Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 2

Гудкайнд Терри

Чем скорее он совершит эту попытку, тем скорее появится определенность: удалось или нет. Или он выживет, или умрет. Если он не выживет, то лучше оставить Никки, Натану и Верне как можно больше времени на то, чтобы попытаться придумать иной способ отвратить неизбежное.

У императора было множество вариантов выбора. У Ричарда их не было.

Джеганю, поскольку он участвовал в открытии шкатулок лишь через посредство сестры Улисии, не нужно было отправляться в преисподнюю. Сестра же Улисия была сестрой Тьмы. Она уже имела все необходимые связи с преисподней, которые требуются, чтобы заставить Оден работать на нее. Ричарду же предстояло

установить свою собственную связь с преисподней и найти способ завершить все то, что необходимо, чтобы Оден стал противодействием Огненной Цепи.

Весь ритуал, о котором ему рассказала Никки, как и все формулы, были в целом логически увязаны. Он был надлежащим кандидатом, обладающим требуемой силой, начертившим необходимые заклинания, повторившим вслух необходимые слова. Его дар добавил все, что полагалось, к тем элементам, которые он перенес на магический песок, давая им жизнь. Причина и следствие, как заверила его Никки. Ему больше ничего не требуется ощущать.

Он надеялся, что она права. Они все надеялись, что она права.

Натан тоже был более чем уверен, что она права. Но пророк скорее беспокоился о великой пустоте и о том, насколько они близки к ней.

Ричард припомнил, что Уоррен относился к шкатулкам Одена как к вратам. Когда Ричард находился во Дворце Пророков, Уоррен объяснял, что опасность заключается в том, что, когда эти шкатулки, как врата, делают завесу отодвинутой, Хранитель преисподней имеет возможность проникнуть в мир живого. Поскольку шкатулки могли быть вратами в мир живого для Хранителя, когда завеса отодвинута, они, точно так же, были вратами, ведущими в другом направлении – в царство мертвых.

И Ричарду пришло в голову, что шкатулки могут с таким же успехом быть и вратами к великой пустоте, которая так беспокоит Натана.

Поскольку силы, вызываемые при этом, были составной частью самого Одена, Ричард осознавал, что в попытке предпринять путешествие в преисподнюю вполне может оказаться в собственной великой пустоте.

Ричард снова подумал о тех долгих разговорах, которые вел с Натаном. Если Ричард не преуспеет этой ночью, то пророку придется еще раз выступить в роли Лорда Рала. Они не могут оставить всех даже на короткое время без Лорда Рала, если Ричард вдруг исчезнет. Ричард сказал пророку, что, если что-то пойдет не так, тогда все необходимое ему придется делать самому.

Ричард, обнаженный, склонился к белому магическому песку и предплечьем разгладил следующий его участок, создавая место для рисования очередных элементов. Он начал чертить короткие магические знаки, расходящиеся от центральной оси более сложных формул заклинаний. Каждый из этих элементов был замысловатым сплетением символов, которые он долгими часами учился выводить на бумаге. Тогда Никки стояла над его плечом, пока он чертил эти символы, руководя каждым его движением. Но сейчас Никки не помогала ему. Это он должен сделать сам, без чьей-либо помощи. Именно он заявленный участник, и это должна быть его собственная работа, выполненная с прикосновением его собственного дара.

В свете факелов, пламя которых медленно покачивалось в неподвижном воздухе, песок отбрасывал радужные искры. Эти мельчайшие вспышки разноцветного света притягивали взгляд и завораживали. Они создавали ощущение, что он затерялся в каком-то собственном мире.

В некотором смысле он действительно блуждал, потерянный в собственном мире.

Как только Ричард начал чертить тесно примыкающие друг к другу

формулы заклинаний, он оказался захвачен самим этим процессом. Он сосредоточивался исключительно на создании каждого компонента, пока рисовал его, с тем чтобы тот как можно больше соответствовал контексту формул, не только по сути, но и физически. Рисуя символы на себе и на членах своей команды, он обнаружил, что рисование их имеет нечто общее с владением мечом. Там было и такое же движение, и ритм, и плавность.

Поскольку он теперь вызывал нечто из самой преисподней, каждое заклинание заключало в себя элементы танца со смертью. И при этом не только следовало нанести нужный элемент в нужное время, но и требовалось быть аккуратным, соблюдая необходимую точность.

Во многих отношениях само вычерчивание заклинаний было своего рода танцем со смертью.

Точно так же, как он бился, чтобы остаться в живых, принося смерть тем, с кем сражался, заклинания приближали его к точке соприкосновения жизни и смерти. Размахивая мечом, он знал, что любая ошибка может стать роковой. Движения меча должны быть не просто отработаны, но и произведены точно в нужное время и надлежащим образом. Вычерчивание магических формул происходит аналогично. Все должно быть исполнено как следует. Любая оплошность означает быструю смерть.

И в то же самое время это было возбуждающее занятие. Он практиковался долгими часами. Он знал эти формы-уравнения. Он уже рисовал их и на себе, и на своей команде. А сейчас целиком погрузился в движения, воспроизводящие эти формы, удары, разрезы и цели, все время движущиеся постоянным потоком, проносящимся все ближе к смерти, но избегавшим полного уничтожения. Он теперь действовал в точке соприкосновения жизни и смерти, на самом внешнем краю самой жизни. Он двигался между этих форм-уравнений, как будто двигался среди врагов, двигался среди смерти, тайно крадущейся за ним.

Это было всепоглощающее чувство, которое ощущалось им как использование Меча Истины.

По сути, это и было то же самое.

С того первого дня, когда Зедд протянул Ричарду через стол, за его домом, тот меч, Ричард фактически готовился к этому.

Он не ощущал даже пот, капавший с его лица, пока он работал. Когда он вычерчивал каждую форму, тщательно выводил каждый элемент, доводя его до совершенства, и не позволял, чтобы что-то отвлекло его и привело к ошибке, он потерял счет времени. Он был частью этих рисунков. Он был, в самом настоящем смысле, сам среди этих рисунков, как бывал среди сражения, используя Меч Истины. У него даже морщился лоб от чрезмерного напряжения. Он добавлял каждый элемент, проводил каждую черту и кривую с точностью удара мечом или с точностью движения резца, когда занимался резьбой по дереву. Это был тот же самый талант, который он применял, когда он пользовался клинком. Он был и разрушительным и созидательным одновременно.

Когда он наконец осознал, что изобразил каждый символ, завершил каждую формулу заклинания, соединил каждый элемент, он выпрямился. Его взгляд скользнул по магическому песку, и наконец-то он осознал весь ужас того, что ему предстояло.

Он оглядел окружающий его Сад Жизни – чтобы еще раз увидеть красоту, прежде чем попадет в царство мертвых.

Наконец он сел, скрестив ноги, и опустил расслабленные руки на колени, ладонями вверх. Его глаза были закрыты. Он глубоко дышал. Сейчас у него был последний шанс остановиться. В следующую минуту изменять ход событий будет слишком поздно.