После ссоры
Шрифт:
– Хардин, хватит! – кричу я, но он расправляется со следующей тетрадкой.
В ярости я отталкиваю его от своей кровати.
– Хочешь сказать, кто не любит порядок, тот ни к чему не способен? – спрашивает он со смехом.
Почему обязательно надо мной смеяться?!
– Нет! – кричу я и толкаю его снова. Он делает шаг ко мне и, схватив за запястье, отталкивает к стене.
Его лицо – всего в нескольких сантиметрах от меня, и я чувствую, как тяжело он дышит. Хочу крикнуть, чтобы он от меня отстал, чтобы ушел, хочу заставить его собрать мои записи. Я хочу дать пощечину, заставить его
– Хардин, пожалуйста!
Единственные слова, которые я могу сказать. Они слишком мягкие. Я не уверена, прошу ли его уйти или поцеловать меня. Никак не могу унять дыхание, чувствую его возбуждение, его грудь движется мощными толчками. Секунды растягиваются в часы. Наконец, он убирает одну руку, но вторая рука такая большая, что удерживает оба мои запястья. Мгновение мне кажется, что он меня ударит. Но его рука движется к моей щеке, и он нежно заправляет мои волосы за ухо. Чувствую его пульс, когда он приближает губы к моим, и в моей груди полыхает пожар.
Это ощущение, по которому я так тосковала. Я хотела бы чувствовать этот пожар вечно.
Заставляю себя не думать ни о том, почему я вновь его целую, ни о тех гадостях, что он потом наговорит. Я сосредоточиваюсь лишь на том, как он прижимается ко мне, как отпускает мои руки, прижав меня к стене, и на знакомом мятном привкусе его губ. Обвиваю руками его широкие плечи, и наши языки соединяются. Он соединяет руки на моей талии и поднимает меня; поразительно, что мое тело знает, как реагировать на его движения. Я запускаю пальцы в его волосы и нежно потягиваю их, когда он несет меня обратно к кровати.
Голос разума внезапно напоминает, что это плохая идея, но я не обращаю на него внимания. На этот раз я не могу остановиться. Я тяну Хардина за волосы сильнее, и у него вырывается нежный стон. Отвечаю таким же стоном – и эти звуки прекраснее всех на свете. Это самые страстные звуки, которые я слышала, и я знаю, что сделаю все, чтобы услышать их снова. Он садится на мою кровать так, что я оказываюсь у него на коленях. Покачиваюсь вперед и назад вдоль его бедер, и хватка становится крепче.
– Черт! – выдыхает он, и я впервые чувствую, как у мужчины возникает на меня эрекция.
Как далеко я позволю ему зайти? Я задаю себе этот вопрос и не могу ответить. Он нащупывает полы моей блузки и стягивает ее с меня через голову. Не могу поверить, что позволяю ему это делать, но не могу остановиться. Хардин прерывает наш страстный поцелуй, чтобы стянуть с меня одежду. Его взгляд встречается с моим, затем скользит вниз, к груди. Он закусывает губу:
– Ты такая сексуальная, Тесс.
Мне никогда не нравились подобные комплименты, но Хардин говорит это особенно, очень чувственно. Я никогда не покупала шикарное нижнее белье, потому что никто, буквально никто его не видит, но сейчас мне хотелось бы иметь что-то покруче моего обычного черного бюстгальтера. Он, наверное, видел любые бюстгальтеры, напоминает назойливый внутренний голос. Чтобы отогнать подобные мысли, начинаю быстрее двигаться у него на коленях, он тянет меня за талию к себе, и мы касаемся друг друга телами…
Кто-то дергает дверную ручку. Я вскакиваю с колен Хардина как ужаленная и хватаюсь за блузку; транс, в котором я пребывала, моментально рассеивается.
Стеф перешагивает через порог и застывает с открытым от изумления ртом при виде меня и Хардина.
Я красная как рак, но я знаю, что это не только от смущения, но и от того, что Хардин заставил меня почувствовать.
– Я что-то пропустила, черт побери? – выдыхает Стеф, оглядывая нас, улыбаясь во весь рот.
В ее глазах – нескрываемый восторг.
– Ничего особенного, – отвечает Хардин, поднимаясь.
Он идет к двери и исчезает, не оглядываясь, оставив меня задыхающейся от смущения под смешки Стеф.
– Что за фигня?! – спрашивает она, закрывая лицо в притворном ужасе. Но Стеф распирает от любопытства, и она не может молчать. – Ты и Хардин… Ты и Хардин собирались поразвлечься?
Я отворачиваюсь к столу, сделав вид, что просматриваю конспекты.
– Нет! Разумеется, нет! Мы не собирались трахаться, – отвечаю я.
Ведь это так? Нет, мы просто пару раз поцеловались, вот и все. Да, он снял с меня блузку, пока я терлась об него, сидя у него на коленях, но мы не собирались трахаться в обычном смысле слова.
– У меня же есть парень, помнишь?
Он придвигается ко мне.
– Так… но это не значит, что ты не можешь трахнуться с Хардином – просто не верится! Мне казалось, вы друг друга ненавидите. Ну, Хардин всех ненавидит. Но я думала, тебя он ненавидит даже больше, чем обычных людей. – Она смеется. – Тогда хоть как так получилось?
Я сажусь на ее кровать и лохмачу волосы.
– Не знаю. В общем, в субботу, когда ты уехала с вечеринки, я оказалась в его комнате, потому что один гад пытался меня изнасиловать, а потом я поцеловала Хардина. Мы обещали, что не будем больше об этом говорить, но сегодня он пришел и начал обнимать меня, но не больше. – Я показываю на кровать, но Стеф только еще шире ухмыляется. – Он стал разбрасывать мои вещи, я его толкнула, а потом… в общем, мы оказались на кровати.
В пересказе звучит ужасно. Я действительно потеряла голову, как говорит моя мама. Закрываю лицо руками. Как я могла снова так поступить по отношению к Ною?
– Вау, классно! – говорит Стеф, и я опять закатываю глаза.
– Нет, это ужасно и неправильно. Я люблю Ноя, а Хардин – болван. Я не хочу быть его очередной победой.
– Ты могла бы многому научиться у Хардина… в смысле секса.
Вылупляю глаза. Она что, серьезно? Неужели она сама делала что-то подобное… и может быть… с Хардином?
– Нет, я ничему не собираюсь учиться у Хардина. Или у кого-то еще, кроме Ноя, – отвечаю я.
Не могу себе представить себя и Ноя, занимающихся чем-то подобным. В памяти всплывают слова Хардина: «Ты такая сексуальная, Тесс». Ной никогда не говорил мне такого, да и никто раньше не называл меня сексуальной. Мои щеки вспыхивают, когда я это вспоминаю.
– А ты? – спрашиваю я, немного помявшись.
– С Хардином? Нет. – Чувствую, что у меня на душе становится легче от ее ответа. Она продолжает: – У меня не было секса с ним, была пара попыток, когда только мы познакомились, но все каких-то неловких. Ничего не вышло; примерно неделю мы были чуть больше, чем друзьями.