После Куликовской битвы
Шрифт:
Что же касается «буферного» положения «купли», то надо помнить давнюю вовлеченность рязанских князей в московскую антилитовскую политику, и здесь крайне показателен факт бегства около 1448 г. последних пронских князей в Литву с последующим присоединением их удела к Рязани. В любом случае и в 1483 г. эти отношения были далеки от идеала. О претензиях к Рязани со стороны Литвы в связи с набегами рязанских «украинников» на пограничные владения Гедеминовичей писалось выше. Взаимные обвинения, то рязанцев в вооруженных нападениях «на мченян и на рылян и на путивль (так! очевидно, путивлян. – А. Л.) и на иных», то, наоборот, в захватах литовскими подданными рязанских «сторожей», присутствуют в дипломатической переписке великого князя московского Ивана III и короля Александра Казимировича времени «купли» [648] . Так что говорить об опасениях за лояльность Рязани как цели приобретения Москвой западной части удела, граничащей с Литвой, вроде бы оснований нет.
648
Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. С. 236, 262.
Для определения цели и датировки «купли» надо обратиться к одному из пунктов московско – рязанского докончания 1483 г., договоренности о совместном «ведении» р. Мечи. Если это положение договора действительно подразумевало, как писалось выше, совместную охрану рубежа «от поля» по р. Мече, то
На 30-е гг. XV в., начало княжения в Москве Василия Васильевича, приходится резкая активизация нападений Орды на южнорусские «украины» [649] . В 1432–1433 московский князь подписал союзнический договор с рязанским князем Иваном Федоровичем о совместной борьбе с татарами [650] . Очевидно, во исполнение своего обязательства Василий Васильевич в 1443 г. посылал, о чем уже писалось выше, «двор свои» на защиту столицы двоюродного брата во время нападения на Переяславль – Рязанский орды царевича Мустафы.
649
Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. С. 768.
650
Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 51.
В 1450 г. воеводы великого князя московского разбили татар на р. Битюг, левом притоке Дона, и это был первый после Куликовской битвы 1380 г. случай столь дальнего похода московских полков за Оку [651] . К месту боестолкновения, заметим, московские войска могли проследовать только по территории Великого княжества Рязанского.
Княжение наследовавшего Василию Васильевичу на московском столе его старшего сына, Ивана III принесло крупные перемены в отношения между Русью и Ордой, стало решающим этапом в борьбе за независимость для одной стороны и последней попыткой восстановить былое могущество Чингизидов для другой. Ключевым моментом этого противостояния стали события на р. Угре 1480 г. и свержение ордынского ига. После 1480 г., с распадом Орды и обособлением Крымского ханства, угроза с юга не миновала. До 1502 г. в степях продолжала кочевать Большая орда, с распадом которой союзник Великого княжества Московского, Крымское ханство вскоре превращается в наследника агрессивной внешней политики Орды [652] .
651
Горский А. А. Москва и Орда. С. 144.
652
Подробнее: Хорошкевич А. Л. Русь и Крым. От союза к противостоянию. Конец XV – начало XVI вв. М., 2001. С. 141–142.
Набеги Орды, а позднее Крымского ханства на русские земли имели конечной целью Москву, и Дон в них фигурирует как плацдарм для походов. Так было в 1465 [653] и 1480 гг., причем в последнем случае Ахмат решил зайти на земли Великого княжества Московского через Угру в верховьях Оки только после того, как убедился в том, что это невозможно сделать через верхнее течение Дона («приближешуся ему к Дону, и князь велики… слышав то, поиде… противу ему к Коломне» [654] ). Действия Ивана III почти зеркально, кстати, повторяют диспозицию 1380 г. перед Куликовской битвой. А в начале XVI столетия Верхний Дон, перешедший, как помним в составе «купли» Великому княжеству Московскому, становится зоной постоянных военных столкновений.
653
ПСРЛ. Т. 24. С. 186 («поиде… царь Махмутъ на Русскую землю со всею ордою, и быстъ на Дону»).
654
ПСРЛ. Т. 24. С. 193.
В это же время, на рубеже XV–XVI вв., происходит существенное изменение в военной политике Москвы, переход от преимущественно оборонных действий к тактике регулярных выходов далеко за Оку, «в поле», «под Орду» [655] . При этом ареной столкновений становятся «Елеч» и «вся Елецкая места», московские владения договорной грамоты 1483 г.
