Посланник
Шрифт:
– Но есть ведь еще и четвертая картина с Маргаритой?
– «Маргарита Гаше у своего туалетного стола», – сказал Ишервуд. – Это наилучшая из всей серии. Лишь горстка людей видела ее или просто знают, что она существует. Винсент написал ее за несколько дней до смерти. А потом она исчезла.
Они прошли по Дьюк-стрит, затем по узкой улочке вышли в обнесенный кирпичом квадрат, именуемый Мейсонс-Ярд. Галерея Ишервуда занимала старый викторианский склад в дальнем углу, втиснутый между конторой небольшой греческой транспортной компании и кабачком, неизменно набитым хорошенькими секретаршами, приезжающими на мотороллерах. Ишервуд пошел было через двор в направлении галереи, но Габриэль схватил его за отворот пальто и потянул в противоположном направлении. Пока они шли по периметру двора в холодной тени, Ишервуд рассказывал о смерти Винсента:
– Вечером двадцать седьмого июля Винсент вернулся в «Кафе Раву», явно страдая от боли, и стал с трудом подниматься к себе. Мадам Раву пошла за ним и обнаружила, что он ранен. Она послала за доктором. Доктором был, конечно, сам Гаше. Он решил оставить пулю в животе Винсента и вызвал Тео в Овер. Когда Тео приехал на другое утро, он обнаружил Винсента в постели – тот сидел и курил трубку. Через некоторое время Винсент умер.
Они вышли на яркое солнце. Ишервуд прикрыл глаза рукой.
– Много вопросов по поводу самоубийства Винсента осталось без ответов. Неясно, где он раздобыл оружие или где стрелял в себя. Причина такого поступка также остается под вопросом. Явилось ли его самоубийство завершением долгой борьбы с безумием? Расстроился ли он, получив письмо от Тео, в котором тот сообщал, что не может больше оказывать поддержку Винсенту – ведь у него есть жена и ребенок? Лишил ли Винсент себя жизни, считая, что тем самым сделает свои работы более значительными и коммерчески успешными? Меня ни одна из этих версий не устраивала. Я полагаю, это связано с Гаше. Вернее, с дочерью доктора Гаше.
Они снова перешли в тенистую часть двора. Ишервуд опустил руку.
– Накануне того дня, когда Винсент прострелил себе живот, он пришел к Гаше домой. Они сильно повздорили, и Винсент пригрозил Гаше пистолетом. Из-за чего они ссорились? Гаше позже утверждал, что дело было в раме для картины – только и всего. А я считаю, что они ссорились из-за Маргариты – вполне возможно, это было связано с «Маргаритой Гаше у своего туалетного стола». Это тонкая работа, один из лучших портретов Винсента. Поза девушки и обстановка явно указывают на то, что перед нами невеста в свадебный вечер. Смысл картины не мог не быть замечен таким человеком, как Поль Гаше. Если бы он увидел картину – а есть основание считать, что он ее не видел, – то пришел бы в ярость. Возможно, Гаше сказал Винсенту, что брак с его дочерью исключен. Возможно, он запретил Винсенту когда-либо снова писать Маргариту. Возможно, он запретил Винсенту вообще когда-либо видетьее. Нам доподлинно известно, что Маргарита Гаше не присутствовала на похоронах Винсента, но на другой день видели, как она со слезами возлагала на его могилу подсолнечники. Она так и не вышла замуж и жила затворницей в Овере до самой смерти – она умерла в тысяча девятьсот сорок девятом году.
Они прошли мимо входа в галерею Ишервуда и зашагали дальше.
– После смерти Винсента все его картины перешли в собственность Тео. Он переправил работы из Овера и оставил их на хранении у «Пэра Танги» в Париже. Тео, конечно, умер вскоре после Винсента, и картины стали собственностью Жоанны. Никто из других родственников Винсента не захотел ничего себе взять. Брат Жоанны счел их дрянью и посоветовал сжечь. – Ишервуд остановился. – Можете себе такое представить? – И снова, широко шагая, пошел. – Жоанна составила каталог и работала не покладая рук, чтобы создать хорошую репутацию Винсенту. Благодаря Жоанне Винсента Ван Гога считают теперь великим художником. Но в ее перечне известных работ есть вопиющее упущение.
– «Маргарита у своего туалетного стола».
– Совершенно верно, – сказал Ишервуд. – Было это случайно или намеренно? Этого мы, конечно, никогда не узнаем, но у меня есть теория. Я считаю, что Жоанна знала о возможной причастности картины к смерти Винсента. Как бы то ни было, она была продана за гроши со склада «Пэра Танги» через год или около того после смерти Винсента, и с тех пор никто ее никогда не видел. Вот тут в повествование вступает мой отец.
Они зашли на второй круг. Рассказывая об отце, Ишервуд зашагал медленнее.
– В душе он всегда был берлинцем. Он хотел бы всю жизнь там жить. Это, конечно, было невозможно. Мой отец увидел надвигавшиеся грозовые облака и, не теряя времени, выбрался из города. К концу тысяча девятьсот тридцать шестого года мы уехали из Берлина и перебрались в Париж. – Он посмотрел на Габриэля. – Как жаль, что ваш дед не поступил так же. Он был великий художник, ваш дед. У вас хорошая родословная, мой мальчик.
Габриэль поспешил изменить тему разговора.
– Галерея вашего отца была ведь на рю де-ля-Боэти, верно?
– Конечно, – сказал Ишервуд. – Рю де-ля-Боэти была в то время центром мира искусства. У Поля Розенберга была галерея в доме номер двадцать один. Пикассо и Ольга жили через двор в доме номер двадцать три. Жорж Вильденштайн, Поль Гийом, Жосс Хессель, Этьен Бинью – всебыли там. «Изящное искусство» Исаковича было рядом с галереей Поля Розенберга. Мы жили в квартире над выставочным залом. Пикассо я называл «дядя Пабло». Он разрешал мне смотреть, как он работает, а Ольга закармливала меня шоколадом до тошноты.
Ишервуд позволил себе слегка улыбнуться, но улыбка быстро исчезла, как только он заговорил о жизни отца в Париже.
– Немцы пришли в мае тысяча девятьсот сорокового года и стали все отбирать. Мой отец снимал особняк в Бордо, на Вишистской стороне, и переправил большую часть своих наиболее важных вещей туда. В сорок втором году немцы вошли в неоккупированную зону, и начались облавы и высылки. Мы очутились в западне. Мой отец заплатил двум баскам-пастухам, чтобы они переправили меня через горы в Испанию. Он дал мне с собой несколько документов, профессиональный инвентарь и пару дневников. Я видел его тогда в последний раз.
На Дьюк-стрит громко прозвучал гудок; над затемненным двором взмыла стая голубей.
– Прошли годы, прежде чем я стал читать дневники. В одном из них я обнаружил запись о картине, которую мой отец видел однажды вечером в Париже в доме человека по имени Исаак Вайнберг.
– «Маргарита Гаше у своего туалетного стола».
– Вайнберг рассказал отцу, что купил картину у Жоанны после смерти Винсента и подарил жене в день ее рождения. Миссис Вайнберг была как будто похожа на Маргариту. Мой отец спросил Исаака, не согласится ли он продать картину, и Исаак сказал, что нет. Он попросил моего отца никому не говорить про картину, и отец охотно готов был ублажить его.