Посланник
Шрифт:
Безразличие разлетелось под тяжестью гневного рыка.
– ЭСЭРРРРРРРРРА!
Последние сто метров они прошли просто удивительно легко. Не было ни одного нападения. Стены вдруг перестали пытаться обрушиться на них или растворить их в какой-нибудь гадости. Исчезли защитники, будто экипажу приказали отойти и пропустить непрошеных гостей.
Виктория почувствовала первую, пока еще тонкую струйку беспокойства. Если бы это был дурацкий американский боевик, то сейчас самое время кому-нибудь сказать: «Здесь слишком тихо». Так тихо, как бывает лишь в сердце урагана.
Данаи
А потом на них обрушилась ментальная атака та'кхи.
Разумеется, она была далеко не первой. Как только отряд материализовался в камере гигантского корабля, давление шло постоянно. Иногда оно чуть отступало, чтобы тут же навалиться снова. Были попытки телепортировать их за борт, поджарить их прямо в скафандрах или же просто размазать по полу кинетической волной. Но состав штурмовой группы не зря подбирался так тщательно. Возможно, поодиночке они бы и не смогли противостоять подобному напору. Но за несколько минут до начала этой авантюры Олег погрузил всех в состояние, напоминающее гипнотический транс, а когда они проснулись, то оказалось, что их ауры связаны в причудливую, невероятно гибкую сеть. Виктория не понимала принцип действия этого изящного сплетения ментальных энергий, но результат впечатлял. Любой псионический удар, направленный против них, приходился не на отдельного индивида, а равномерно распределялся по всей сети. Сети, в которой были спаяны искусство Олега, мощь и изощренность Натальи, сфокусированная стремительность Анатолия... и многое-многое другое. Ментальные атаки завязали в щите, как в резине, они прогибали эластичную конструкцию, но не пробивали ее, а потом каким-то невероятным образом оказывались отброшены назад, на тех, кто их выпустил. Совсем как гранаты, так небрежно возвращенные хозяевам Эсэрой. Только намного, намного сложнее.
Но на этот раз все было по-другому. И дело даже не в том, что этот удар был на порядок сильнее остальных, вместе взятых. Та'кхи вновь доказали, что они отнюдь не послушная, готовая играть по чужим правилам дичь. Маленькие зеленые человечки умудрились разобраться в строении сплетенной Олегом ментальной сети. И выбили связующие звенья. Захлебнулась мысленным криком Ирина. Вспыхнуло болью и потухло сознание Анатолия. И все давление, вся тяжесть ментального удара обрушились на одну-единственную жертву. На ту, которая была на пике атаки. На ту, которая казалась наиболее опасной.
Чертовы коротышки со всей дури дали по мозгам Виктории.
Девушка зашаталась, в глазах ее потемнело. В висках бился полный муки стон Сэры. Потом девушка сделала шаг вперед. И еще шаг. Тело наклонилось, точно двигалось навстречу ураганному ветру, по щекам текли слезы, но она шла. Господи, помилуй ее душу, она все-таки шла.
А потом Сэра болезненно всхлипнула и прошептала:
«Больше... не могу. Тебе придется самой держать их, подружка, пока я не разберусь с тварями на физическом уровне».
И поддержка махараджани, до сих пор успешно прикрывавшей более молодую и неопытную девушку от этого безумия, исчезла. Ее тело тут же обрело свободу и бросилось вперед, но Виктория этого уже не знала и не чувствовала. Время для нее остановилось, а реальный мир потух, уступив место ожившему кошмару.
Ощущения до жути, до крика напоминали те, что бывают при тяжелом наркотическом отравлении. Тело
Наверное, не будь у Виктории нескольких лет практики, ее разум мог бы сломаться. Но для Вики-наркоманки тяжелый бред отнюдь не являлся чем-то неожиданным. Кошмарным, диким – да. Но это еще не причина сходить с ума. Змеи, обвивающие ноги, – подумаешь! Она как-то в одном из таких приступов родила... тридцать восемь котят. Очень реальная была галлюцинация, со всеми сопутствующими ощущениями: с болью, с криками, с сокращениями мышц и запахом крови. Не понятно только, почему именно тридцать восемь. И почему котят.
Давление увеличивалось, один кошмар тут же сменялся другим. Виски сдавило невыносимо. Виктория пыталась набрать в грудь воздуха, но получались какие-то короткие судорожные вздохи, и никак не удавалось сделать выдох. И осознание, что все это ей только кажется, что на самом деле Сэра держит ее тело под железным контролем, ничуть не помогало. Здесь и сейчас Виктория не могла дышать. Она не могла дышать!!!
Шрам, спускавшийся от виска и чуть приподнимавший кончик одной брови, точно прижгли раскаленным металлом. Все вокруг слилось в какую-то сплошную, сумасшедшую круговерть.
Свет в глаза. Ощущение холодного стола и еще более холодных взглядов...
Она не могла дышать!
...«Твой организм эту гадость больше чувствовать не умеет, понятно? Потому что, если он сможет ее ощутить, ты умрешь!»
Дышать!
...Тело выгнулось резкой, болезненной дугой, оковы до крови впились в кожу, рот жадно хватал воздух. Упала обратно на стол, больно ушибив лопатки...
Нет!
«Как вы себя чувствуете, юная дама? Хотите косячок?»
Нет! Никогда! НИКОГДА!!!
Казалось, все ее существо превратилось в этот пылающий болью шрам. Никогда, никогда, никогда...
Судорожные, похожие на всхлипы вздохи. Она все еще воспринимала окружающий мир точно через плотную вуаль, но и сумасшествие отдалилось, не сумев преодолеть барьер мощнейшего гипнотического внушения. Умный ход: провести ментальную атаку через самую слабую точку. Ударить по тому, чего жертва боится больше всего. По фобии, по источнику неконтролируемого, бесконечного ужаса. Что одновременно является источником наивысшего наслаждения, самым желанным, самым запретным удовольствием, попробовав которое отказаться уже невозможно...
Но что, если жертва окажется качественно закодирована именно против этой слабости?
Виктория была закодирована качественно. И предельно жестко. Сначала с помощью извне, а затем и собственными усилиями она довела свое неприятие наркотиков до настоящей, патологической мании, до края. А человеческий разум в своих крайних состояниях способен проявлять просто невероятные способности.
Как только та'кхи попытались ввести в свою атаку элементы наркотического опьянения, они сразу, мгновенно вывели ее на этот край. А потом еще и подтолкнули. И когда подстегиваемые маниакальной концентрацией силы вырвались из разума Избранной и обрушились вовне, чужим некого было винить, кроме как самих себя.