Последнее купе

Воронин Андрей

– Я еще не рассчитался за прошлую игру, – осторожно сказал Жора.

– А плевать. Сыграем на долг. На «трижды три».

– То есть?

Вирус что-то промычал Митричу, Митрич тут же прикурил сигарету и воткнул ему в рот.

– Если выигрываешь ты, значит, ты мне ничего не должен. Это я тебе буду должен три раза по триста. Сколько это получается?

– Девятьсот, – сказал Жора.

– Ну вот. А если выигрываю я, то ты мне отдаешь долг и плюс еще девятьсот. И сколько это будет всего?

– Тысяча двести.

– Во!..

И все за один кон. Повезет не повезет. Бабки завтра до полудня. Играем?

Девятьсот. Волшебное число. Это как девять раз поздороваться за руку с Бенджамином Франклином, девять раз нажраться шампанским «Клико» и осьминогами, это девять часов с какой-нибудь роскошной девчонкой из ростовского «Кабаре-Хабанера», по сравнению с которой Тоня Ремез покажется куском мороженой говядины. Но Жоре было плевать на Франклина, на осьминогов и баб, он мог купить на эти деньги кое-что получше. Ведь еще не поздно, верно? Ведь Рощин, если постарается, вполне может назначить новую комиссию. Обязательно может. Или просто выбросить эту чертову Жорину медкарту. Или. Или. На девятьсот долларов можно накупить целую кучу разных «или».

Жора вдруг почувствовал, как эти деньги уже щекочут ему ладонь – такая приятная ребристая пачка, сложенная «капелькой» вдвое и перетянутая черной резинкой. И Жора поверил, что выиграет.

Обязательно, без вариантов.

Он никогда еще так не верил.

– Во что играем, Вирус? – Жора взял со стойки чью-то рюмку водки и опрокинул в себя.

Вирус заторможенно улыбнулся.

– А во что хочешь. В тысячу, в секку, в преферанс, хоть в очко.

– В очко, – сказал Жора. – Так быстрее.

Они вышли из «Пирамиды» и сели в машину Вируса. Машина – черный WV В5, заводские номера как пить дать фальшивые – стояла во дворе, Митрич всегда просил Вируса парковаться подальше от крыльца, чтобы не отпугивать посетителей. Вслед за Вирусом и Жорой из бара вывалились Зебра, Липкин, Назаров и Пилот, тоже напихались в машину и как по команде задымили «лаки страйками». Гоша Липкин уселся на водительское место – он пил меньше всех.

– Что-то нас много набралось сегодня, – сказал Жора, оборачиваясь на красную, как помидор, рожу Назарова.

– Ничего, – откликнулся Вирус. – Мы с ребятами собирались потом прокатиться на озеро. Может, с нами махнешь?

– Будет видно.

Они зачем-то поехали на типографские склады, там, мол, никто не будет мешать – хотя, как казалось Жоре, все дела можно было решить тут же, на месте.

– Да ладно тебе, перессать боишься, что ли? – бросил Вирус, глядя в окно. Вдали проплывало здание вокзала, огромный серый куб с башенкой вверху (завтра? вчера?), Вирус попытался вспомнить что-то – и не смог.

Огороженные высоченным забором склады находились на восточной окраине, езды туда минут десять. За складами – огромный пустырь, посреди которого торчат три непонятно кем и зачем вбитые высокие бетонные сваи. За пустырем – тополиная роща, а за рощей уже вовсю бороздят колхозную пашню «кировцы» и «беларусы». Вирус был прав: глуше места в Романове не найти.

Липкин описал вокруг свай «восьмерку» и затормозил. Оказалось, что Зебра и Пилот прихватили из бара бутылку водки и несколько бутербродов, они тут же расположились прямо на чахлой траве. Пилот нарезал складным ножом бутерброды, поджег рядышком газету и несколько щепок вместо костра. Зебра сказал:

– Ну давай это. Короче.

Вирус открыл бардачок, там лежали три колоды карт, все распечатанные.

– Выбирай любую, – предложил он Жоре.

Жора внимательно изучил «рубашки», пощупал, глянул на свет, ничего не увидел. Взял наугад первую попавшуюся.

Они с Вирусом сделали по глотку из горлышка и сели играть. Остальные молча уставились на них.

Сдавать выпало Вирусу. Он перетасовал карты «книжкой», потом «внахлест», «баяном», наконец протянул Жоре:

– Режь.

Жора срезал. Вирус швырнул ему десятку, потом еще одну. Всего двадцать. Жора даже не удивился, он с самого начала чувствовал, что так и будет.

– Себе, Вирус.

Он решил, что завтра утром. нет, прямо сегодня вечером – позвонит Рощину домой и назначит встречу на два часа дня. Отдаст деньги – и все. Он свободен. Новая жизнь.

– Ахтунг, ахтунг, – проблеял Гоша Липкин.

Вирус взял верхнюю карту, перевернул. Валет.

Вторая карта. Король.

Назаров громко рыгнул над самым Жориным ухом. Жора даже не пошевелился.

Третья – дама. Затем король. Еще король. И еще. Три короля подряд.

– Двадцать одно, – сказал Вирус, улыбаясь марсианской улыбкой и раскладывая свои карты рядком. – А у тебя?

Жора бросил две десятки на траву.

– Покажи остальную колоду, – прохрипел он.

Зебра отвернулся и тоненько засвистел.

– Впадлу, – сказал он. – Так и обидеться недолго.

– Я тебя еще обижу, – успокоил его Жора. – Показывай колоду, Вирус.

– Ахтунг, ахтунг, – сказал Гоша Липкин, бросая в сторону Назарова выразительный взгляд. Жоре было не до них. Он смотрел на Вируса.

Вирус собрал колоду, аккуратно перетасовал, разровнял края, затем положил рядом с собой и спокойно сказал:

– В общем, сделаем так, Жорик. Сыграем с тобой еще в одну игру. Если с картинками что-то окажется не в порядке, если ты обнаружишь там пол-колоды королей или что-то в этом роде – ты садишься в эту машину и едешь домой, машина твоя. А мы пойдем на озеро пешочком. Ну а если вдруг окажется наоборот.

Вирус поднял глаза. Глаза были красные, почти без белков.

– …то я тебя убью, Жорик. И закопаю вот под этой сваей.

Зебра продолжал насвистывать в небо. Пилот лопал бутерброды один за другим. Жора молча взял колоду и стал раскладывать на кучки. Руки одеревенели. Десятки отдельно, шестерки отдельно, так. Спокойно. Дамы, дамы, тузы. Вдруг Липкин заорал как резаный: