После выпускного

Шеллина Олеся

Дом располагался совсем недалеко от Центральной площади. Это было весьма хорошее расположение, и оно сразу же добавляло несколько очков в пользу будущей покупки. Шесть этажей, весьма вместительный, стоит за надежным забором, вполне можно организовать приличную охрану. О всем этом я думал, когда мы подъезжали к крыльцу, на котором нас встретил, видимо, кто-то вроде распорядителя, который молча сверил мои параметры с теми, что были внесены в его ком и протянул ключи.

— Дом продается вместе со всей обстановкой и вещами, — ровно произнес он. — Новейшая система охраны не позволяет вынести даже пуговицу, только, если она была принесена в него позже гибели клана. Распоряжаться имуществом по своему усмотрению может только новый владелец, после заключения

договора. Я подожду вас здесь. Решение необходимо будет озвучить на выходе.

— Все понятно, спасибо, — забрав ключи, я распахнул дверь и галантно пропустил Эльзу вперед. — А здесь ничего так, — сказал я, осматривая огромный холл, в котором мы очутились.

— Полагаю, для ускорения процесса нужно разделиться, — немного неуверенно проговорила Эльза. — Чтобы составить представление о доме, совсем не обязательно все шесть этажей осматривать.

— Да, ты права, — я кивнул. — Давай, я пройдусь по второму и третьему этажу, чтобы понять, можно ли из комнат сделать кабинеты и вспомогательные помещения, а ты пройдись по первому этажу. — Эльза кивнула, и мы разошлись.

В углу холла притаился лифт, все-таки шесть этажей — это шесть этажей, но я им не воспользовался, поднявшись на второй этаж по вычурной лестнице в центре холла. Внутри дом оказался скорее типовым, и начиная с третьего этажа комнаты располагались по обе стороны коридора, тянувшегося через весь этаж. В комнаты я не заходил, в этом не было необходимости. Решение было принято, Эльза выбрала идеальное место, скорее всего, она просто здесь бывала раньше, еще в те времена, когда здесь не чувствовалось запустения нежилых помещений.

Завершив осмотр, я спустился вниз и направился искать Эльзу. После оформления дома в собственность клана, можно будет посвятить несколько дней детальным изысканиям. Похоже, Эльза решилась пройтись по комнатам первого этажа, что неудивительно, потому что больше здесь смотреть нечего. Открыв первую попавшуюся дверь, я заглянул внутрь. Это была библиотека. Эльзы внутри не обнаружилось, но я не сумел отказать себе в удовольствии зайти внутрь. Библиотека была огромной, двухъярусной, на два этажа. На второй этаж вели две лестницы с разных сторон. Подниматься на второй этаж я не стал, а направился к небольшому диванчику, стоящему возле стены. Меня привлек не сам диван, и не стоящий рядом с ним журнальный столик, а массивная картина, висящая чуть в стороне. За такими картинами очень часто располагались сейфы.

Не успел я протянуть руку, чтобы отодвинуть довольно безвкусный пейзаж, как послышался хлопок, и какая-то сила толкнула меня вперед, прямо на диван. Упав на живот, я попытался перевернуться, и тут мое левое плечо пронзила такая острая боль, что я чуть слышно застонал. Мне все же удалось перевернуться, чтобы сразу же увидеть направленное на меня дуло пистолетного ствола с глушителем. Вот значит, что меня ударило — пуля, выпущенная из этого ствола.

— Как же тебе везет, Сава, второй раз уже промахиваюсь мимо твоего сердца, — подняв взгляд выше, я увидел слегка осунувшееся лицо, отчего рыжие волосы казалось, стали еще рыжее.

— Стрелять сначала научись, Софья, — я улыбнулся и тут же сомкнул губы, потому что почувствовал, что во рту появилась кровь. Сердце не сердце, а вот легкое мне эта сука прострелила. — Не ожидал тебя здесь увидеть, каюсь, потерял бдительность.

— Ничего, бывает, — и она потянула спусковой крючок. Я закрыл глаза, приготовившись ко второму выстрелу. Софья не непризнанный гений Игнат, она трепать языком просто так не будет. Только бы Эльза сумела выбраться. Это была моя последняя мысль, после которой раздался выстрел, а я в этот раз так и не успел завершить слияние со стихией.

