Последнее испытание
Шрифт:
– Шервуд!.. Вы слышите? Шервуд! Вы слышите?
– Слышу, - ответил Шервуд и он так много, видимо, вложил в это короткое слово, что голос сразу замолк. Впрочем, это могло произойти и от неожиданности.
– Шервуд?
– обрадованно закричал вызывавший.
– Где вы находитесь? В башне? Или где-нибудь образовалось отверстие и вы им воспользовались?
– В башне! На уровне третьего этажа. На балконе.
– Уфф!..
– радиоволны донесли радостный вздох оттуда, из внешнего мира. Вероятно, говоривший утирал лоб.
– Считайте,
– Он здесь, - произнес Шервуд ослабевшим вдруг голосом.
– Со мной.
Он навалился на стену башни - и не потому, что крен был силен, Шервуд почувствовал, что не может стоять на ногах.
Все стало вращаться вокруг. Шервуд закрыл глаза. Но вращение продолжалось.
– Держитесь!
– крикнули ему. Видимо, там, откуда с ним разговаривали, почувствовали, что он падает в обморок, хотя Шервуд и забыл включить экран, - следовательно, его не могли видеть.
– Мы выхватим вас, как только чуть стихнет. Вихрелеты не могут войти в зону.
– Закрепки...
– сказал или подумал Шервуд.
Толчок отбросил его, шнур лопнул, голос из внешнего мира оборвался.
Шервуд несколько секунд с удивлением рассматривал уходящий вверх купол башни (он не мог сообразить, почему очутился на спине), потом сознание покинуло его.
6.
– Башня рассыпается...
– Гаскар тронул рукоятку и Дэвис увидел то, что первым заметил француз. Нижняя половина станции давно исчезла с экрана. Сейчас перед глазами Дэвиса проплывала, как диковинная рыба в аквариуме, верхняя часть. В нее входили центральное здание, башня и какие-то ответвления, напоминающие шлейф. Миг - и она повернулась к Дэвису головой, башней, похожей на вертикально поставленное яйцо. Гаскар прибавил увеличение, и башня, сильно вытянутая, теперь напоминала палец, она заняла весь экран. Палец как-то стаивал сверху... От него отлетали ошметки, кружились и исчезали. Он укорачивался на глазах.
– Ну, теперь конец?
– высказал предположение Дэвис. Он взял в руки микрофон.
– Как раз, когда Шервуд откликнулся!
– Гаскар был вне себя.
– Подводным лодкам - внимание!
– скомандовал Дэвис.
– Он падает.
"Палец" на экране стал распадаться на волокна. Одни отлетали, точно ими выстреливали, другие полого планировали.
– Ведите вниз, - распорядился Дэвис.
На экране все поползло вверх. Стало темнее, прибавилось пыли. Потом в клубах тумана показались кипящие волны. Белая пена просвечивала даже в полумраке.
– Все, что мы можем сделать, - сказал Дэвис, как бы оправдываясь, Подлодки идут с ураганом, они держатся его оси. Включите воду!
Гаскар протянул руку. Экран на мгновение погас и тут же вспыхнул. Вихри, клубы - все исчезло. Теперь это и правда был аквариум. Гигантский аквариум,
– Сколько их?
– спросил Гаскар.
– Пятьдесят.
Француз сманипулировал рукояткой, и на экране вдруг возникло много туманных теней. Как стая рыб, медленная и молчаливая.
– Идут строем!
– Непохоже, чтобы сверху что-нибудь падало.
– Пластилит не тонет.
– Может быть, они удержатся на нем?
– А для этого пловучесть пластилита недостаточна. Если бы башня уцелела, конечно, она плыла бы как пузырь. Там все двери сами задраиваются и много всяких переборок. Но не выдержали закрепки... Вот что-то или кто-то!
Гаскар прибавил резкости. Предмет или человек походил на длинную соринку. Он не делал никаких самостоятельных движений. Выше появилась еще соринка. Она медленно опускалась в вертикальном положении. В стае "рыб" произошло изменение: там, видимо, заметили странные предметы. Две тени метнулись к соринкам и поглотили их, словно склевали.
– Мы подобрали их, - раздался громкий голос через минуту.
– Но оба в отчаянном положении.
– Выходите из зоны урагана, - распорядился Дэвис, - и немедленно всплывайте. Воздушную помощь высылаю.
Гаскар, не дожидаясь указаний, начал передавать координаты вихрелетам.
7.
– Ну, вот, - сказал спокойно доктор здоровья, - вам разрешается первое свидание.
Сидевший в кресле, забинтованный так, что виднелись одни глаза, видел перед собой полверанды, часть баллюстрады и дерево, усыпанное яркими розовыми цветами. Сбоку за пределами видимости слышался шум прибоя. Он хотел повернуть туда голову, но кресло, словно понимая, что это ему трудно, само повернулось в ту сторону и подкатилось на своих бесшумных колесах к самому краю, обращенному к морю. Волны шли и шли из-за горизонта и накатывались, шурша галькой: брызги долетали до каменного пола.
– А диета?
– спросил Шервуд и не узнал своего голоса.
– Я имею в виду диету впечатлений. Можно мне, наконец, узнать, что делается на белом свете?
– закончил он уже почти твердым голосом.
– Постепенно, - улыбнулся доктор. Его улыбка относилась к тону голоса Шервуда. Он неслышно удалился.
Минут пять Шервуд пробыл наедине с морем. Потом ему почудилось, что позади кто-то есть. Он не успел ничего подумать, как рядом с его креслом очутилось второе. В нем сидел совершенно не забинтованный, укрытый только пледом, с вытянутой неподвижной ногой Костя. На лице его Шервуд различил множество светлых пятен - следов синяков и кровоподтеков. Но голубые глаза Кости сияли, и Шервуду показалось, что и розовость, хотя и несколько ослабленная, коснулась заново его щек.