В 1492 г. столкновение московских полков с татарами имело место «в поли промежъ Трудовъ и Быстрые Сосны» [656] , в 1511 г. татар гнали «до Сернавы» [657] , в 1506 г. «до речьки до Рыбницы» [658] . Реки Труда и Чернава – притоки Быстрой Сосны, вдоль течения которой располагались земли Елецкого удела, Рыбница, правый приток Верхней Оки [659] , несколько западнее Ельца.
655
Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в. С. 23.
656
ПСРЛ. Т. 12. С. 233. Столкновение с татарами на Быстрой Сосне в 1492 г. В. П. Загоровский справедливо полагает доказательством того, что Елецкие земли были в это время заброшены (Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в. С. 23).
657
Иоасафовская летопись. М., 1957. С. 160.
658
Иоасафовская летопись. М., 1957. С.151; ПСРЛ. Т. 6. С. 246.
659
Книга Большому чертежу. Подгот. к печати и ред. К. Н. Сербиной. М., Л. 1950. С. 60. 81–82, 115.
Те же земли на правобережье Дона, вдоль другого его притока, р. Тихая Сосна, впадающего в Дон южнее Быстрой Сосны, стали в 1501 г. местом столкновений отрядов союзника Ивана III, крымского хана Менгли Гирея с Большой ордой «Шихмата царя». В военных действиях на Тихой Сосне приняла участие и Москва. Как писал в Москву из Бахчисарая Менгли Гирей, он «пришолна орду на Шихмата царя, и Шихмат… стоял в крепости на усть Тихие Сосны у Дону… и князь велики бы послал на улусы (Шихмата. – А. Л.) рать свою». В ответ на просьбу московский князь отправил на Тихую Сосну собственные военные силы, а также, что характерно, рязанские полки [660] .
660
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и Турцией. Т. 1. С. 336; Разрядная книга 1475–1598 гг. М… 1966. С. 32. «Крепость» «Шихмата царя» в устье Быстрой Сосны – не стационарное оборонительное сооружение, как иногда полагают (Загоровеский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в. С. 41), а обычное обозначение в письменных источниках XVI–XVII вв. естественных преград, служивших защитой от нападений, в первую очередь лесных массивов (Сл. РЯ XI–XVII вв. Вып. 8. М., 1981. С. 37; Ср.: Писцовые книги Московского государства. Изд. И. В. Калачев. Ч. 1. Писцовые книги XVI в. СПб., 1877. Стб. 1582–1588). Последнее разумеется не исключает того, что позднее «крепость» была спешно укреплена. Через месяц после начала противостояния, как писал в Москву Менгли Гирей, «Ши-Ахмат сидел в острозе» (Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и Турцией. Т. 1 С. 369).
Неясно, входили ли ранее земли по Тихой Сосне в состав самостоятельного Елецкого княжества [661] , но, так или иначе, примыкали с юга к московскому с 1483 г. Ельцу. Во всяком случае, не она, а Быстрая Сосна, судя по всему, считалась границей «от поля»: первую грамоту в Москву русские дипломаты, возвращавшиеся сухим путем вдоль Дона из Крыма, отправляли после форсирования Быстрой Сосны [662] . При этом северная граница московского Ельца, р. Меча, на рубеже XV–XVI вв. считалась в Москве безопасной и использовалась в это время для сообщения между Окой и Верхним Доном. В 1499 г. «Мечею в Дон и Доном в Азов» проследовало русское посольство к крымскому хану, в то время как другая дипломатическая миссия, выбравшая путь «Полем», была по дороге ограблена [663] . Два года спустя, в 1501 г., «кафинского салтана посол Салый», по отправлении посольства следовавший на родину, получил в Москве «подводы до Мечи… а на реку… судно до Азова» [664] . Безопасной река в начале XVI в. считалась, естественно, и в Рязани: в 1501–1503 гг. рязанский князь Федор Васильевич пожаловал причт Спасо-Преображенского собора Переяславля-Рязанского с. Гавриловским на р. Мече [665] .
661
Южная граница удела продолжает оставаться дискуссионной. См.: Лаптенков В. В. Указ. соч. С. 24, 60; Тропин Н. А. Елецкая земля в XII–XVI вв. (по письменным источникам). С. 32.
662
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и Турцией. СПб., 1884. Т. 1 С. 403.
