После тебя
Шрифт:
– Не люблю дома на колесах, – объяснил Сэм и махнул рукой в сторону сиденья. – Присаживайся.
Он достал из холодильника холодное пиво, открыл бутылку и протянул мне. А для себя поставил на плиту чайник.
– А ты разве со мной не выпьешь? – удивилась я.
Он покачал головой:
– Видишь ли, в течение пары лет я приходил с работы и выпивал рюмку для расслабона. Потом две. После чего понял, что без этих двух, а может трех, рюмок мне вообще не расслабиться. – Он достал банку с чаем и бросил в кружку пакетик. – А затем я потерял очень близкого мне человека и решил, что если я прямо сейчас не завяжу с выпивкой, то уже никогда этого не сделаю. –
После его последнего замечания у меня сразу пропало чувство нереальности происходящего. Ведь, как ни крути, я оказалась в этом странном доме-вагоне наедине с практически незнакомым мужчиной. Да и вообще, к чему сохранять излишнюю сдержанность в обществе человека, который нянчился с твоим изломанным, практически обнаженным телом? И зачем волноваться по поводу мужчины, заблаговременно сообщившего, что собирается отвезти тебя домой? Похоже, нетривиальность нашей встречи убрала все ненужные преграды и препятствия на пути более близкого знакомства. Он видел мое нижнее белье. Черт, он видел, что там у меня под кожей! И поэтому с Сэмом я чувствовала себя так легко, как ни с кем другим.
Дом чем-то напомнил мне цыганскую кибитку, о которой я читала в далеком детстве. Если верить книжкам, там все лежало на своем месте и, несмотря на тесноту, царил идеальный порядок. В вагончике было довольно уютно, но слишком уж аскетично, не чувствовалось женской руки. А пахло там нагретым солнцем деревом, мылом и немножко беконом. Возможность начать все сначала, догадалась я. Интересно, а что случилось с его и Джейка прежним домом?
– А… что, собственно, думает по этому поводу Джейк?
Сэм пристроился на другом конце сиденья с кружкой чая:
– Поначалу он решил, что я рехнулся. А теперь ему даже нравится. Он ухаживает за животными, когда я на дежурстве. А я в свою очередь обещал научить его ездить по полю на мотоцикле, как только ему исполнится семнадцать. – Он поднял кружку. – Да поможет мне Бог!
В ответ я подняла бутылку с пивом.
Возможно, все дело было в неожиданном удовольствии оказаться теплым вечером пятницы в обществе привлекательного мужчины, а возможно, во второй бутылке пива, но, так или иначе, я начала потихоньку расслабляться. Температура если и понизилась, то лишь на пару градусов, и в вагоне уже становилось душно. Поэтому мы, с двумя складными стульями, переместились на улицу, и я принялась наблюдать за клюющими траву цыплятами – на редкость успокаивающее зрелище, – а Сэм травил байки о страдающих ожирением пациентах, для подъема и транспортировки которых требовалось четыре бригады, а также о членах молодежных бандитских группировок, которые даже в смирительной рубашке не оставляли попыток пырнуть друг друга ножом. И я поймала себя на том, что во время разговора исподволь наблюдаю за ним: за его манерой держать кружку, за его неожиданной улыбкой, когда в уголках каждого глаза образовывались три идеальные линии, словно нарисованные пером.
Сэм рассказал о своих родителях. Его отец был пожарным, но сейчас вышел на пенсию, а мать – певицей в ночном клубе, которая пожертвовала своей карьерой ради детей. «Думаю, именно поэтому меня не шокирует твоя униформа. Люблю все блестящее». Он не упомянул имени своей бывшей жены, но заметил, что его мать беспокоится об отсутствии женского влияния на Джейка. «Раз в месяц она приезжает сюда и все проверяет, а затем забирает
Я же рассказала ему о возвращении Лили и о ее встрече с Трейнорами. Рассказала о ее изменчивом настроении и непредсказуемом поведении, а Сэм кивал, как будто ничего другого и не ожидал. А когда я рассказала о матери Лили, он осуждающе покачал головой:
– Тот факт, что они богатые люди, еще не делает их хорошими родителями. Если бы ее мамаша сидела на пособии, то ее наверняка уже давным-давно навестили бы работники социальной службы. – Он снова поднял свою кружку с чаем. – Луиза Кларк, ты делаешь доброе дело.
– Но я отнюдь не уверена, что делаю его так уж хорошо.
– Ни у кого не может быть абсолютной уверенности, что он хорошо справляется с подростками. В этом-то вся и закавыка.
Мне было нелегко совместить этого Сэма, очень домашнего, с цыплятками, с тем грустным ходоком, о котором мы слышали на собраниях нашей группы. Но кому, как не мне, было не знать, что внешность обманчива. Я понимала: скорбь может заставить вас вести себя так, что вы сами удивитесь.
– Мне нравится твой железнодорожный вагон, – сказала я. – И твой невидимый дом.
– Тогда, смею надеяться, ты приедешь сюда снова, – ответил он.
Сексуальный маньяк. Если он именно так клеит женщин, тоскливо подумала я, тогда, блин, он действительно очень хорош. Реально адская смесь: достойно несущий свое горе отец, с его скупыми улыбками, способный взять курицу одной рукой, чтобы курица реально выглядела при этом счастливой. Нет, я ни за что не позволю себе стать одной из его психически ненормальных подружек, неустанно твердила я себе. Но, черт возьми, все-таки было некое тайное удовольствие в легком флирте с интересным мужчиной! Да и вообще, было крайне приятно чувствовать что-то еще, кроме беспокойства или бессильной злобы – парных эмоций, ставших частью моей повседневной жизни. Ведь за последние несколько месяцев мой единственный контакт с лицом противоположного пола произошел под воздействием алкогольных паров, а закончился слезами и самобичеванием в ванной.
Уилл, как думаешь, это нормально?
Тем временем на улице постепенно темнело, и цыплята начали неохотно возвращаться в курятник.
Сэм, внимательно наблюдавший за ними, неожиданно произнес:
– Сдается мне, Луиза Кларк, что, разговаривая со мной, ты одновременно беседуешь с кем-то еще.
Ужасно хотелось сказать в ответ что-нибудь умное. Но он меня раскусил, и мне нечем было крыть.
– Ты и я. Мы с тобой ходим вокруг да около, – продолжил он.
– А ты что, хочешь сразу взять быка за рога?
– Ну вот, теперь я, похоже, тебя смутил.
– Нет, – посмотрела я на Сэма. – Ну, если только чуть-чуть.
За нашей спиной с шумом поднялась в небо ворона, всколыхнув застывший воздух тяжелыми крыльями. Поборов желание пригладить волосы, я решила допить пиво.
– Ну ладно. Тогда вопрос по существу. Как думаешь, сколько времени может уйти на то, чтобы пережить чью-то смерть? Я хочу сказать, смерть того, кого ты реально любил.
Ума не приложу, зачем я его об этом спросила. Слишком безжалостно и прямолинейно, учитывая его обстоятельства. Возможно, я элементарно боялась, что на сцене вот-вот появится сексуальный маньяк…