Последнее плавание адмирала
Шрифт:
– Позднее! Моя жена очень напугана. Я не могу позволить волновать ее, пока она не успокоится.
– Я должен просить вас обоих пока не покидать пределов владения, – произнес инспектор. – Где сейчас миссис Холланд?
– Я уложил ее в гамак на лужайке. Мне нужно вернуться к ней. Мы подождем вас там, инспектор. Разумеется, мы расскажем вам все, что сможем.
Снаружи послышался звук приближающихся шагов.
– Есть здесь кто-нибудь? – раздался чей-то голос.
В следующую секунду на пороге возникла
Луч солнца из окна весело сверкнул на очках в роговой оправе на носу репортера.
– Здравствуйте, инспектор! Не ожидал вас здесь увидеть. Викарий дома? – Он заметил лежавшее у ног Риджа тело. – Господи, что это такое?
– Мадемуазель Сели, – сурово ответил Ридж. – Покойная горничная миссис Холланд. Я прошу вас оставить меня здесь одного. Я прослежу, чтобы вы получили материал позднее. Есть…
Еще одни приближающиеся шаги заставили его замолчать. Человек уверенно миновал зал и направился к кабинету. Вошел викарий.
– Это вы, инспектор? – удивился он. – Не знал, что вас тоже пригласили. Ой! – На мгновение показалось, будто викарий скован ужасом и не может шевельнуться. Затем он рухнул на колени рядом с телом и тихонько вскрикнул: – Сели!
– Прошу вас не касаться ее, сэр. – Ридж нагнулся, словно хотел оградить тело от проявлений скорби викария.
Тот поднял голову:
– Она мертва?
– Да.
– Она не… убила себя?
– Похоже, нет.
Мистер Маунт закрыл лицо руками, немного помолчал, а потом спросил:
– Инспектор, вы знаете, кто эта бедняжка?
– Ее уже опознали, сэр, как покойную горничную-француженку миссис Холланд.
– Инспектор, есть многое, что связано с данной трагедией и чего я не могу вам рассказать. Мои уста смыкает тайна исповеди. Но если это послужит интересам правосудия, сообщу вам следующее: бедная женщина – моя жена. И, увы, боюсь, что это я подтолкнул ее к ужасному деянию.
– Вы, сэр? – резко произнес инспектор. – Каким образом? – Затем, заметив газетчика, добавил: – Я же велел вам уйти!
Он хотел схватить репортера за плечо и выставить из кабинета, словно пытаясь выпустить пар от бушевавших в нем эмоций, но вдруг заметил его побледневшее лицо и трясущиеся руки. Газетчик задержался не только из-за бессердечного профессионального любопытства. Вместо того чтобы свирепо обрушиться на него, Ридж осторожно взял его под руку и повел к двери.
– Вы ведь воевали?
Репортер скривился в слабой улыбке.
– Да, но мы не убивали… женщин. Кажется, меня сейчас вырвет.
Викарий обогнал инспектора и проводил репортера в небольшую туалетную комнату, располагавшуюся в зале рядом с входной дверью.
– Побудьте тут, пока вам не полегчает, – промолвил
– Кого-то тошнит от вида крови, – заметил Ридж. – Итак, сэр, вы хотели сказать мне…
Они стояли рядом и смотрели на мертвую женщину.
– Бедняжка, бедняжка, – пробормотал викарий. – Возможно, я был слишком строг с ней. Мыслил слишком узколобо. А что еще мне оставалось делать? Мой сан и убеждения строго воспрещают развод. «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Это однозначно.
– Она просила вас дать ей развод?
– Да. Я так и не узнал имя человека, подбившего ее бежать с ним, она отказывалась назвать его, возможно, что и к лучшему. Однако он был добр к ней, судя по его поведению. В любом случае, он был ей верен, а она – ему. Они хотели пожениться. Но я не мог пойти на сделку с совестью и развестись с ней. Затем, в прошлый вторник, в ночь убийства, на самом деле…
– Да-да? – Ридж затаил дыхание.
– Она приехала ко мне сюда совсем поздно и попыталась еще раз уговорить меня пересмотреть свое решение. Она была очень взволнована… возбуждена… совершенно обезумевшая, на самом деле…
– Ага! – выдохнул Ридж.
– Мне стоило величайшего труда успокоить ее.
– Вы повторили свой отказ?
– А что еще мне оставалось делать? – жалобно произнес викарий. – Я счел, что у меня нет выбора. Запрет однозначен. Я был в отчаянии, что мне пришлось ей это сказать, но совесть, – добавил он, – делает всех нас достойными людьми.
– А в котором часу, сэр, к вам приезжала эта женщина? – Инспектор тоже пришел в отчаяние от того, что ему пришлось продолжать допрос в этих обстоятельствах, однако долг не позволял ему давать волю эмоциям.
– Я встретился с ней после полуночи.
– Мы располагаем информацией, что она прибыла сюда около одиннадцати, – тихо заметил Ридж.
Щеки викария окрасились легким румянцем.
– Повторяю, я виделся с ней вскоре после полуночи. Примерно в четверть первого. Я провел ее в кабинет, вот сюда, и мы проговорили почти час.
– Но что она делала между одиннадцатью и четвертью первого?
Губы викария упрямо сжались.
– Этого я вам не могу сказать, инспектор.
– Не хотите рассказывать или не знаете?
– Мне более нечего сказать.
Ридж решил сменить тему:
– А сегодня днем? Она назначала вам встречу?
– Да, на семь часов, а также с мистером и миссис Холланд. К сожалению, я опоздал. Иначе, – продолжил викарий, – кто знает, не смог ли бы я предотвратить… вот это?
– Где вы находились?
– В приходе Феррерс на празднике цветов. Горничные до сих пор там, и мальчишки тоже. Дом был пустой.
– А зачем миссис Маунт назначила вам встречу?
– Она не сообщила, ограничившись общими словами.