из объя-тий жену и сына.
После завтрака он предложил посидеть в шезлонгах во дворе, а к обеду пожарить шашлыки.
– Сегодня хоть и не воскресенье, но в честь моего приезда устроим выходной день. Я думаю - мы можем себе это позволить. Президенту я свой полный отчет о работе отправил, так что можно отдохнуть без проблем.
Семья устроилась на солнышке. Дмитрий понимал отца, а Ирина размышляла: че-го это его на солнце потянуло, обычно в тенечке сидел в жаркую погоду? Через некоторое время спросила:
– Коля, по телевизору передавали, что в Приморье солнечная погода. Это не так?
– Я не знаю, Ира, - ответил он, - почти все время я был под водой, на лодке. Ни звезд, ни облаков, ни солнца... поэтому и захотелось погреть косточки.
– Расскажи.
– Вначале мы установили кое-какое оборудование. Потом пошли испытать его. Наткнулись на инопланетян, предложили переговоры, но они на это не пошли. Пришлось уничтожить. Потом вернулись на базу, и я сразу домой. Вот и все, собственно говоря.
– Да-а, - протянула Ирина, - на Марс и другие планеты слетали, в океане инопла-нетян постреляли.... И все так буднично и спокойно, словно на пляже позагорали. А Ди-мочка, сынок родной, наверняка знал, что отец не оборудование новое на корабли поехал устанавливать, почему же ты матери ничего не сказал?
– Родная моя, - отвечал Николай, - ничего конкретного Дима не знал, все в общих чертах. И что ты предлагаешь, чтобы он или я сказали тебе, что твой муж на войну поехал, чтобы ты тут извелась вся? Да, повоевали немножко, но никакой реальной опасности не было. Поэтому и ставили новейшее оборудование вначале, а потом уже к пришельцам пошли, заранее зная, что вреда они причинить не смогут.
– Экипаж весь целый, здоровый?
– все же озабоченно спросила Ирина.
– Вот, как с тобой разговаривать?
– нарочито надулся Николай, - если ты мне не веришь даже сейчас. Целый, здоровый, радостный и веселый. Представлен к наградам Родины, а там уже пусть Президент решает: наградить или нет.
– А ты?
– А я что, я себя представлять не могу. Я не моряк, я просто наблюдал, чтобы при-боры работали, вот и все. Ты не рада, что я вернулся?
– Да ну тебя, Коля, ждешь тебя, ждешь, а ты приехал и начинаешь ерунду горо-дить. Хорошо, я больше не буду, - улыбнулась Ирина, - только вот Дима без тебя совсем от рук отбился. Одна работа на уме.
– Вот и ты, сынок, получил выговорешник от мамы, - Николай засмеялся.
– У тебя как успехи, Дима?
– Какие там успехи, папа, никаких успехов, - махнул рукой Дмитрий.
– Долго мы с Поповым этот вопрос обсуждали. Пришли к выводу, что антигравитационная концепция здесь не походит. Что-то другое нужно, а что: пока не пойму.
– Я тоже думал, сынок, пока мы плавали, вернее ходили. И тоже пришел к выводу, что одной антигравитационной концепцией здесь не обойтись. И все-таки она нам нужна, например, для выхода на орбиту. А что если задействовать плюсом ядерный магнетизм? Смотри, что получается: существует огромная звезда, у которой в конечном итоге кончается водород. Термоядерные реакции прекращаются. Она остывает и начинает сжиматься многократно. Размеры уменьшаются, вес ядра увеличивается, и она превращается в черную дыру.
– Так, значит, это все-таки не дыра?
– не утерпела и вмешалась в разговор Ирина.
– Нет, мама, не дыра в обычном понимании, - ответил Дима, - это звезда, сжав-шаяся в размерах тысячекратно или того больше. Этот предмет, назовем его пока так, об-ладает огромнейшей силой притяжения. Эта сила настолько громадна, что из ее объятий не может вылететь даже световой луч и, естественно, другие волны. Мы не можем ее ви-деть, она ничего не отражает, поэтому и зовется черной дырой. Сигнал от телескопа ухо-дит, а назад не возвращается, якобы там и нет ничего. Сигнал отталкивается от Солнца, от любых звезд и возвращается назад. А сжавшиеся громадные звезды не отпускают сигнал, поэтому их называют черными дырами. Наша Земля через сотни миллиардов лет тоже со-жмется до размеров всего нескольких сот метров, и вся ее сила, весь прежний вес сосредо-точится в этом небольшом шарике. Этот шарик станет карликовой черной дырой, так как от себя не отпустит ничего. Теперь поняла, мама?