После долго и счастливо
Шрифт:
Мы с Эйденом будем воплощением супружеского счастья в этой поездке. Улыбаться, целоваться, когда абсолютно необходимо, вести себя нормально. Мои братья уже поклялись молчать и понимают, что я не хочу портить своей драмой то, что должно стать подарком нашим родителям. Все согласны с моим планом провести это время гладко.
Неудачное ли это время? Да. Нам меньше всего это нужно? Да. После того взрыва в спальне отношения между мной и Эйденом сделались неловким и дискомфортными. Мы скоро начнём ходить к семейному психологу, и от одной лишь мысли об этом на меня накатывает тошнота.
Это отстойно, но это нужно сделать.
— А как Эйден? — спрашивает мама.
Я перебираю купальники, чтобы выиграть себе время.
— Стрессует из-за работы, но в порядке.
— А вы двое? Как вы?
Я вскидываю голову.
— Что?
— В браке есть свои взлёты и падения, само собой, — говорит она, возвращая взгляд к вешалке передо мной. — У нас с твоим отцом они определённо были.
Я приказываю своему сердцу прекратить попытки вырваться из груди.
— Правда? Вы, ребята, всегда казались исключительно… идеальными.
— Иногда, Фрейя, мы видим то, что хотим видеть, а не то, что есть на самом деле. У нас с твоим папой были сложности. Но мы старались справиться с ними в такой манере, которая была бы уместна для наших детей. И через эти тяготы мы научились, как действовать лучше. Ты видишь плоды этого труда.
Моё нутро скручивает узлами, и я пошатываюсь, порываясь рассказать ей всё. Я люблю свою маму. Я ей доверяю. И я знаю, что у неё найдётся для меня мудрость. Но я просто не могу заставить себя вывалить всё это несчастье прямо перед тем, как мы отправимся праздновать их годовщину. Потом, когда мы вернёмся, и всё немного усядется. Потом я ей расскажу.
— Хм, — говорит мама, поднимая сексуальный раздельный купальник чёрного цвета и прикладывая его к моему телу. — Он прямо создан для тебя, Фрейя. Что думаешь?
Я открываю рот, чтобы ответить, но не успеваю. Продавщица, собиравшая вещи, которые уже кто-то примерил, говорит:
— О, на вас это будет отлично смотреться.
Она говорит это моей маме. Моей маме, которая обладает внешностью в духе Клаудии Шифер — высокое стройное тело, большие глаза, драматичные скулы. Пусть у меня её бледные глаза и черты лица, её светлые волосы и едва заметная щёлка между передними зубами, ниже шеи я точно копия папиной родни — широкоплечая, мускулистая, с полными бёдрами и грудью.
Скандинавской худышкой меня не назвать.
Пусть даже теперь открыто признают красоту самых разных тел, пусть магазины белья и купальников приглашают более фигуристых моделей демонстрировать их товар, такое происходит постоянно. Такие мимолётные комментарии и напоминания, что люди просто не могут уложить у себя в голове, как я могу быть полной и реально не испытывать желания прикрыться. Видимо, идея того, что «кто-то вроде меня» может носить раздельный купальник, действительно революционная. Если я надену что-то, что на стройном человеке
Обычно меня это не тревожит, потому что я понимаю — есть люди, которые просто не понимают, что они стыдят кого-то их весом или тупо ведут себя как засранцы. Я стараюсь о них не беспокоиться. Но по какой-то причине это ранит. Я бывала здесь не раз. Эта женщина уже обслуживала нас прежде. И когда это кто-то знакомый, всё иначе. Это больно.
— Это, — произносит моя мать, — для моей дочери.
Продавщица замирает, смотрит в мою сторону и окидывает долгим взглядом. Моргает несколько раз.
— О! — нервно отзывается она. Её щёки розовеют. — Глупенькая я. Я не думала, что у нас есть товар её размера.
— Что? — переспрашивает моя мама. Её интонации достигают арктических температур.
Продавщица бледнеет быстрее, чем я успеваю пробормотать себе под нос «О чёрт», потому что я, может, и мама-медведица, но я училась у лучших, и по сравнению с моей матерью я безобидна. Вид Элин Бергман, спровоцированной угрозой для кого-то из её детей, пугает меня, а ведь она защищает меня саму.
— Я уверена, будет смотреться отлично! — неловко говорит женщина, безуспешно пытаясь прикрыть тылы.
Мама закатывает глаза и резко суёт купальник обратно на вешалку.
— Пошли, — говорит она мне на шведском. — Она вызывает у меня отвращение. Сходим в другое место.
Взгляд продавщицы мечется между нами. Моя мать как всегда спокойная и невозмутимая, но она умеет деликатно подначивать тех, кто её сердит. Американцы терпеть не могут, когда люди вокруг них говорят на других языках. Это выдаёт наш неотъемлемый эгоизм — мы всегда убеждены, что это про нас. Иронично, конечно, поскольку мама играет на этом.
— Мам, у меня нет времени…
— Нет, на это у тебя время есть, — говорит она. — Кроме того, это по дороге к твоему офису.
Я оборачиваюсь через плечо, когда дверь за нами захлопывается. Это любимый бутик моей мамы. Не слишком вычурный или дорогой, просто принадлежащий местному владельцу и стильный. Когда мы оказываемся вне пределов слышимости, я переключаюсь на английский.
— Но ты же любишь это место.
Мама переплетает наши руки.
— Любила. До этого момента. Никто не имеет права принижать мою прекрасную Фрейю, — она подмигивает мне и крепко сжимает мою ладонь. — Кроме того, я знаю отлично подходящее местечко.
Глава 6. Эйден
Плейлист: Harry Styles — From the Dining Table
Фрейя почти не разговаривает со мной с тех пор, как вернулась оттуда, куда она ушла три вечера назад. С другой стороны, я и сам был тихим, хоть я и знаю — она всё ещё злится, что я не откровенен с ней. Да, я всё ещё не рассказал ей, что обосрался, а потом её братья похитили меня. Уж извините меня за желание сохранить крупицу собственного достоинства.
— Как ты сумел так быстро получить запись? — спрашивает Фрейя, и её взгляд мечется по сторонам.