Последнее письмо от твоего любимого
Шрифт:
Письмо пришло, когда она брала интервью у Дженнифер Стерлинг. Элли прикрывает глаза и снова видит картинку, которая не дает ей покоя уже битый час: напряженное лицо Джессики Армор, ужасающий взгляд, волосы, колыхающиеся около лица, пока та говорила. Как будто они наэлектризовались от ее гнева и боли. «Если бы я увидела эту женщину при других обстоятельствах, она бы мне, наверное, понравилась, возможно, я бы даже захотела дружить с ней…» Элли открывает глаза и смотрит на экран. Ей неприятно видеть письмо Джона, неприятно видеть, кем она для него является. Она
— Держи. — Руперт ставит на ее стол чашку чая. — Может, тебе станет получше.
Руперт никогда никому не приносит чай. Остальные журналисты всегда засекают, через какое время Руперт встанет, если его о чем-нибудь попросить, — и он никогда их не разочаровывал. Элли даже не знает: то ли она тронута, то ли боится, что он все поймет.
— Спасибо, — благодарит она и берет чашку.
Руперт уходит за свой стол, и тут она замечает еще одно новое письмо — от Филлипа О’Хара. Сердце замирает, и на секунду Элли забывает даже о перенесенном только что унижении. Она открывает письмо. Действительно, оно от того самого Филлипа О’Хара, который работает в «Таймс».
Привет! Немного удивлен Вашим письмом. Можете мне перезвонить?
Элли вытирает глаза. Работа, говорит она себе, — вот ответ на все вопросы. Теперь у нее осталась только работа. Она узнает, что случилось с любовником Дженнифер, и та простит ее за то, что она собирается сделать. Так надо.
Элли набирает указанный в письме номер, и после двух гудков к телефону подходит мужчина. На заднем фоне слышен знакомый, типичный для редакции шум.
— Здравствуйте, — уверенно произносит она. — Это Элли Хоуорт. Вы мне писали.
— Ах да, Элли Хоуорт. Подождите минутку.
Ему, наверное, лет сорок, по голосу похож на Джона. Нет-нет, а вот об этом думать нельзя, уговаривает себя Элли. На другом конце провода раздается приглушенный разговор, а потом Филлип убирает руку от трубки и извиняется:
— Простите, сроки поджимают. Спасибо, что перезвонили. Я просто хотел кое-что у вас уточнить: где вы работаете? В «Нэйшн»?
— Да, — хрипло отвечает она. — Но заверяю вас, что не буду использовать его имя в статье, над которой работаю. Я действительно хочу узнать, что с ним стало, потому что одна его знакомая…
— Вы правда работаете в «Нэйшн»?
— Да.
— И хотите узнать, что стало с моим отцом?
— Ну да, — обескураженно подтверждает она.
— А вы журналистка?
— Простите, я не совсем понимаю. Да, как и вы, я журналистка. Вы хотите сказать, что не можете предоставлять какую-либо информацию конкурентам? Я же сказала…
— Энтони О’Хара — мой отец.
— Да, и я как раз…
— А вы, случайно, не в отделе журналистских расследований работаете? — со смехом перебивает ее мужчина.
— Нет.
— Мисс Хоуорт, — отвечает он, наконец справившись с приступом хохота, — мой отец работает в «Нэйшн». В той же газете, что и вы. Причем последние
— Что… что вы сказали? — потрясенно переспрашивает Элли и выслушивает то же самое во второй раз. — Я не понимаю. Я же искала по именам авторов. Да как только я ни искала, но не нашла ничего, кроме вашего упоминания в «Таймс».
— А он не пишет.
— Не пишет?!
— Мой отец работает в библиотеке с… погодите… с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года.
24
…но факт остается фактом: невозможно продолжать спать с тобой, получив стипендию имени Сомерсета Моэма, — это совершенно несовместимо.
— И пожалуйста, передайте ему это, он поймет, — попросила Дженнифер Стерлинг и, быстро написав записку на вырванной из блокнота странице, положила ее в лежащую у заместителя редактора на столе папку.
— Конечно, — ответил Дон.
— Вы проследите, чтобы он получил ее? — спросила она, наклоняясь и беря его за руку. — Это действительно очень важно, крайне важно.
— Я понял. Леди, прошу меня простить, но мне надо работать — сейчас самое горячее время, у нас тут сплошные дедлайны, [31] — заявил Дон, не зная, что еще сделать, чтобы эта дамочка с ребенком поскорее убрались из офиса.
— Простите… Пожалуйста, не забудьте передать ему эти бумаги, прошу вас… — смущенно пробормотала Дженнифер.
«Господи, да уйдет она наконец?! Сил нет смотреть на нее».
— Еще раз простите за беспокойство, — прошептала Дженнифер, как будто только что осознала, что устроила в редакции настоящий спектакль.
31
Дедлайн — крайний срок, к которому должна быть выполнена задача. — Прим. ред.
Взяв дочку за руку, она медленно пошла к выходу, словно двигаясь против своей воли. Около стола замредактора собралась кучка любопытных, молча смотревших ей вслед.
— Конго, значит, — произнесла Шерил, когда дверь за дамой закрылась.
— Так, нам нужен четвертый разворот, срочно! — не поднимая глаз, заявил Дон. — Черт с ним, пусть будет танцующий священник.
— Зачем вы сказали ей, что он уехал в Конго? — буравя его взглядом, спросила Шерил.
— А ты хотела, чтобы я рассказал ей все как есть?! Что он допился до комы?
— Но она такая несчастная… — крутя в руках карандаш и поглядывая на дверь, возразила Шерил.
— Конечно несчастная. Так ей и надо. Все его проблемы — из-за нее!
— Но нельзя же…
— Нельзя допустить, чтобы она снова явилась к нему и все испортила! — рявкнул Дон. — Поняла? Я ради него стараюсь, между прочим. — Он вытащил из папки записку и, скомкав, выкинул в корзину для бумаг.
Шерил засунула карандаш за ухо, неодобрительно взглянула на босса и удалилась за свой стол.