Глава 19

— Какой же ты тяжелый, — бубнящий женский голос, который я сквозь охватывающую мозг дымку никак не мог распознать, прерываемый периодически простреливающими болями в груди, вырвал меня из темноты, в которую я погрузился в тот самый момент, когда в библиотеке раздался второй выстрел. Сейчас же я чувствовал,

что меня словно куда-то несет по течению и напрягаться не было ни сил, ни желания. Темнота окутывала и словно уносила оставшиеся частички боли в руке, которую с каждой секундой я чувствовал все меньше и меньше. В этой темноте было так уютно, что мне категорически не хотелось из нее выбираться. Никто меня в этой темноте не беспокоил, никуда не надо было бежать, ничего не надо было делать, никого не надо было вытаскивать, убеждать в чем-то… — Надо тебя меньше кормить, — продолжал бубнить голос, а меня от этих слов едва смех не разобрал. Кто интересно меня кормит кроме меня самого? Нет, тело мне, конечно, нравится, очень даже. Вот ни добавить, ни отнять. Но то, что оно стало заметно тяжелее, это очевидно. В школе, еще полгода назад, мне за поручни приходилось хвататься, чтобы ветром не унесло, так что да, мне есть с чем сравнивать. — Сава! Ну помоги мне хоть немного! Ну хоть мышцы напряги, чтобы не как бревно быть! Какие же вы мужики все-таки изнеженные создания, чуть что, сразу лапки кверху и в обморок, а мне, между прочим, еще на встречу идти, а я уже, как чучело выгляжу, пока тебя тащу, а мне нельзя выглядеть как чучело, эта тетка такая привередливая, падла. Ей все только по первому разряду подавай, в том числе и невесту, которая детали церемонии пришла оговаривать. Уф, ну вот, сейчас тебе полегчает, я надеюсь, иначе я тебя никогда не прощу, за то, что тащила твою тушу столько времени. А мне еще детей рожать, между прочим. И, если ты сейчас не очухаешься, то не твоих детей от кого-нибудь другого, и этот другой может и не понять, почему я так плохо рожаю. — Я поморщился, неужели темнота, уносящая боль, не может унести вместе с ней этот ворчливый голос, который не дает мне окончательно слиться с ней и остаться в одиночестве.

Плюх! Интенсивный толчок, и я оказался в воде, которая тут же потащила меня куда-то вниз на дно, заполняя мой нос, приоткрытый рот, затекая в уши. Резко открыв глаза, я почувствовал панику, которую всегда чувствуют утопающие, когда вода начинает заполнять их легкие. Забившись в толще воды, как рыба, пойманная в сеть, выпуская при этом пузырьки последнего воздуха, которые смешивались с кровью, вытекающей из пробитого легкого и окрашивающей воду в красный цвет, я рывком слился со стихией. Сразу же стало легче дышать, а терзающая грудь боль постепенно начала уходить, уступая место легкости. Такую легкость я чувствовал лишь однажды, когда Олег Волков зашвырнул меня в озеро. Я тогда тоже истекал кровью от ранений, нанесенных мне Софочкой. Не выныривая на поверхность, я осмотрелся по сторонам. Судя по синей плитке, меня столкнули в бассейн, причем довольно глубокий, я висел в толще воды, вяло двигая руками, а до дна было еще довольно далеко. Боль полностью ушла, и я решил всплыть, параллельно разрывая связь со стихией.

— Ну наконец-то, а то я уже подумала, что ты утонул, — на бортике стояла Эльзы, скрестив руки на груди, и хмуро смотрела на меня сверху-вниз.

— Ты, похоже, была бы не рада такому исходу, — подтянувшись, я подпрыгнул и сел на бортик, продолжая смотреть на нее снизу-вверх. — Это для меня немного удивительно. Очень приятно, не скрою, — я приложил руку к сердцу, — но удивительно.

— Ничего удивительного в этом нет, — Эльза фыркнула. — Я еще замуж за тебя должна выйти официально. Когда я стану Савельевой, можно будет повторить, и проверить мое отношение к твоей жизни или смерти.

— Тебе станет скучно, и ты в итоге пожалеешь, — протянул я.

— Интересно знать, почему это? — Эльза снова фыркнула как кошка.

— Потому что только я один знаю, что тебе нужно, — я усмехнулся, протянул руку, и провел по ее ноге, забираясь под юбку. Эльза, недолго думая, ухватила меня за плечи и снова столкнула в воду. Вынырнув, я тряхнул головой, глядя, как она отпрыгивает от бортика, спасаясь от летящих в нее капель.

— Козел, — резюмировал она под мой хохот, который отразился от стен этой комнаты, выложенной плиткой, в которой располагался бассейн. — Ты вылезать собираешься?