Последнее крымское предупреждение
Шрифт:
Неужели они реально верят, что могут одолеть бывалого спецназовца? Впрочем, всякое случалось в этом мире. Двоим претендентам на «черный берет» (категория диверсанта ультракласса, способного выполнять задачи любого уровня сложности) на прошлой неделе переломали ноги. Третьему – капитану Чекану – пробили камнем голову. Он до сих пор валяется в коме. Карьера под откос у всех троих.
Виновников, понятно, не отпустили, как они ни возмущались. Тех, кто выжил в ходе выпускного экзамена, довезли до заброшенного карьера и расстреляли на обрыве. Потом подошел бульдозер и засыпал тела каменной крошкой, чтобы местные мальчишки не напоролись.
Финальный отрезок пути
Майор задыхался, еле тащился. Радужные блики плясали перед глазами. Ноги увязали в спелом мху. Впереди вставали заросли бурьяна. Молодая крапива жалила даже через ткань.
Какой-то шершень прилип ко лбу. Он гнал его, но тот упрямо возвращался и наконец-то впился жалом. Майор размазал его по коже, выпал из кустарника.
Узкая ложбинка плясала перед глазами. Он передвигался по ней, как на ходулях. Мелькали кусты, редкие деревья, оборвался лес.
Видимо, Романовский пробежал лишнего, потому как в спину ему вдруг прозвучало:
– На второй круг пошел, майор?
Он испустил облегченный стон, повалился, тяжело дышал и таращился в безоблачное июльское небо. Какое же сегодня число? Двадцатое? Двадцать первое? Элементарные вещи путались в голове.
Рядом одобрительно гудели люди. Кто-то посмеивался.
Над головой майора воздвиглась невысокая кряжистая фигура. Мужчина в камуфляже без знаков различия. Короткая стрижка, седоват, лицо тонкое, лощеное, хотя уже не молодое. Поблескивали очки в позолоченной круглой оправе.
Знаки различия полковнику Главного управления разведки Петру Григорьевичу Хоменко были ни к чему. Его и так знали. Полковник суховато улыбался.
– Поздравляю, Леонид Тарасович! Вы сдали индивидуальный экзамен. Не сказать, что на «отлично», но, в принципе, терпимо. Задержись вы еще на четыре минуты, и диверсионной группе «Кентавр» понадобился бы другой командир.
– Служу Украине, пан полковник! – прохрипел Романовский, судорожно ища точку опоры.
– Не стыдитесь, все в порядке. – Хоменко усмехнулся. – Из вас выжали все соки, набирайтесь сил. Будем считать, что все индивидуальные испытания вы прошли успешно. Я наблюдал за вашим кроссом и, в принципе, доволен. Небольшие замечания. Вы не всегда выверяете силы, мыслите порой прямолинейно, полагаетесь на мышечную массу. Но это детали. У вас еще будет время поработать над собой. Останется проверить умение вашей группы действовать в коллективе.
– Если состоится моя группа, пан полковник, – проворчал майор.
Точка опоры нашлась, но организм не спешил наполняться силами.
– Имею для вас неплохие известия. Похоже, Кустарь, которого вы лишились на прошлой неделе, – единственная потеря группы. Громанько и Стеценко идут по полосам номер пять и шесть. Боюсь сглазить, но пока у них все получается. Пару минут назад я отслеживал по мониторам их работу и в целом доволен. Пичулин пока отстает, но будем надеяться, что он всех догонит и перегонит. Приходите в себя и идите болеть за своих хлопцев. Их экзаменационные дорожки за той горкой. – Полковник кивнул в нужную сторону. – Пара часов вам на отдых, потом я жду всех вас в Горчанах. Первая работа в новом качестве не потребует от ваших людей титанических усилий. Но сделать ее надо. Надеюсь, уже завтра мы всем составом перебазируемся в Киев.
Подчиненные майора выбирались из леса, все перепачканные, оборванные, бледные, как поганки, но не побежденные. Они сходили с тропы и валились с ног под одобрительный гул членов
Надрывно кашлял и содрогался рвотными спазмами светловолосый осанистый капитан Олесь Громанько, бывший командир разведвзвода батальона «Мариуполь», прославившегося зачистками мирных поселений вблизи упомянутого города. Он был грязный, как трубочист, держался за разодранную голень, из которой сочилась кровь. К нему спешил санинструктор с чемоданчиком.
Тяжело дышал, приходя в себя, старший лейтенант Влас Стеценко, крепко сбитый, стриженный почти под ноль. Угрюмый, на вид быковатый, но не простак, способен мыслить нетривиально. Впрочем, не сегодня. Камуфляж офицера был густо измазан кровью и какой-то подозрительной слизью.
Кровь сочилась с его кулаков. Парень применял их по полной программе. Ему рассекли висок. Здесь тоже требовалась медицинская помощь.
Последним вышел из леса старший лейтенант Олег Пичулин, уроженец Черновицкой области, бывший комвзвода добровольческого батальона, подтянутый, со смешком в глазах и угловатым черепом. Сам целый, только бледный, и весь камуфляж в болотной тине. Такое ощущение, будто полз к цели по дну болота. Он нервно подрагивал, смеялся.
Да оно и неудивительно. Камеры бесстрастно зафиксировали, с каким остервенением он отбивался от врагов, осаждавших его. Вооружился жердиной, двоим разнес черепушки. Третий спикировал на него с дерева и схлопотал все три пули, выданные бойцу от щедрот экзаменационной комиссии. Четвертый едва не задушил перспективного диверсанта. Пичулина спас камень, валявшийся поблизости, и умение работать в партере.
Пятый оказался женщиной. Ничего необычного, представительницы слабого пола нередко записываются в ополченцы. Невысокая, коренастая, вполне еще репродуктивная. Ее миловидное лицо исказилось от злобы, когда она набросилась сзади на Пичулина, оседлала его и сдавила горло.
Парню удалось перебросить даму через себя, но та была живучая, трепала его, визжала, вцепилась как репей, прокусила руку ниже плеча. Он бил ее головой о ствол, пока дамочка не испустила дух, и в итоге сам имел такой вид, словно это его черепом кто-то проверял на прочность дерево.
– Мои поздравления, хлопцы, – устало проговорил Романовский. – Слава Украине! – Он выслушал нестройное «Героям слава», сделал значительную мину и продолжил: – И что мы тут сверкаем, как бриллианты? Пока это только начало. Будем считать, что члены группы «Кентавр» подтвердили свою квалификацию, в которой никто и не сомневался. Стрельбы, взрывное дело, рукопашный бой, умение действовать в городских условиях плюс сегодняшний незабываемый кросс с препятствиями, расставивший последние точки. У нас есть два часа на отдых, приведение себя в божеский вид. Потом едем в Горчаны, под светлые очи высокого начальства.
Глава 2
Солнце заходило за дубовую рощу. Гасли краски дня, серебристые блики блуждали по водной глади. Завершалось воскресенье, 24 июля.
Мужчина, сидящий на скамейке в парке, нетерпеливо посмотрел на часы. Связник опаздывал на четыре минуты.
Мужчина был подтянут, сухощав, одет неброско, но со вкусом. Он уткнулся в смартфон и делал вид, что страшно озабочен его содержимым. Причин для паники пока не было. Встречу они назначили в Воткинском парке – на окраине Киева, где находился микрорайон с аналогичным названием – несколько панелек еще советской постройки и парочка недавно заселенных двадцатиэтажных свечек. Но дискомфорт в душе уже появлялся. Вечер воскресенья, пробок нет, доехать сюда из центра можно за двадцать минут. В чем проблема-то?