Последнее пророчество
Шрифт:
«Местное животное или йуужань-вонгский флайер?»
Тахири сжала губы и продолжала ждать. Вскоре далекое бормотание сделалось различимым.
Как она и предполагала, это оказался ее родной язык, выученный в яслях.
— Ты уверен, что она пошла сюда? — спросил скрипучий голос.
— Уверен. Видишь отпечаток на мху?
— Она джеидаи. Она могла оставить эти знаки, чтобы сбить нас со следа.
— Могла.
— Но ты считаешь, что она где-то рядом?
— Да.
— И знает, что мы идем за ней?
— Да.
— Так почему бы просто не окликнуть ее?
«И
Или она должна с ними сразиться?
Двигаясь очень медленно, Тахири переместилась поближе к голосам. Сквозь листву она разглядела несколько неотчетливых фигур.
— Я думаю, в конце концов нам придется это сделать, — сказал следопыт. — Иначе она решит, что мы желаем ей зла.
«Что?» — Тахири нахмурилась, пытаясь совместить услышанное со своими предположениями. Не получалось никак.
— Джеидаи! — закричал следопыт. — Я думаю, ты нас слышишь. Мы смиренно просим аудиенции.
«Ни один воин не стал бы так говорить, — подумала Тахири. — Ни один воин не стал бы использовать такой бесчестный обман. Но формовщик… Да, формовщик или жрец мог бы, жрец секты обманщиков. И все же…»
Она наклонилась, чтобы лучше видеть, и обнаружила, что смотрит прямо в желтые глаза йуужань-вонга.
Он стоял примерно в шести метрах от нее. При взгляде на него Тахири судорожно выдохнула, и всю ее захлестнуло чувство омерзения. Лицо йуужань-вонга было похоже на открытую рану.
«Опозоренный», презираемый богами. И он посмел…" — Рука потянулась к светомечу.
В этот миг тень вернулась, и вдруг что-то посыпалось сверху, разрывая листья и лианы вокруг Тахири. Она прорычала боевой клич и зажгла оружие, взмахнула им, и два горящих жука-пули унеслись в джунгли.
Листва была сорвана, и Тахири увидела над собой цик ваи — йуужань-вонгский атмосферный флайер, огромный и по форме похожий на ската; от корабля змеились длинные тросы. За каждый трос цеплялся йуужань-вонгский воин. Один прошел всего в двух метрах, и Тахири приготовилась к бою, но воин пролетел мимо, не подозревая о ее присутствии, и спрыгнул на землю, одновременно разматывая свой змеежезл.
Из глоток ее преследователей вырвался жуткий вопль. Теперь Тахири отчетливо видела их — все были искалечены, все до одного «опозоренные». Они подняли свои дубинки и повернулись к воинам.
У них не было ни одного шанса — Тахири поняла это сразу.
Следопыт какое-то мгновение смотрел ей в глаза, и она подумала, что сейчас он ее выдаст, но внезапно йуужань-вонг помрачнел.
— Беги! — крикнул он. — Нам здесь не победить!
Тахири колебалась лишь долю секунды, затем проделала серию длинных прыжков и оказалась на земле. Когда ее ноги коснулись вязкого грунта, первый из «опозоренных» уже упал.
Один из воинов уголком глаза уловил движение и повернулся к ней, прорычав боевой клич. На его лице отразилось удивление, когда Тахири ответила на его родном языке.
Воин взмахнул змеежезлом, нанося рубящий удар в область лопатки. Тахири отбила жезл и попробовала скользящий удар по
Что было дальше, она помнила смутно. С флайера выпрыгнули восемь воинов. Оставалось семь, и половина «опозоренных» лежала на земле в лужах крови.
Тахири мельком заметила, как следопыт ломает шею воиину захватом сзади. Другой «опозоренный» ударил воина своей дубинкой в висок, и его тут же проткнули со спины.
Но в основном она видела лишь молниеносные удары змеежезлов двух воинов, пытавшихся обойти ее с двух сторон. Тахири попала одному из них в колено, меч вошел под броню, и в ноздри ей ударил смрад горелой плоти. Жезл второго хлестнул в направлении спины, и ей пришлось перекатиться, чтобы уйти от удара.
Блоки, выпады и удары стали сутью ее существования.
Забрызганная кровью йуужань-вонгов и своей собственной, сочащейся из нескольких порезов, Тахири неожиданно оказалась спиной к спине со следопытом. Из шести ее первоначальных преследователей уцелел лишь он один, но и воинов осталось только трое.
Несколько секунд они так и стояли. Воины чуть отступили назад. Вожак у них был массивный; уши его были перфорированы сложным узором, щеки прорезали глубокие шрамы, похожие на канавы.
— Я слыхал о тебе, погань, — прорычал он. — Ты та-что-была-сформирована. Так это правда? Эти жалкие испражнения мау-луура поклоняются тебе?
— Я ничего об этом не знаю, — сказала Тахири. — Но я знаю, что такое бесчестный бой. Их не только меньше вас, они еще и практически безоружны. Как вы можете называть себя воинами, если нападаете на тех, кто слабее вас?
— Они «опозоренные», — воин презрительно оскалился. — Кодекс чести на них не распространяется. Они хуже неверных; они предатели и еретики. С ними не сражаются, их истребляют.
— Вы нас боитесь, — просипел следопыт. — Боитесь, потому что мы знаем правду. Вы пресмыкаетесь у ног Шимрры, но Шимрра и есть настоящий еретик. Посмотрите, как эта джеидаи повергла вас в прах. Боги благоволят ей, а не вам.
— Может, боги и благоволят ей, но тебе — нет, — отрубил воин.
— Они тянут время, — сказал следопыт Тахири; она заметела, что у него на губах выступила кровь. — Они ждут второй цик ваи.
— Молчи, еретик! — взревел предводитель. — И твое презренное существование продлиться еще немного. У нас есть к тебе вопросы, — выражение его лица смягчилось. — Откажись от своей ереси. Эта джеидаи — ценный трофей. Помоги нам добыть ее, и, возможно, боги простят тебя и даруют почетную смерть.
— Нет смерти более почетной, чем умереть за джеидаи, — отвечал следопыт. — Вуа Рапуунг доказал это.