Последнее дело Лаврентия Берии
Шрифт:
Убаюканный успехами Севера, Сталин уехал на юг. 26 августа 1950 года Сталин внезапно почувствовал себя плохо (рвота, понос, сильные боли в животе). Об этом телеграммой из Сочи сообщил Поскрёбышев. Берия тогда первым делом подумал, что это покушение, но потом отогнал эту мысль. Да и дело это было не его. Для борьбы со шпионами существовал Абакумов.
Уже к концу августа войска КНДР дошли до периметра вокруг Пусана и завязли. Однако все шло к краху. К концу августа силы Юга достигли 180 тысяч, в 2,5 раза больше, чем у Севера. Силы Севера были приостановлены и кое-где перешли к обороне. 8 сентября погиб главнокомандующий Кан Гон. Тем не менее к 15 сентября армия Южной Кореи и «сил ООН» контролировала
16 сентября в районе Инчхона (чуть южнее 38-й параллели на западном берегу Корейского полуострова и в тылу главных сил КНДР) высадился крупный (в составе 50-тысячного 10-го армейского корпуса США) десант «войск ООН» с танками и артиллерией под прикрытием 500 самолетов и 300 военных кораблей. Тем самым вся северокорейская армия, которая была на Юге, была отрезана этим десантом, и все вооружение, которое там было, досталось Ли Сын Ману… Одновременно началось наступление с Пусанского плацдарма. Оборона северокорейцев была прорвана и стала рассыпаться. Авиация американцев господствовала в воздухе, уничтожая все, что двигалось. Войска Южной Кореи и США быстро наступали на север. Начиная с конца сентября 1950 года события в Корее стали освещаться в каждом номере центральных газет. 23 сентября 1950 года Конгресс США принял закон «о внутренней безопасности», который преодолел даже президентское вето и положил начало антикоммунистической истерии.
Военно-воздушные силы США, базировавшиеся в Японии, наносили бомбовые удары по частям Корейской народной армии. Однако это не могло сдержать наступление Севера. В течение двух месяцев Народная армия при широкой поддержке населения победоносно продвигалась на юг и вышла к излучине р. Нактонган. 30 сентября 1950 года президент США Гарри Трумэн утвердил вышеуказанную директиву СНБ-68, в корне менявшую подход США к защите Южной Кореи.
«Да, товарищ Сталин профукал Корейскую войну», – снова повторил про себя Лаврентий Павлович. Будучи в Сочи и узнав о провале Кима, Сталин был взбешен и прислал в Москву жесткую телеграмму.
1 октября 1950 года советский посол в Северной Корее Штыков направил срочное послание Ким Ир Сена Сталину, в котором Ким Ир Сен сообщал, что КНДР своими силами не сможет остановить войска США и Южной Кореи, если они перейдут 38-ю параллель. 2 октября 1950 года китайский премьер-министр Чжоу Эньлай предупредил, что, если войска ООН (за исключением южнокорейских) пересекут 38-ю параллель, китайские добровольцы вступят в войну. Но америкосы наплевали на предупреждение, и 7 октября 1950 года американские и британские дивизии начали продвигаться на Север Кореи. 20 октября 1950 года войска Южной коалиции вошли в Пхеньян, а затем вышли к корейско-китайской границе. К этому моменту у войск КНДР остался лишь небольшой плацдарм у самой границы с Китаем. На фронте наступило месячное затишье.
Сталин послал в Пекин запрос: «…США из-за престижа могут втянуться в большую войну, будет, следовательно, втянут в войну Китай, а вместе с тем втянется в войну и СССР, который связан с Китаем пактом о взаимопомощи. Следует ли этого бояться? По-моему, не следует, так как мы вместе будем сильнее, чем США и Англия, а другие капиталистические европейские государства без Германии, которая не может сейчас оказать США какой-либо помощи, не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь, а не через несколько лет, когда японский милитаризм будет восстановлен, как союзник США».
