Посланники Нибиру
Шрифт:
Глава 9. Семейные споры – последнее дело
Семаль вернулась ближе к окончанию рабочего дня – пасмурная и притихшая. Теон завершил проверку отчета управления внутренней безопасности – он продолжал искать следы Филина. Нарастающее ощущение тревоги не отпускало, а после прочитанного отчета только усилилось, поэтому молчаливая дочь, устроившаяся
– Что-то случилось? – спросил, когда, наконец, сообразил, что молчание дочери на протяжении пятнадцати минут – как минимум странно. Как максимум опасно.
Девочка тряхнула розовыми волосами. Из-под отросшей челки блеснули две светлые молнии.
– Я повторю вопрос, и если ты на него не ответишь справедливо посчитаю, что ничего не случилось и попрошу тебя больше не портить обивку в моем кабинете.
Девочка с вызовом выпрямилась, поставила ноги на ковер. Губы ее были плотно сжаты, в глазах стояли слезы и плохо скрываемое раздражение.
– Я хочу видеться с мамой!
Теон подавил вздох.
– Я понимаю. Но у нее работа, ты об этом прекрасно знаешь. Как только она сможет…
– Я хочу видеться с мамой. – прервала его девочка. – Приехать к ней.
– Это невозможно.
– Почему? – голос дочери не дрогнул, взгляд не изменился – она заранее знала, что отец откажет, но хотела услышать его.
Теон неторопливо откинулся на спинку кресла – желание остановить время, чтобы успеть обдумать ответ, родилось внезапно, вместе с пониманием, что быть отцом – не капельки не легкое дело.
– Семаль, мы ведь это обсуждали, – напомнил он. – Есть человек, который желает причинить мне зло. И местонахождение это человека мне пока неизвестно. Нужно быть осторожными, чтобы не оказаться под ударом.
– Этим ты объяснил, почему я не могу поехать на «Иль» к маме. Но почему она не может прилететь сюда?
– Она может. И как только расправится со своими делами, прилетит.
Дочь вскочила на ноги. Руки сжались в кулаки, лицо покраснело от гнева:
– Ты врешь!..
Теон прикрыл глаза, изобразил усталость.
– Семаль, – его голос должен был звучать мягко и предупреждающе, но вместо этого прозвучал жестко и раздраженно.
Теон положил руку на стол и строго посмотрел на дочь. Та, с трудом переведя дыхание, заговорила быстрее:
– … Я говорила с мамой, она сказала, что не может прилететь, потому что у нее нет допуска на «Тольду», ни служебного, ни персонального! – Девочка шагнула к отцу, замерла в полушаге от стола. Ее взгляд при этом стал холодным, почти ненавидящим. – Ты мог бы сделать ей приглашение, если бы, действительно, хотел видеть здесь… Но ты не пускаешь ее на «Тольду», ты игнорируешь ее запрос на встречу со мной!
– Семаль, я действую так из соображений безопасности.
Дочь отшатнулась, будто он ее ударил.
– Так это все-таки правда, – сорвалось с ее губ.
«Рихта джаль», – чертыхнулся Теон, сообразив, что только
– Семаль.
– Не подходи!
Девочка сделала еще шаг к выходу, повернулась к отцу боком, будто намереваясь обороняться. Хотя, почему «будто», она именно этим и занималась. Теон горько усмехнулся – из него вышел никудышный стратег.
– Семаль, любые передвижения по галактике, пока мы не знаем ничего о планах Филина – самоубийство. Я не могу допустить, чтобы с тобой или с Гретой что-то случилось. Пойми…
Девочка отчаянно мотнула головой, в ее глазах стояли слезы, губы подрагивали, но когда она заговорила, голос звучал неожиданно твердо.
– Ты запер меня на «Тольде». Лишил меня друзей, учебы, всего, к чему я привыкла… что я люблю.
– Это вынужденная мера, пойми же ты, наконец!
– Ты прикрываешься Филином, чтобы украсть меня у мамы. Чтобы мы отдалились. Ты манипулируешь моей мечтой стать следователем и узнать «Тольду», чтобы держать у себя, как… как домашнего зверька…
– Семаль, ты несправедлива, – Теон пытался воззвать к голосу разума девочки. Та только качнула головой, еще больше отдаляясь от него.
– Нет, все так, как я говорю. – прошептала Семаль, продолжая буравить отца взглядом. – Никто не знает, что с Филином. Никто наверняка не знает, жив ли он… Как удобно. Им можно прикрываться вечно, верно?
– Ну что за глупости ты говоришь! Ты ведь дочь следователя прокуратуры, ты сама хочешь стать следователем, хоть немного критичности добавь к своим размышлениям! – Он схватил со стола и швырнул к ногам дочери отчет о Филине, который только что изучал. – Вот сводки, посмотри. Это разведданные, это рекомендации службы безопасности…
Девочка скользнула взглядом на разбросанные у ног бумаги, покачала головой.
Теон повысил голос и шагнул к дочери.
– Семаль. Я предлагал маме перевестись на «Тольду», она отказалась, прекрасно осознавая, что я вынужден буду вмешаться в ее судьбу и просить коллег из ее ведомства присмотреть за ней и обеспечить ей охрану.
– Так вот почему ее держат в секретариате!
Теон прикрыл глаза. Устало вздохнул:
– Да. Пойми, вам нельзя выходить в открытый космос, никто не знает, как близко Филин подошел ко мне сейчас. Мне нужно чуть больше времени, дорогая, – он подошел в дочери, протянул к ней руку и положил на плечо. Привлек к себе. Семаль не сопротивлялась, но была словно кукла. – Я все улажу, я над этим работаю. Потерпи немного, умоляю…
Он гладил ее по прямой, будто каменной спине, надеясь растопить лед, которым была скована дочь, шептал обещания, заверения, просьбы. Умолял и призывал к осторожности. Не получив ответа на сказанное, поймал себя на мысли, что заново рассказывает девочке уже озвученные доводы. А та по-прежнему молчит.
Он отстранился, заглянул в глаза дочери – две серебристые бездны. Осторожно позвал:
– Семаль…
Девочка неохотно подняла на него взгляд, с трудом разлепила пересохшие губы: