Последнее Евангелие
Шрифт:
— Может быть, Морис с Марией попробуют разузнать о ней?
— Хорошо бы. — Джек тяжело вздохнул и обвел взглядом город. — В любом случае горячая пора начнется, когда мы действительно найдем то, что ищем.
— Или когда зайдем в тупик, — скзал Костас. — Как ни крути, мы попали. Не думаю, что консилиум будет рад узнать, что мы рассказали всем вокруг то, что знаем. Если же парень из склепа решил поступить благородно и действительно рассказал правду, он тем самым вынес нам смертный приговор! Даже если только половина — правда, стоит ему щелкнуть пальцами, и мы замолчим навеки.
— Гляжу, настроен ты пессимистично!
— Да, теперь я «адвокат дьявола», но мы должны быть очень осторожны, Джек. Я думаю не только о нас с тобой. Под ударом может оказаться любой, работающий в нашей команде. В первую очередь Морис и Мария. Твоя подруга Элизабет. И Джереми. Его наверняка видели с нами. Например, тот парень, что передал тебе записку в Лондоне. Кто знает, вдруг наш разговор в кафедральном соборе подслушали? Надо быть предусмотрительнее!
— Стоит мне только позвонить другу в Рейтер, и фотографии из Геркуланума с комментариями тут же опубликуют. Так что при малейшей угрозе…
— Да плевать хотел консилиум на эти доказательства! Насколько я понял, они легко могут обставить дело так, что выяснится, будто все материалы — всего лишь плод нашего воображения и только! Сенсация потрясет весь мир. А на следующий день о ней уже никто и не вспомнит. Да и любой репортер десять раз подумает, прежде чем взяться за такое дело.
— Тогда остается только надеяться, что наш новый знакомый действительно тот, за кого себя выдает, — подытожил Джек. — И что Джереми все же удастся откопать что-нибудь в Лондоне.
Пробурчав что-то себе под нос, Костас лег на спину. Джек вновь и вновь прокручивал в голове все, что услышал у могилы святого Павла. Еще целый час ждать такси до аэропорта. Джек достал телефон, решив сообщить Морису и профессору Диллену последние новости, не вдаваясь в подробности того, что узнал от незнакомца в склепе, пока не убедится в правдивости его слов. Мозаика почти сошлась. Однако масштабы того, с чем предстоит бороться, только начали проявляться. Джек попробовал отключиться от тревожных мыслей, любуясь раскинувшимся перед глазами видом. Все равно сейчас ничего нельзя сделать. Нет смысла хвататься за зацепки — да их, честно говоря, и нет, — пока Джереми не изучит все возможные сценарии. Джек взглянул на Костаса, убирая телефон в карман.
— Ты на днях интересовался размерами корабля святого Павла, — сказал он. — Посмотри на середину площади.
Костас приподнялся, заглядывая через перила.
— Ты имеешь в виду обелиск?
— Император Калигула привез его из Египта, чтобы украсить середину цирка, на арене которого казнили Петра и Павла, — ответил Джек. — Двадцать пять метров высотой. Вес — не меньше двухсот тонн. Глядя на такое каменное изваяние, легко представить размер больших римских кораблей, перевозивших, например, зерно. Как корабль, на котором путешествовал святой Павел. Позже Клавдий затопил корабль, на котором доставили обелиск, в новом порту у Остии, наполнив его гидравлическим цементом, чтобы соорудить дамбу. Он там до сих пор. Я прочитал об этом в «Естественной истории» Плиния Старшего.
— Ах, наш старый приятель Плиний, — пробормотал Костас, разомлевший на солнце.
Джек окинул взглядом людей на крыше собора. Нет ли кого-нибудь подозрительного? После предупреждения в катакомбах он стал особенно бдительным. Возможно, незнакомец говорил правду. Не было никаких объективных причин полагать, что за ними следят. На крыше они в большей безопасности, чем в любом месте в городе. Слегка успокоившись, Джек вновь посмотрел через перила на площадь. С высоты птичьего полета она казалась еще великолепнее, уступая по грандиозности разве что памятнику языческого Рима. Внизу толпились люди. Казалось, будто перед ним созданный на компьютере эпизод голливудского фильма о Риме, каким его представляют сегодня, а не каким он был на самом деле. Стоит приглядеться получше, и окажется, что внизу не люди из плоти и крови, а картонные фигурки, простое дополнение к архитектуре, едва заметное и совершенно бесполезное.