663
ПСРЛ. Т. 28. С. 332; Иоасафовская летопись. С. 139.
664
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и Турцией. Т. 1. С.403.
665
Сметанина С. И. Вотчинные архивы рязанских духовных корпораций XIII – начала XVII вв. // Русский дипломатарий. Т. 6. М., 2000. С. 287.
К середине XVI столетия ситуация на Верхнем Дону в целом оставалась той же, Быстрая Сосна продолжала оставаться в московском «ведении». На ее берега, «на поле усть Ливен» и «усть Ельца на поле» из приокских крепостей выдвигались великокняжеские воеводы «для осеннего приходу от крымских людеи» и таким же объектом московской охраны была в это время Тихая Сосна [666] .
Надо сказать, что, несмотря на исчезновение с политической арены Большой Орды и перемещения центра русско-татарского противостояния в Крымское ханство, сухопутный путь вдоль Дона сохранял, как и в XIV в., в эпоху Куликовской битвы свое стратегическое значение как наиболее удобный для достижения Оки. В XVI в. при набегах из Крыма на Великое княжество Московское, а позднее Российское государство (речь не идет о мелких отрядах крымцев, беспокоивших пограничье почти постоянно) «цари» и «царевичи» использовали три направления, через Северские земли, Верхнюю Оку и Рязань, междуречьем Оки и Верхнего Дона. При этом абсолютное большинство нападений приходилось на последнее, рязанское направление при кажущейся большей географической близости Крыму Верхнего Поочья и Северщины [667] .
666
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и Турцией. Т. 1. С. 160, 162, 183, 186.
667
Горбунов К. В. К вопросу о направлениях экспансии Крымского ханства на южнорусскую «украину» в XVI в. // Проблемы новой и новейшей истории Востока. Материалы Межвузовской научной конференции. М., Рязань. 1993. С. 73–74.
Письменным источникам XVI в. известна крупнейшая сухопутная дорога «от поля» на север, к Оке, знаменитый Муравский шлях, традиционный путь набегов из степей. В примыкающей к южнорусскому пограничью части он пересекал Быструю Сосну, далее следовал на север междуречьем Красивой Мечи и Зуши, пересекал Упу и шел вдоль ее течения до современной Тулы, откуда можно было, в случае успеха, беспрепятственно достичь переправ на Верхней Оке. Кроме того, за Быстрой Сосной, кроме направления на Мечу, существовал и другой путь к Оке – через Куликово поле у истоков Непрядвы и Упы [668] . Недаром в Книге Большому чертежу, русском географическом справочнике XVI–XVII вв., Куликово поле и Непрядва определяются по отношению к Муравскому шляху: «А Упа… вытекла от Куликова поля… от верха речьки Непрядвы… от Муравского шляху» и «А река Солова и река Плова вытекли с верху реки Мечи ис Куликова поля от Муравского шляху» [669] .
668
Платонов С. Ф. К истории городов и путей на южной окраине Московского государства // ЖМНП. 1898. Март. С. 86–88; Он же. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. М., 1995. С. 57–59.
669
Книга Большому чертежу. С. 59, 118.
На всем протяжении Муравского шляха между появившейся в 1-й четверти XVI в. Тулой на севере и Быстрой Сосной на юге русских крепостей вплоть до исхода столетия не было. Только в последние годы XVI в., с появлением на Быстрой Сосне возобновленного Ельца и Ливен, «московское правительство овладело громадными пространствами «Дикого поля» между Доном, Верхнею Окою и левыми притоками Днепра и Десны» [670] .
Возвращаясь к «купле» 50-60-х гг. XV в., зафиксированной московско – рязанским договором 1483 г., отметим, что конфигурация земель, обозначенных как московское приобретение, совпадает с направлением Муравского шляха, на котором Быстрая Сосна («Елеч» и «вся Елецкая места» докончания) и Меча (объект совместного ведения договаривающихся сторон) и в следующем, XVI столетии продолжают оставаться оборонительными рубежами степного пограничья. При этом Меча, на рубеже XV–XVI вв., как помним, дважды упомянута как безопасный путь на юг, в XVI в., наряду с Непрядвой и Верхним Доном постоянно фигурирует в источниках в связи с описаниями военных стычек с крымцами.
670
Платонов С. Ф. К истории городов и путей на южной окраине Московского государства. С. 88.