Посланник
Шрифт:
– Я жажду заполучить его больше, чем кого угодно другого, Адриан, но я никогда не натягиваю поводок. Это опасная операция – слишком опасная для васдаже в качестве попытки. Если что-то пойдет не так или если нас поймают при совершении операции, это плохо кончится – для всех троих.
– Троих?
– Для вас, меня и президента.
– Так что следуйте одиннадцатой заповеди Шамрона и все будет в порядке. «Никогда не давай себя поймать».
– Бин-Шафик – это призрак. У нас нет даже его фотографии.
– Это не совсем так. – Картер снова сунул руку в папку, извлек оттуда еще одну фотографию и положил на кофейный столик перед Габриэлем. На фотографии был мужчина с узкими черными глазами, лицо его было частично скрыто куфией. – Это бин-Шафик почти двадцать лет назад, в Афганистане. Он был тогда нашим другом. Мы находились на одной стороне. Мы поставляли оружие. Бин-Шафик и его хозяева в Эр-Рияде поставляли деньги.
– И ваххабитскую идеологию, которая способствовала рождению Талибана, – сказал Габриэль.
– Ни одно хорошее дело не остается безнаказанным, – покаянно произнес Картер. – Но у нас есть нечто более ценное, чем фотография двадцатилетней давности. У нас есть его голос.
Картер взял маленький черный пульт, наставил его на радиоприемник и нажал на кнопку воспроизведения. Секунду спустя двое мужчин заговорили по-английски: один с американским акцентом, другой – с арабским.
– Насколько я понимаю, саудовец – это бин-Шафик?
Картер кивнул.
– Когда была сделана запись?
– В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, – сказал Картер. – На конспиративной квартире в Пешаваре.
– А кто американец? – спросил Габриэль, хотя и знал уже ответ.
Картер нажал на кнопку «Стоп» и посмотрел в огонь.
– Я, – сухо произнес он. – Американец на конспиративной квартире в Пешаваре был я.
– Вы бы узнали бин-Шафика, если бы снова его увидели?
– Возможно, но, по сообщениям наших источников, он сделал несколько пластических операций, прежде чем занялся оперативной работой. Правда, я бы узнал шрам на его правой руке. В него попал кусок шрапнели, когда он был в Афганистане в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Шрам идет почти от кисти чуть не до локтя. Ни один пластический хирург не мог бы ничего с этим сделать.
– Это на внешней стороне руки или на внутренней?
– На внутренней, – сказал Картер. – У него от этой раны рука немного усохла. Он прошел через несколько операций, но ничто не помогло, поэтому он склонен держать ее в кармане. Он не любит рукопожатий. Он гордый бедуин, этот бин-Шафик. Он не уважает физическую неполноценность.
– Я полагаю, ваши источники в Эр-Рияде не смогут сказать нам, где он прячется в империи Зизи?
– К сожалению, нет. Но мы знаем, что он там. Внедрите агента в Дом Зизи, и рано или поздно бин-Шафик войдет в этот дом через заднюю дверь.
– Внедрить агента под бок Зизи аль-Бакари? Как, Адриан? У Зизи больше охранников, чем у многих глав государств.
– Я и не мечтаю вмешиваться в оперативные вопросы, – сказал Картер. – Но будьте уверены: мы готовы набраться терпения и намерены довести дело до конца.
– Терпение и доведение дела до конца не являются типичными достоинствами американцев. Вы хотите заварить кашу и перейти к следующей проблеме.
Снова наступило долгое молчание, нарушаемое на этот раз постукиванием трубки Картера о край пепельницы.
– Чего вы хотите, Габриэль?
– Гарантий.
– В нашем деле не бывает гарантий. Вам это известно.
– Я хочу иметь все данные, что у вас есть о бин-Шафике и аль-Бакари.
– В пределах разумного, – сказал Картер. – Я не собираюсь давать вам грузовик грязи на известных людей в Вашингтоне.
– Я хочу защиту, – сказал Габриэль. – Если все рухнет, мы будем подозреваемыми номер один. Мы всегда ими становимся, даже когда не имеем к этому отношения. Нам потребуется ваша помощь выдержать бурю.
– Я могу говорить только за министерство обороны, – сказал Картер. – И заверяю вас, что мы будем в вашем распоряжении.
– Мы устраним бин-Шафика во время и в месте по нашему выбору – без вмешательства Лэнгли.
– Президент был бы вам благодарен, если бы вы могли это сделать не на американской земле.
– В нашем деле не бывает гарантий, Адриан.
– Попал в точку.
– Вам, возможно, трудно этому поверить, но я не могу сам принять такое решение. Я должен переговорить с Амосом и с премьер-министром.
– Амос и премьер-министр поступят так, как вы им скажете.
– В пределах разумного.
– Так что же вы им скажете?
– Что американскому президенту нужна услуга, – сказал Габриэль. – И я хочу ему помочь.
Глава 12
Тель-Мегидо, Израиль
Премьер-министр дал Габриэлю согласие на проведение операции на другой день, в половине третьего. Габриэль направился прямиком в Армагеддон. Он счел это отличным местом для начала.
Погода была на удивление роскошная для такого случая: прохладно, бледно-голубое небо, мягкий ветерок из Иудеи трепал рукава его рубашки, когда он мчался по Яффа-роуд. Габриэль включил радио. Похоронная музыка, звучавшая по радиоволнам после покушения на жизнь Шамрона, исчезла. Неожиданно зазвучала сводка новостей. Премьер-министр обещал сделать все, что в его власти, чтобы выследить и наказать ответственных за покушение на жизнь Шамрона. Он ни словом не упомянул, что ему уже известно, кто несет за это ответственность или что он дал Габриэлю право убить этого человека.