Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1
Шрифт:
Дженнсен этого не понимала; она не обладала магией. Она была невидимой дару – «дырой в мире», как называли подобных те, кто обладал магией, поскольку были неспособны использовать дар, чтобы почувствовать таких, как Дженнсен. Она была редчайшим существом – Столпом Творения.
Она и люди, окружавшие ее в Бандакаре, все были Столпами Творения. Еще в древние времена было замечено, что когда лишенный дара отпрыск обладающих магией вступает в близкие отношения с обыкновенным человеком, но обладающим хоть едва заметной искрой дара, то все дети от таких брачных союзов будут лишены даже намека на присутствие дара. Скитаясь по свету, они разносили скрытую
В древности проблема с растущим числом людей, абсолютно лишенных дара, решилась радикально: их всех собрали вместе и предали изгнанию.
Особенно это касалось потомков Лорда Рала. Рождения детей, абсолютно лишенных дара, были чрезвычайно редкими, но по мере того как обладатели этих особенностей подрастали, подобная аномалия распространялась дальше, охватывая рядовых граждан. Когда из Бандакара выслали всех подобных людей, каждый ребенок из Ралов подвергся проверке. Если обнаруживалось, что он родился с изначальным отсутствием дара, ребенок немедленно предавался смерти, чтобы остановить дальнейшее распространение этого свойства среди основной массы населения.
Дженнсен, родившейся в результате очередного насилия Даркена Рала, удалось избежать проверки и спастись от такой участи. И когда Лордом Ралом стал Ричард, устранение подобного порока стало его долгом. Но Ричард счел отвратительным такой метод и не стал делать ничего подобного. Он полагал, что Дженнсен и другие ее рода имеют такое же право на жизнь, как и он сам. Он был искренне рад обнаружить, что у него есть сводная сестра – и не важно, лишена она изначально природного дара или нет. Он приветствовал ее скорее с распростертыми руками, чем с жестокими намерениями, как она когда-то ожидала.
Ричард прекратил выселения и дал этим людям свободу, позволяя им жить их собственной жизнью. С того момента, как Ричард стал Лордом Ралом, отсюда никого не выселяли, а, наоборот, к ним относились радушно, в том числе и к Дженнсен. Несмотря на то, что отделяющий этих людей от всего остального мира барьер был важен для сохранения магии внутри человечества, Ричард разрушил его.
Поскольку разделительный барьер оказался разрушен, много жителей Бандакара оказались захвачены Имперским Орденом и вывезены, чтобы быть использованными для улучшения породы – чтобы поскорее разделаться с магией. После того как Имперский Орден ушел из Бандакара, большинство оставшихся здесь людей решили пока не покидать землю своих предков. Они хотели побольше узнать об окружающем мире, прежде чем принять решение, что делать дальше.
Дженнсен чувствовала свое родство с ними. Привыкнув прятаться всю жизнь из страха перед смертью за преступление, заключающееся в факте ее рождения, она, в некотором смысле, пребывала в подобии изгнания. Но она сдружилась с этими людьми, узнавшими, что Бандакар является частью их нового, теперь расширившегося мира. Это великое изменение и энтузиазм в строительстве новой, их собственной жизни, полной перспектив и возможностей, стали общими для всех них.
Лори же явно страшилась новых угроз, появившихся ввиду расширения их мира. Когда армия Имперского Ордена шла в поход, все местности вдоль ее пути подвергались ужасной опасности. Для рожденных с полным отсутствием дара это было хорошо знакомое ощущение.
Дженнсен не представляла, кто сейчас может находиться в этой гробнице. Она, логически рассуждая, предположила, что это могут быть Натан и Энн, вернувшиеся, чтобы забрать понадобившиеся им книги из давно забытой подземной
Дженнсен рассудила, что там, в гробнице, мог быть и сам Ричард. Натан и Энн очень давно отправились вместе с Томом на его поиски. И если преуспели в этом, то наверняка рассказали об этой подземной библиотеке. Возможно, он и вернулся, чтобы самому посмотреть на нее или, быть может, отыскать здесь что-то особенное. Дженнсен так хотелось вновь увидеть брата! Сама эта мысль заставляла ее трепетать от волнения.
Хотя она и осознавала, что это мог быть кто-то еще – некто, кто мог причинить всем им только вред. Именно эта мысль удерживала ее от того, чтобы броситься скорее к этой гробнице.
Несмотря на то, что ей хотелось пойти и взглянуть, не Ричард ли там, жизнь, проведенная вместе с матерью в бегах, приучила ее к обостренному чувству осторожности. Так что она беззвучно припала к земле, ловя малейшие намеки на то, что позволило бы узнать, кто это мог бы быть в этой гробнице.
Вдалеке раздавались повторяющиеся, уже почти в полной темноте, голоса пересмешников, словно бы пытающихся переспорить друг друга. Прислушиваясь без особого внимания к их крикам, Дженнсен поняла, что лучше оставаться в укрытии и подождать, пока кто-то, находящийся внизу, сам не появится наружу. Но она беспокоилась, что остальные могут прекратить свои поиски и без всякого умысла выдать свое присутствие, так что решила, что пока она последит за гробницей, лучше послать Лори найти остальных и предупредить их о неизвестных незваных гостях.
Но прежде чем Дженнсен подползла ближе и прошептала свои инструкции Лори, та вдруг начала ползти вперед. Очевидно, она решила, что ее муж мог спуститься в эту гробницу. Дженнсен рванулась вперед, пытаясь ухватить женщину за лодыжку, но чуть-чуть не дотянулась.
– Лори! – прошипела Дженнсен. – Остановись!
Лори не послушалась ее команды, а вместо этого еще быстрее поползла через сухую траву. Дженнсен преследовала ее, пробираясь между древних могильных плит, тут и там стоящих на неровной земле. Сухая трава, по мнению Дженнсен, производила слишком много шума. Лори не была скрытна или особенно осторожна. Дженнсен уже научилась у своей матери хитрить и таиться. Лори же почти ничего не знала о подобных вещах.
Где-то впереди Лори тяжело дышала от испуга. Дженнсен приподняла голову ровно настолько, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости, но в окружающей темноте разглядеть что-либо оказалось тяжело. Поблизости могли запросто спрятаться хоть дюжина солдат. Пока они остаются неподвижными, очень трудно, если вообще возможно, обнаружить их.
Вдруг Лори поднялась и встала на колени, затем издала вопль ужаса, от которого по шее и затылку Дженнсен пробежали мурашки. Этот крик разорвал тишину ночи. Пересмешники смолкли.
В глухую полночь такой крик разносится на большие расстояния. Больше не заботясь о том, чтобы не выдать себя, Дженнсен вскочила и бросилась со всех ног, сокращая расстояние, отделяющее ее от обезумевшей женщины. Лори в крайнем отчаянии, вцепившись руками в волосы и запрокинув голову, кричала в безысходной скорби.
Перед ней на траве распростерлось тело человека. И хотя в темноте Дженнсен не могла разглядеть его лица, было слишком очевидно, кто это должен быть.
Из ножен на поясе Дженнсен выхватила нож с серебряной рукояткой.