Джек достал из кошелька бумажный конвертик с бронзовой монетой, принадлежавшей Клавдию, которую они нашли в Геркулануме. А потом поднял монету так, что она закрыла вид на площадь между колоннадами на крыше.
— О, моя находка! Ну ты даешь! Молодец! Никто бы никогда не увидел ее, если б ты не прихватил с собой. — Костас смотрел то на Джека, то на сестерций.
— Взял на время.
— А, ну да, конечно.
— Знаешь, я снова задумался о Клавдии, — сказал Джек. — Вся история создается отдельными личностями, а не процессами. Там, внизу, на площади реальные люди со своими желаниями, свободной волей, и они не зависят вот от этого! — Джек показал на купол собора Святого Петра и на огромные колонны, окружавшие площадь. — Где-то там, внизу, ходит человек, который может сотворить что-нибудь более великолепное, чем все это, вместе взятое. И есть человек, который может уничтожить это. Решения отдельных людей, их капризы и причуды делают историю. Причем некоторые при этом откровенно веселятся! Посмотри только, куда нас завел Клавдий!
— Я бы не назвал это весельем. — Костас перевернулся на живот. — Дохлые крысы, канализация, разложившиеся трупы, окаменевшая весталка, рыжеволосая королева, превратившаяся в привидение-плакальщицу. Продолжать списочек?
— Но ты же получил свое! Неразорвавшуюся бомбу.
— Это не считается. Мне не дали ее обезвредить.
Заиграл мобильный. Джек быстро вложил монету в бумажный конверт и вытащил телефон. Несколько минут Джек просто слушал, плотно прижав мобильный к уху, затем попрощался и, сунув телефон в карман, широко улыбнулся.
— Ну и?.. Опять ты так смотришь!
— Звонил Джереми. Следуя интуиции, он изучил все международные списки умерших, доступные в Интернете, обращая внимание на те страны, куда мог отправиться Эверет в 1912 году: Австралия, Канада, США. Собирайся. «Эмбраер» ММУ уже ждет нас. Тебе понравится наша следующая остановка.
— Ну хоть намекни!
— Когда ты в последний раз был в южной Калифорнии?
Глава 20
Джек проснулся, ударившись лбом об иллюминатор. Как же трясет «эмбраер»! В голове мелькали образы последних дней, удивительные открытия, монограмма Христа на останках затонувшего корабля, имя святого Павла, начертанное на глиняной плитке. Призрачная голова Анубиса, выглядывающего, подобно демону, из глубины тоннеля, манящего в таинственную комнату в Геркулануме. Темные закоулки, пещера Сивиллы, подземный лабиринт в Риме. Череп, покрытый синей вайдой, заглядывающий прямо в душу пустыми глазницами из могилы под Лондоном. Все эти тени, когда-то живые, призрачные сейчас. Разрозненные, но в то же время объединенные одним секретом. Образы, не дающие Джеку покоя, вспыхивающие в памяти вновь и вновь, будто он мчался по бесконечной окружной дороге под одними и теми же рекламными щитами. Он чувствовал себя Энеем в потустороннем мире. Жаль, Сивиллы не было рядом, чтобы вывести его обратно. Только злой дух, который тянул Джека вниз, когда тот пытался выйти на свет, заманивал в темный лабиринт его собственных фантазий. Смутное беспокойство терзало его. Уф! Джек наконец открыл глаза. Костас дремал, развалившись на соседнем сиденье. Видимо, кошмарный сон приснился из-за резкого повышения атмосферного давления, когда самолет начал снижаться. Джек высморкался, чтобы перестало закладывать уши. Гул двух двигателей «эмбраера» спугнул назойливые образы, которые, казалось, навсегда поселились в голове Джека, реальность заняла их место. Джек посмотрел в окно.