Последнее испытание
Шрифт:
— Как сказать.
Смуглые пальчики утонули в черных волосах мужчины.
— И египтянки тоже...
— Скорее абстрактно.
— А ты когда-нибудь слышал о клубе «Майл Хай»?
— Видишь ли, дорогая, вынужден тебя разочаровать. Я вообще-то евнух. И не слишком афиширую сей факт, но поскольку ты принялась играть «молнией» у меня на брюках буквально через секунду после нашей встречи, считаю должным тебя предупредить.
— А может, если я как следует постараюсь... все получится?
Римо состроил скорбную мину.
— Многие пытались. Но ничего не вышло.
— И все-таки у тебя
— Снова ошибаешься. Люди, лишившие меня мужского достоинства, заодно вырвали и язык.
— Тогда как же ты говоришь?
— С помощью протеза. Из пластика. Ужасно неприятное ощущение. Такое впечатление, что во рту находится ствол пистолета. Тебе не понравится.
И пока стюардесса изумленно взирала на него большими, подведенными черной тушью глазами, Римо легонько надавил на нерв у нее на шее, что полностью парализовало девушку. Затем, бережно подхватив на руки, он пересадил так и застывшую в сидячем положении стюардессу в первое попавшееся кресло. Свободных мест в самолете было полно. В те дни исламские фундаменталисты активно убивали в Каире ни в чем не повинных туристов, желая привлечь к себе внимание мировой общественности, что с начала арабо-израильского конфликта уже стало для них печальной традицией. Казалось, они только и помышляли о том, как бы взорвать светского, по их понятиям, поэта, застрелить безбожника рок-певца или подложить бомбу в здание организации по планированию семьи.
Самолет вырулил к зданию аэровокзала, и все стюардессы замерли в ожидании, когда Римо двинется к трапу.
Устремившись к выходу, Римо жал руку каждой девушке и при этом приговаривал:
— Я — евнух. Честное слово, евнух...
Шагнув на трап, мастер Синанджу так хлопнул дверью, что фюзеляж содрогнулся и затрепетал, точно выброшенная на песок рыба. Дверь заклинило намертво.
Изнутри по металлу бешено замолотили кулачки, но Римо с учителем уже скрылись в людном помещении аэровокзала.
А вот и такси. Водитель улыбнулся и кивком пригласил в салон. Чиун забрался первым, и шофер тут же получил все необходимые инструкции.
Машина вскоре влилась в плотный поток автомобилей, запрудивших центральные улицы Каира.
— Может, просветишь несчастного туриста насчет того, куда мы сейчас направляемся? — Римо поднял стекло, чтобы хоть как-то укрыться от удушливой пыли и выхлопных газов.
— Тебе предстоит сразиться со Львом-Солнцем. Очень опасный противник.
— Я не боюсь львов.
— Это очень крупный лев.
— Какой примерно? — уточнил ученик.
Но мастер Синанджу не удостоил его ответом, а лишь злорадно поджал тонкие губы.
Под скучающими взорами каирских полицейских Терон Моиниг, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, крупнейший специалист по аномальным явлениям, установил по всем сторонам света от величайшего сокровища древних египтян, статуи Великого Сфинкса, четыре лазерных следящих устройства.
Лазеры были калиброваны так, что могли регистрировать смещения до сотой доли нанометра и потому способны были уловить малейшие вибрации в теле идола из известняка. Приближался великий момент.
Целых шесть лет готовился к нему Терон Моиниг Шесть лет — на получение грантов, вытряхивание денег из разных фондов, закупку и переделку специального оборудования для тестирования структурной целостности и прочности небоскребов. И вот наконец он близок к заветной цели.
О, у него обязательно все получится! Именно он разгадает сейчас одну из величайших тайн, окутывающих Большого Сфинкса Пазы на протяжении веков.
Конечно, тайн и проблем, связанных со Сфинксом, довольно много.
Например, кто его построил?
Зачем построил?
И кого или что символизировала эта гигантская статуя лежавшего на лапах льва с головой фараона.
Одни ученые утверждали, что это изображение фараона Хуфу, известного еще древним грекам под именем Хеопса. Другие считали, что прообразом Сфинкса послужил сын Хеопса Хафре — ведь статуя располагалась у подножия его пирамиды. Большинство сходились во мнении, что Сфинкс воздвигнут примерно в конце эпохи так называемого Древнего мира. Но кое-кто не соглашался, считая Сфинкса старше самого первого из фараонов.
Вопросы множились. Шли века, а все теории так и повисали в пыльном и жарком воздухе пустыни, все оставались без ответа. Если он вообще существовал, этот ответ...
Профессор Моиниг приехал в страну фараонов вовсе не затем, чтобы возиться со всеми этими старыми бездоказательными теориями. Он прибыл для того, чтобы задать совершенно новый вопрос, который прежде никому и в голову не приходил.
Передвигается ли Сфинкс?
Проблема казалась совершенно абсурдной — вот почему на получение гранта в полмиллиона долларов от археологического факультета Калифорнийского университета ушло целых шесть лет. Ни один человек на свете никогда не задумывался над тем, мог ли Сфинкс переместиться с того места, где его изначально установили. Ведь оно давным-давно похоронено под песками пустыни, которую древние египтяне называли Красной землей. И к тому же святыню раскопали всего четыре с половиной столетия назад. Потому-то он и не пострадал, а сохранился до наших дней.
Мысль о перемещении статуи пришла в голову Моинигу, когда он изучал месторасположение Большого Сфинкса. Все сохранившиеся до наших дней записи свидетельствовали о том, что Сфинкс должен находиться под прямым углом к восточной стороне пирамиды Хуфу. Однако на снимках, полученных с помощью спутников, отчетливо просматривалось отклонение в три градуса.
То, что Сфинкс, в течение веков сидевший столь терпеливо и мрачно на предназначенном ему месте, мог вдруг переместиться, казалось совершенно невероятным. Но только не для Моинига.
Падающая башня в Пизе тоже все время отклоняется — факт общеизвестный. Накренился Биг Бен в Лондоне — также общепризнанное явление. Моря отступают, ледники тают, а реки меняют русла. Так оно все и происходит.
Но движение Сфинкса?!
Профессор Моиниг твердо вознамерился все выяснить. Получив в общей сложности шесть миллионов долларов от Калифорнийского университета и разных фондов (чтобы подкупить все египетские власти, вполне хватило бы и одного миллиона), он поселился в трехсотдолларовых апартаментах гостиницы «Хилтон» в Каире. И готов был жить здесь до конца столетия, если понадобится.