Сначала Мао Цзэдун обнадежил Сталина («…безусловно, если воевать, то воевать нужно теперь… Целесообразно направить не пять-шесть дивизий, а по крайней мере девять…»). Но потом в Москву из Пекина пришло сообщение, что китайское руководство все еще раздумывает, стоит ли посылать войска в Корею. Так, один из лидеров Народного Китая Линь Бяо выступил против участия Китая в Корейской войне. Но в свое время Ким Ир Сен направил на помощь Мао, воюющему против Гоминьдана, отряды добровольцев. В конце концов Мао согласился помочь.
Во избежание международного конфликта по решению Организации Объединенных Наций вдоль северной границы КНДР планировалось создать «буферную зону» шириной в 40 км. «Войска ООН» не должны были вторгаться в ее пределы. На пресс-конференции в Вашингтоне 26 октября Трумэн подтвердил, что на заключительном этапе наступления район, прилегающий к северной границе Кореи, займут только южнокорейские войска. Однако штаб Макартура пренебрег и решением ООН, и заявлением президента. «Войска ООН» вошли в «буферную зону», сосредоточив главный удар в районах гидростанций на р. Ялуцзян, снабжавших электроэнергией как КНДР, так и пограничные районы Китайской Народной Республики. На северо-востоке интервенты захватили г. Чхонджин, расположенный недалеко от советской границы. Опять США совершили провокацию. Они организовывали провокацию за провокацией. Видимо, очень хотели, чтобы Сталин послал в Корею свои самолеты.
И они этого добились. Сталин послал в Корею советский 64-й авиационный корпус, который прибыл в страну вместе с китайцами. Советские летчики летали на новейших реактивных самолетах МиГ-15 с северокорейскими и китайскими опознавательными знаками в китайской форме с поддельными документами. На решение Сталина вступить в конфликт повлияли и провокации американцев: так, 8 октября 1950 года два американских штурмовика пересекли советскую границу и направились к базе ВВС Тихоокеанского флота в районе Сухой Речки; в сторону аэродрома, который расположен рядом с Владивостоком. Американские самолеты атаковали стоящие на земле советские самолеты, нанеся бомбовый удар и уничтожив несколько самолетов СССР. Булганин был против посылки наших летчиков, аргументируя это тем, что нельзя советских солдат посылать на верную смерть ради помощи другой стране. «Все это очень странно», – решил Берия.
На три года фамилия командира советских асов Ивана Кожедуба стала Ли Си Цын. В период, когда авиационной группировкой командовал И.Н. Кожедуб, советские летчики спокойно выходили парой против десятки «Сейбров». Ванюшин стал зваться Ван Ю-шин. Даже переговоры в воздухе сначала пытались организовать на корейском языке. Однако это не получилось, летчики использовали русский. Американцы смогли сделать записи переговоров и представили их в ООН, но в ответ было заявлено, что запись можно смонтировать какую угодно. Да и не поняли переводчики в США ничего из разговоров пилотов. Однако во время воздушного боя летчики говорили по-русски, в том числе с помощью «идиоматических выражений». Берия нашел в анналах своей памяти то, как наши воины не позволяли американцам понять их переговоры. В конце 1952 года Лаврентию доставили записи диалогов наших диспетчеров и перевод этих диалогов на нормальный русский язык. Он тогда долго смеялся. Он хорошо запомнил эти фразы и их переводы:
«Где бревно? Да хер его знает. Вроде на спутнике макаку чешет». Перевод: «Где капитан Деревянко? Мне неизвестно. Возможно, работает по закрытому каналу связи и отслеживает американские испытания торпеды Mk-48».
«Ниже пятого плоскожопый в кашу срет, экран весь в снегу». Перевод: «Южнее пятого военно-транспортный самолет сбрасывает акустические буйки в районе расположения подлодки серии К, на экране радара много мелких объектов».
«Главный буржуин сидит под погодой, засухарился». Перевод: «Американский авианосец маскируется в штормовом районе, невидимый для радиолокации, соблюдает радиомолчание».