Последнее предупреждение
Шрифт:
Есть такая малоизвестная дисциплина из разряда специальных – психология проведения допроса. Не та, что используется в криминалистике, где все делается по закону. А та, что используется разведкой в поиске, в глубоком тылу противника, где закон только один – выжить и выполнить поставленную задачу. И эта дисциплина входит, пусть и не в полном объеме, в программу подготовки бойцов частей специального назначения.
Скопцов в свое время был не самым худшим солдатом. И многому научился в армии из того, чему, казалось бы, совершенно нет места в мирной жизни.
Маша растерянно кивнула – сейчас она уже была готова на все.
– Вопрос тот же – что там? – Василий не мотал головой – контролировал поведение Маши. Но она его прекрасно поняла.
– Клофелин! Только клофелин! – и тут же заныла опять. – Меня заставили...
– Тихо! – прикрикнул на нее Скопцов. – Отвечать на вопросы! Понятно?!
Кивнуть она не могла, поэтому просто торопливо моргнула глазами.
– Кто приказал?
– Аль... – женщина судорожно сглотнула слюну, – Альберт Матвеевич...
– Зачем?
– Я не знаю! Мне не объясняли! Просто сказали, что делать!
– Потом?
– Когда ты уснешь, я должна была несколько раз моргнуть светом.
– Зачем? – повторил вопрос Скопцов.
– За тобой должны прийти.
– Кто?
– Ты их не видел. Это зэки, они всегда выполняют поручения Альберта Матвеевича. Или Николая...
– Сколько их?
– Двое, – сказала женщина и тут же, стараясь угодить этому парню с глазами убийцы, торопливо добавила: – Я только двоих видела! Но их может быть и больше!
– Понятно. – Двое или четверо – это не проблема. На этот раз Василий не планировал миндальничать и жалеть противника. Он был на войне. Там, где жалости нет места.
– Что они должны со мной сделать?
– Я не знаю... Правда, не знаю!
– Убить?
– Нет, что ты! – испугалась Маша. – Твой труп здесь совсем не нужен! Они тебя должны просто забрать.
– А зачем клофелин?
– Я слышала... – Маша заерзала на диване. – Николай говорил Альберту Матвеевичу... Вроде бы ты в городе троих "крутых" в кровь избил. Они их посылали, чтобы наказать тебя.
– За что?
– Николай говорил, за лишнее любопытство.
– Понятно. – Действительно, все потихонечку становится на свои места. Местный чиновник слишком умен или, скорее, хитер, чтобы компрометировать себя связями с откровенными уголовниками... Зато Николаша вполне может выступать в качестве посредника между ним и красногорской братвой. Разумно.
– И как бы ты объясняла мое исчезновение? – задал Василий следующий вопрос.
– Ты уехал с водителем-дальнобойщиком! Стариковым!
– И он это подтвердит?
– Да! Ему сказали...
– Где он сейчас?
– Уехал! Два часа назад ушел на Красногорск!
Вот тут уже не надо было ничего уточнять. Надо думать, что водитель демонстративно остановился возле домика, зашел и постоял некоторое время в прихожей, а потом спокойно сел в машину и уехал в рейс.
– Понятно. – В принципе, Василий уже знал все, что ему требовалось. Но оставались еще кое-какие вопросы.
– Кто такой Николай?
– Я не знаю! Его Альберт Матвеевич у Шубина выкупил! Он раньше где-то воевал, в Афганистане, что ли. Какой-то очень крутой специалист. А потом, когда уволили, убил кого-то. Его посадили. Двенадцать лет дали. А Альберт Матвеевич с Шубиным договорился.
Тоже интересный факт. Чутье Скопцова не подвело – Николаше действительно приходилось убивать. И, возможно, голыми руками. Значит, если им придется схлестнуться, надо будет этот момент учитывать и относиться к нему предельно осторожно.
Все. Как источник информации Маша полностью себя исчерпала. Какой-либо ценности для Скопцова она больше не представляла – наоборот, являлась существенной помехой, связывала ему руки. И по законам военного времени в таком случае для нейтрализации этой помехи и потенциальной опасности существовал только один вариант...
– Вася... – тихо заныла женщина. – Не убивай меня! Пожалуйста...
Наверное, она прочитала свою судьбу в его глазах.
Василий горько усмехнулся. Он не мог ее оставить в живых. Нельзя оставлять за своей спиной того, кто в удобный момент, не задумываясь, воткнет в эту спину нож.
Но в то же время он не мог вот так вот взять и убить женщину, с которой меньше чем полчаса тому назад был близок! Не мог! Рука не поднималась.
Маша понимала всю бесполезность своих просьб. Она и не просила больше – только тихо плакала, прощаясь с собственной жизнью. Крупные горошины слез торопливо сбегали по щекам вниз, к милой ямочке на пухлом подбородке.
Скопцов разжал кулак, отпустив Машины волосы. Сделав шаг назад, взял приготовленный ею для него бокал и насильно воткнул его женщине в руку.
– Пей!
– Зачем?! – казалось бы, она не могла уже испугаться сильнее. Но испугалась.
– Или пей... – Василий больше ничего не счел нужным объяснять. Он просто демонстративно размял перед ее лицом крупные кисти рук и продолжил: – Или...
Сказано это было весьма и весьма многозначительно. И Маша поняла его правильно – торопливо схватив бокал, она шумно, по-мужски выдохнула и залпом выпила его содержимое. Отставив бокал в сторону, замерла на месте, сжавшись в комок и плотно зажмурив глаза.
Через двадцать минут все было кончено. Маша расслабленно полулежала на диване. Не одеваясь, Василий прошелся по комнатам домика. В одной из них отыскал рулон упаковочного скотча.
Вернувшись в гостиную, подошел к женщине и, заведя ее руки за спину, начал старательно перематывать запястья клейкой лентой. Он так и не смог заставить себя поднять на нее руку. И то, что он сейчас делал, было единственным возможным в данной ситуации способом нейтрализовать ее.
Покончив с руками, перешел к ногам. Заматывал у лодыжек и у колен, не жалея ленты.