Последнее небо
Шрифт:
К самим татарам, «трем танкистам», Отто неприязни не испытывал. С каждым из них по отдельности он вполне мог работать. Или общаться в свободное от работы время. Нормальные парни.
С Азатом есть о чем поспорить – он журналист, профессиональный дилетант, с легкостью поддерживает разговор на любую тему и великолепно умеет делать вид, что понимает, о чем идет речь.
Из Айрата собеседник никакой, зато в работе напарника лучше не найти. Да и в бою Отто предпочел бы знать, что широченный, плосколицый татарин где-нибудь поблизости. До настоящих боев, правда, еще не доходило, но в учебных Айрат стоил дорогого.
Азамат – единственный, о ком трудно что-то сказать. Не только из «трех
Дерьмо! Наверняка ведь, если бы не права четырех стихий, торчать «танкистам» в учебной части положенные пятнадцать месяцев. Ничего больше у них за душой нет. Ну, высшее образование еще. Однако таких в роте без малого четверть, а вот хороших водил ощутимо не хватает.
Четыре стихии – это серьезно: земля, вода, небо и космос. Конечно, речь не идет об управлении настоящими кораблями, но малые катера, посадочные модули, всякого рода вертолеты и грузовые болиды – запросто. В голове не укладывается, что в России этому учат детей. Школьников. Не укладывается, но вот они, «танкисты».
Все русские – психи. Однако досадно, что в германских детских клубах по подготовке космического десанта программа исчерпывается землей и водой. Можно подумать, подростки не гоняют на отцовских болидах. Те подростки, У родителей которых есть болиды, разумеется.
А в учебных частях основной упор делают именно на управление техникой. Воздух и космос – пятнадцать месяцев воздуха и космоса. Немножко идеологии, физическая подготовка и полеты.
Обидно, в общем. Отто прекрасно знал, что так же, как и татары, мог закончить учебку досрочно. «Харизма» в личном деле. Таких, как он, – один на тысячу. Если бы не придирки сержанта… Кто-то с большим чувством юмора засунул Отто Ландау, нациста из семьи нацистов, под командование чернокожего инструктора. В том, что негр именно придирался, Отто не сомневался хотя бы потому, что слышал однажды, как тот в приватной беседе заявил: «Я этого фашиста вообще из армии вышибу. Вместе с его „харизмой“.
Не вышиб. Но промурыжил полные пятнадцать месяцев, за время которых не раз вставал вопрос и об увольнении инструктора, и об отчислении курсанта. Вопрос так и не разрешился. Оба нужны были, каждый на своем месте. А ведь Ландау не был фашистом. Он даже нацистом-то, по большому счету, не был. Традиционно придерживался семейных правил, чтобы не сердить пожилого отца, не нервировать маму… Ну и потому что любому здравомыслящему человеку ясно: мир создан для белой расы. Именно белые люди, стремительные, неукротимые, удачливые, настоящие дети рыси с блестящими глазами, острыми зубами и хорошим аппетитом, в конечном итоге захватили Землю и уже протянули свои руки к другим планетам, бесконечно удаленным от хрупкой человеческой колыбели.
Насчет блестящих глаз и острых зубов – это были типично отцовские рассуждения Что взять со старика? Он еще великую войну помнил.
А в галерее имен героев-десантников были не только белые, факт есть факт, и с ним нужно считаться. Но почему? Почему азиаты?!
Не в том даже дело, что они оказались лучше. А в том, что недолюди – слабое звено. Не все, к сожалению, способны понять это сразу. В том, что «танкистам» в самом ближайшем будущем предстоит стать сержантами, Отто не сомневался. Сержанты. Возможно, командиры взводов…
Нельзя так. Потому что нельзя доверять азиатам человеческие жизни. Первый же реальный бой докажет это, но тогда, может статься, будет уже поздно.
А что делать? Земля свихнулась на идее всеобщего равенства. То, что в армии служат женщины, уже не вызывает удивления. Не в десантных войсках, конечно. Здесь бабам делать совсем уж нечего. Но служат. То, что командирами, полковниками, даже генералами становятся чернокожие, желтые, вообще люди какой-то невнятной раскраски, – это тоже нормально. Что будет дальше? В армию допустят инвалидов? Уродов? Слабоумных?
К этому все идет.
«Вы когда-то разинули пасть на кусочек Европы и подавились даже той крохой, которую смогли откусить. – Насмешливо-утешающий голос Азата. – А мы, мы создали империю, которая была больше всей Европы, мы покорили Азию, мы пришли к стенам ваших городов, как бешеный ветер ворвались в ваши дома, где вы, жирные, трусливые, отожравшиеся сурки надеялись спрятаться от наших мечей и нашей свободы».
Отто даже не пытался спорить в таком ключе, потому что здесь неправы были оба. И «три танкиста» имели самое далекое отношение к завоеваниям давно сгинувших монголов, и Отто Ландау, немецкий мальчик, никак не причастен был к деяниям Великой Германии. Находились другие темы и другая почва для стычек, когда на словах, в дискуссионном клубе, когда на кулаках, в темноте спящей казармы. Но это все – баловство. Игрушки. Тренировочный лагерь – это ведь своего рода детский сад с экстремальными условиями. Где-то наверху бдительные воспитатели, которые внимательно следят за происходящим в песочнице. А на Рапторе вся рота, все девяносто человек окажутся в окружении реальных опасностей. Там они будут зависеть друг от друга. И как поведут себя в тех условиях татары, евреи, китайцы, негры? Непонятные, ненадежные, неполноценные…
Из них получаются хорошие подчиненные. Вот пускай бы они подчиненными и оставались. Но это вряд ли. Кроме себя, Отто не видел больше кандидатур на роль командира.
Среди белых не видел. Зато Айрат – готовый комвзвода. И Азат вполне способен справиться с этой ролью. С виду – способен. Тихий – тряпка, хоть за него можно не беспокоиться
Когда пришел приказ отправляться на Весту, Ландау даже обрадовался. Наконец-то! Теория превращается в практику, спор – в бой. Так или иначе, на Весте все разрешится.
Должно разрешиться, потому что запутываться дальше просто некуда.
– Быстро! Быстро!
Вертолеты садились с тяжелым, грузным изяществом.
– Вит! Вит! Люди в тяжелой броне высыпались из люков.
– Шнель!
Спешили. Даже без подстегивающих криков спешили. На тренировках казалось, что высадка – это очень сложно, но вот дошло до дела…
– Аида, айда, айда!
… И все получается как будто само. Но задуматься об этом некогда.
Их не бросили в бои сразу. Сначала были инструктажи на борту транспортника, в главном штабе обороны, непосредственно на месте событий. Много слов, масса рекомендаций, ни одного внятного объяснения, что же происходит. В общем, ничего нового к информации, порченной еще на Веронике, не добавилось.
Слова наконец закончились. Дело началось.
Веста как будто сошла с ума. Точнее, животные на Весте как будто рехнулись. Не на всей планете, конечно, только на юге одного из континентов, но это уже много. Стада, табуны и стаи неслись с запада на восток, ничего перед собой не видя, не разбирая дороги. Если раньше здешние звери боялись людей, сейчас они об этом забыли. Или начали бояться чего-то, по сравнению с чем люди не стоили внимания. Наблюдатели докладывали, что животные двигаются, пока не падают мертвыми. Не останавливаясь ни для еды, ни для питья, ни для отдыха. Причины миграций еще предстояло выяснить, а вот остановить лавину следовало уже сейчас. Остановить. Или хотя бы развернуть. Или, если и это не получится, просто перебить всех, кто угрожает безопасности человеческих поселений.