После конца
Шрифт:
— Ты же хотел помочь нашим друзьям? Вот он, твой шанс. Заодно подними сестру и маму, но больше — никого.
Когда сын без лишних слов кивнул, отправляясь выполнять порученное задание, Ильдар облегченно выдохнул. Радовался, что не пришлось ничего объяснять. Просто потому, что не знал, как преподнести информацию.
— Мы точно правильно поступаем? — этот вопрос волновал всех, но именно Роман осмелился его озвучить.
— У нас есть выбор? — Барс все также смотрел на экран, раз за разом перечитывая строки, пересматривая фотографии. И все равно верил с трудом, хотя доказательства были прямо перед носом. —
— Ты уверен, что он…
— Мы должны попытаться, — прервал его Ильдар, поднимаясь на ноги. — Без него люди не поверят. Только он был настолько близок к Сергею, что пользовался практически безграничным доверием людей. Его они услышат. Но не нас, даже если выставим это на всеобщее обозрение.
— Хорошо, но как ты предлагаешь добраться до порта быстро? Времени почти нет.
— Есть у меня одна идея.
И почему-то Барс сразу понял о какой конкретно идее говорит друг. Это может сработать, если все рассчитать. Если они не опоздают. Или не окажутся схваченными людьми Зобина прежде, чем выберутся на поверхность. От успеха первого этапа зависела судьба сотен невинных жизней.
Глава 21
В комнате стоял сильный запах спирта. Нет-нет, но голова все же начинала кружиться даже от простого запаха. Окна плотно закрыты, шторы задернуты, из света только настольная лампа. Старенький генератор под окнами тарахтел, обеспечивая электричеством весь дом. Но не темнота и терпкий запах пугали вошедшего в помещение Артура. Даже не столпотворение абсолютно всех жителей дома, которые выстроились вдоль стен и внимательно смотрели на юношу.
Инструменты. Шприцы с дезраствором, склянки со спиртом и самые крохотные кухонные ножи, вычищенные до блеска, разложенные ровно в ряд.
— Ты же сказала, что это обычная перевязка, — просипел Артур, держась на ватных ногах. Даже боль в руке, которая не давала покоя практически круглые сутки не помогала сдвинуть парня с места. Как стоял у порога, так и не шевелился.
— Прости, Артурчик, но твоя рука… — Надя уже сидела по другую сторону стола, напротив пустого стула. Руки без перчаток, но блестели от влаги. Наверное, тоже спирт. — Ты сам видишь, либо уберем сейчас, либо умрешь от интоксикации. Знаешь ведь, что такое гангрена.
— А антибиотики? Неужели нельзя без этого?
— Мне очень жаль, — покачала головой Надя, поправляя лампу. Старалась не показывать волнение, хотя у самой внутри все сжималось от страха. В голове мелькали картинки из старых учебников, обрывки воспоминаний тех операций, которые видела сама. И все равно никакой уверенности в успехе. Однако девушка понимала — не сделать этого сейчас, потом будет хуже. Слишком велика вероятность летального исхода. — Но придется это сделать. По-другому никак.
Никогда, никогда в здравом уме, по собственной воле Артур не приблизился бы к острым предметам в таком ключе. Он и игл-то боялся, с трудом перенося уколы. Но Надя… понимал, она не стала бы делать этого, не будь столь острой необходимости. И тот страх в ее глазах, та уверенность в правильности тяжелого решения — только поэтому он смог перебороть себя.
С замершим сердцем Соня наблюдала, как ее друг садится за стол напротив Нади, как кладет едва дрогнувшую руку на стол, помогая избавиться от бинтов. На нее было страшно смотреть. Руку словно забрали
Сам не верил, но продолжал уверять других.
— Будет больно?
Глупый вопрос заставил девушку улыбнуться, замирая с занесенной над кожей иглой. Артур тихо усмехнулся. На мгновение их взгляды встретились. И сердце пропустило удар, набирая скорость с новой силой. Весь внешний мир затих. Не исчез, словно его и не было. Сузился до крохотного стола, на котором еще несколько часов назад стояли потрескавшиеся горшки с засохшими цветами. Всего на несколько секунд.
А потом был Ад.
Когда-то Соня помогала Матильде в лазарете. Ампутаций не проводила, но кровавые операции с рассечением тканей видела и помогала их проводить. С работой принеси-подай любой справится, но попадали на подобные операции не все. И дело было не в способностях.
Те крики, что ты слышишь по ходу разрезания еще живой ткани, те судороги, которые проходят по лицу пациента — все это глубоким шрамом остается на памяти каждого, кто хоть раз видел подобное вживую. Андрей со Стасом, негласно найдя общий язык на короткий срок, с трудом удерживали вырывающегося друга. Семеныч едва справлялся с уже рассеченной рукой, дабы нож нечаянно не задел здоровые ткани. Мария Аркадьевна отвечала за свет — лампу то и дело приходилось передвигать, чтобы дать лучший обзор врачу на рабочую область. Соня же едва успевала подавать нужные лезвия и куски тряпок, обильно смоченные спиртом. Антибиотики были практически на нуле, нельзя допустить распространение инфекции.
И все это под нечеловеческие крики Артура. Как он не потерял сознание от боли — загадка, но факт оставался фактом. Всю операцию находился в сознании. Вплоть до момента хруста.
Надя не предупредила заранее. Не изменилась в лице. Занесла полностью вычищенный, стерильный. на сколько это вообще было возможно в их условиях тесак и резким движением разрубила кость пополам. Тот хруст, те крохотные обломки, что взлетели в воздух, тут же падая на красную от крови ткань, тот ужас в глазах Артура — вот что Соня точно никогда не забудет. И как Мария Аркадьевна поймала голову юноши, осторожно склоняя на бок. Не хватало, чтобы собственным языком подавился.
Для него тот день так и закончился на деревянном стуле. Чего нельзя сказать об остальных.
***
— Точно не можете подождать еще? Думаю, он скоро проснется.
— Извини, но нам правда пора.
Надя понимающе кивнула, не переставая скручивать несчастное полотенце. Видавшая виды ткань местами трещала от натиска девушки, на что Мария Аркадьевна косилась, недовольно щуря глаза, но говорить что-либо не спешила. Понимала степень волнения девушки, потому молча придумывала какой следующий кусок ткани пустить на тряпки. Может, как раз Надину кофту.