Последнее искушение. Эпилог
Шрифт:
Однако вместо сочувствия Петр поддержал газету:
— Но разве это неправда, что твою фирму кто-то подвел, и она оказалась недееспособна? И верно поступили кредиторы. Они пытаются спасти хоть часть своих денег, пока не арестовали твои счета и не начали процедуру банкротства. Тогда все, что осталось, присвоят ворюги-чиновники.
Даша перестала плакать, глаза у нее высохли.
— Ты говоришь о моей беде так равнодушно — будто тебя это не касается! — медленно произнесла она с глубокой обидой. — Вместо того, чтобы мне помочь!
Но
— А чем я могу помочь? Вести за тебя дела? Выбивать долги из твоих несостоятельных партнеров? Так у меня своих подобных забот — по горло!
Из Дашиных прекрасных глаз снова потекли слезы.
— Так что же мне делать, Петя?
— То, о чем пишут в газете — ликвидировать убыточную фирму! — уверенно посоветовал Петр. — Тебе надо заняться чем-нибудь другим, например, благотворительностью. Полезное занятие! А бизнес — не женское дело.
Но Даша его уже не слушала: была с ним не согласна и в душе ее бушевала обида. Она сурово нахмурила брови и сухо произнесла:
— Позволь мне самой судить — какое дело нравится. И считайся с этим, если меня хоть сколько-нибудь еще любишь!
Горько вздохнув, Даша решилась поставить все точки над «i»:
— Знай: дело свое я не брошу! Кстати, и газета признает, что моя фирма уже принесла немало пользы. Ты поможешь мне рассчитаться с долгами? Деньги нужны немалые.
Петр немного подумал и отрицательно покачал головой.
— Нет, и маленькой суммы на это не дам! На что другое — пожалуйста. Твой бизнес убыточный, сама знаешь. Это — прихоть, и потакать ей я не стану. Точно не помню, но кто-то из великих сказал: «В делах друзей и родственников нет, есть лишь интересы!»
Прихватив с собой пачку газет, Петр ушел в свой кабинет, а Даша, убирая со стола посуду, горько посетовала:
— Что же случилось с Петей? Ведь ради счастья можно исполнить прихоть любимой женщины! Неужели разлюбил и совсем не дорожит нами? Даже сыном не интересуется! Для него существуют только его дела.
По лицу Даши струились слезы. Она их уже не вытирала, и они капали на ее красивый домашний пеньюар. Разлад с мужем перерастал в разрыв.
* * *
Глубоко переживая в душе пренебрежение мужа ее интересами и отказ в финансовой помощи, Даша допоздна просидела в детской, возле спящего сына, и легла в постель, когда Петр уже был во власти Морфея. При мысли, что между ними уже нет былого чувства, она вновь лила слезы и всю ночь почти не спала. Поэтому, вопреки обыкновению, утром не встала, чтобы проводить мужа на работу, и он ушел голодный и злой.
А Даша, твердо решив сама выпутаться из долгов и спасти свой маленький бизнес, первым делом позвонила матери, чтобы оставить на ее попечение ребенка. Анна Федоровна уже окончательно ушла с работы и помогала растить Юрочку. Это она весь день с ним нянчилась, пока Даша находилась в своем офисе.
—
— А почему ты не поручишь это Пете? — удивилась мать. — Он лучше тебя разбирается в таких делах и скорее все уладит.
— Он не может и не хочет заниматься моими делами. У него и своих хватает.
— Хорошо, только сегодня ничего не выйдет: папа уезжает в длительную командировку и мне надо собрать его в дорогу.
— Понятно, — согласилась Даша. — Только уж завтра меня не подведи, приезжай прямо с утра! А сегодня вечером попрошу побыть с Юрой его прабабушку.
И закончив говорить с матерью, тут же позвонила Вере Петровне. Однако трубку взял старый профессор. Он очень любил жену внука и просиял, услышав ее голос.
— Ну как ты там, моя красавица? Небось, переживаешь, что дела плохо идут, — сразу же выразил ей свое горячее сочувствие. — Читал в прессе, но газетчики, как всегда, преувеличивают! О каком банкротстве может идти речь, когда твой муж такой крутой миллионер?
— Нет, дорогой Степан Алексеевич, все так — как пишут. Петя в этом деле мне не помощник, — открыла ему печальную правду Даша. — Мои дела его тяготят, и он велит мне ликвидировать фирму.
— Как же так? Да и газеты пишут, что ты приносишь пользу, — поразился ученый педагог. — Он что, не дает тебе денег? Я с ним поговорю!
— Вот этого не надо делать! — решительно возразила Даша. — И Петя вас не послушает, и главное: вам надо беречь здоровье.
Она перевела дыхание и преувеличенно бодро его заверила:
— Не беспокойтесь, я и сама справлюсь. В этом газеты врут! Мне бы Веру Петровну! — попросила его, чтобы закончить с неприятной темой. — Не на кого оставить Юрочку, а у меня важная деловая встреча.
— Она вышла в магазин. Вечером мы, наверно, вместе приедем, — успокоил ее профессор, но снова заговорил о внуке: — А почему с сыном не посидит Петя? Его разве нет в Москве?
— Он здесь, но приходит домой очень поздно. Сами знаете — какими делами ворочает.
— Знаю, но это не дает основания забыть о семейных обязанностях! — сердито проворчал старик. — Нет! Я обязательно приеду с Верой и прочищу ему мозги.
* * *
Лев Григорьевич Юхновский как раз принимал у себя бухгалтершу Шапкину, когда по мобильному позвонила Даша. Он был в прекрасном настроении. Лия Сергеевна доложила, что газетные публикации сделали свое дело: среди акционеров фирмы — паника, и ей удалось скупить для него почти задарма много акций. К тому же все, кто еще не предъявил счетов, в том числе коммунальщики, потребовали немедленной оплаты. Поэтому, когда услышал голос той, кого так упорно добивался, олигарх воспринял это как должное.