Последнее письмо
Шрифт:
Никогда еще женщина не выводила меня из себя так, как Элла. Черт, да я даже злился на нее. А еще у меня никогда не было женщины, которую я хотел бы видеть больше одного-двух раз, или женщины, которая владела бы моей душой так, как она. Конечно, я согласился бы на любые ее условия, если бы речь шла об усыновлении. Не только потому, что мне отчаянно хотелось спасти Мэйзи и защитить Кольта, но и потому, что я готов был дать Элле все, что она захочет, если это просто заставит ее улыбнуться. А взамен она давала мне семью, как бы плохо это ни было обосновано. Дети были моими во всех смыслах,
Пока она не узнает, что я сделал.
Да. Это. Как бы я ни старался не обращать на это внимания, моя тайна висела над моей головой, как гильотина. По крайней мере, дети будут защищены, когда Элла выгонит меня из дома. Она же не стала бы отказываться от детей или рисковать Мэйзи. Это был единственный способ выполнить обещание, данное Райану, и успокоить свое больное сердце, зная, что однажды прошлое настигнет меня.
Мой телефон зазвонил, и я открыл приложение с сообщениями.
ДОНАХЬЮ: Обновленные документы готовы с новой датой. Ты уверен в этом?
Мои пальцы замерли над клавишами. Я был уверен, что хочу, чтобы Мэйзи жила, и это было единственным средством для достижения цели.
ДЖЕНТРИ: Да. Но это не значит, что я вернусь.
ДОНАХЬЮ: Ты постоянно говоришь себе это.
Я убрал телефон в карман, не потрудившись ответить.
— Мистер Джентри, — раздался голос у меня за спиной, и я обернулся.
— Мистер Дэнбери, — ответил я. Так это был Джефф. Он был похож на переростка из студенческого братства, которого нарядили в костюм отца. Его светлые волосы были зачесаны назад, а глаза — серые и расчетливые.
Мы пожали друг другу руки, и я быстро занял место напротив него за конференц-столом боясь, что сорвусь и раздавлю его за то, что он прикоснулся к Элле, не говоря уже о том, чтобы бросить ее и детей. Да черт с ним. Он не заслуживал ее, и уж точно не заслуживал их.
Он поправил пиджак, и я сделал то же самое, расстегнув нижнюю пуговицу. По крайней мере, в Денвере были хорошие и быстрые портные.
— Так чем я могу вам помочь, мистер Джентри? — спросил он.
— Насколько я понимаю, вы самый младший партнер в вашей фирме.
— Да. Только что закончил юридический факультет.
— Плюсы того, что у вас есть отец с именем на стене? — спросил я, указывая на название фирмы.
Он улыбнулся. Джеффи-бой не любил, когда говорили о его серебряной ложке. Такие парни, как он, были одинаковы — им досталась безбедная жизнь, и они презирали любые препятствия, которые мешали им получить приз. Бог знал, что он переехал бы Эллу грузовиком если бы мог.
— Я считаю это частичным владением семейным бизнесом, — сказал он, пожав плечами.
— Ах, семья. Я так рад, что ты заговорил об этом, — я бросил конверт через стол, и он поймал его.
— Что это, черт возьми, такое? — спросил он, просматривая бумагу.
—
Он прочитал еще раз, а затем медленно положил бумагу. И тут я увидел его — взгляд, который говорил о том, что он думает, что у него есть преимущество передо мной, раз он знает, чего я хочу.
— Сколько Элла заплатила тебе за это?
— Прости?
— Должна быть причина. Прошли годы.
— Есть. Я хочу усыновить близнецов.
Его ухмылка исчезла с лица, и он опустил взгляд на мою руку в поисках кольца.
— Ты женишься на ней?
— Не понимаю, какое это имеет отношение к тебе.
— Ну, раз уж ты хочешь усыновить моих детей…
Все эмоции выплеснулись из моего тела в привычном порыве. Ощущения были такими же, как каждый раз, когда я вступал в бой.
— Они не твои дети, — сказал я.
— Вынужден не согласиться, учитывая, сколько раз я ее поимел за те два месяца, что мы были женаты. Девушка из маленького городка с маленьким умом просто хотела сначала получить кольцо.
Если бы здесь была Хавок, она бы вцепилась ему в горло, судя по одному только моему напряжению.
— Может, ты и донор спермы, но точно не их отец. Ты никогда их не видел, не разговаривал с ними, не общался. Они не являются твоими. Они мои.
Как только слова покинули мой рот, в груди снова возникло сладкое давление, любовь к ним пересилила инстинкт, заставляя меня отказаться от своих эмоций.
— Так что именно мне это даст?
— Ты серьезно?
Он пожал плечами.
— Считай, что это деловая сделка. Тебе нужно то, что есть у меня. Что ты дашь мне за это?
— Что если я тебе скажу, что не собираюсь тебе ничего давать?
Он сидел в ожидании, а я изо всех сил старался сохранять спокойствие. Три вещи. Мэйзи. Кольт. Элла. Они были причиной и единственным, что имело значение.
— Я не собираюсь давать тебе счет на два с лишним миллиона долларов за лечение рака Мэйзи, который должен быть оплачен в следующем году.
Он сглотнул, но не подал никаких других признаков того, что услышал меня.
— Достаточная причина? Или мы можем просто добавить ее к твоей страховке, раз уж ты так хочешь назвать ее своей. Уверен, это очень понравится твоему отцу, учитывая, что он сказал Элле около полугода назад, что ему абсолютно все равно, будет Мэйзи жить или умрет, лишь бы она оставила его и тебя в покое. Уверен, если об этом станет известно, это будет не очень хорошо для бизнеса.
— Это угроза?
— Ни в коем случае. Зачем мне это делать, если ты собираешься подписать это освобождение, а твой маленький секретарь заверит его нотариально, все очень честно, правда? — я откинулся в кресле.
— Хорошо. Я подпишу, — он достал ручку из подставки в центре стола и нацарапал свое имя на бумаге. Я не расслаблялся. Еще нет.
— Заверь это у нотариуса.
Он выругался под нос, но оттолкнулся от стола и с порога рявкнул на свою секретаршу. Женщина лет двадцати с небольшим в обтягивающей юбке-карандаше засуетилась, подписала нижнюю часть документа и поставила печать, после чего побежала обратно к своему столу.