Последнее: "Прости..."
Шрифт:
Профессор Губерман, увидев состояние Евалии, взял её запястье, посчитал пульс, потом достал из ниши бутылочку воды и протянул женщине:
– Выпей витаминизированную воду. Силы тебе понадобятся.
Евалия благодарно кивнула, поднесла наконечник к губам. Только сейчас она поняла, насколько пересохло горло от переживаний. Напившись, прошептала:
– Спасибо… Профессор, вы проведёте меня к мужу?
– Да, я помогу тебе, но с условием: ты должна сделать всё возможное, чтобы доктор Аманти, если ему суждено умереть, ушёл в мир иной счастливым человеком, и да простит меня Бог!
Евалия бросилась Марку на шею:
– Спасибо,
Профессор Губерман похлопал Евалию по руке:
– Воспитаю ещё одного ученого Аманти. Видимо, судьба у меня такая – никуда я не денусь от вашей семьи.
– У нас никого, кроме вас нет. Вы – наш отец, Марк. И я всю оставшуюся жизнь буду молить Бога за вас. Вы даете мне надежду.
– Эх, девочка… сама не знаешь, какой приговор ты себе подписала.
– Я справлюсь, вот увидите! Вам не придется жалеть о милосердном поступке. Так, когда я увижу своего мужа?
– Я должен с ним поговорить, а завтра дам тебе ответ. Наберись терпения. Тебе нужно подготовиться. Сама понимаешь, если ты попадешь в изолятор – дорога оттуда будет у вас одна на двоих: либо здоровыми в жизнь, либо…, – профессор тяжело вздохнул. – Но, будем надеяться на лучшее.
– Спасибо вам. Ну, я пошла? Смотрите, вы мне обещали…
– Все зависит теперь от Конрада. Как он посмотрит на такую авантюру – я не знаю. Но… я постараюсь его убедить, что заботливая рука жены ему точно не повредит.
Евалия благодарно коснулась губами колючей щеки Марка, прошла к двери и выскользнула в коридор.
Марк глубоко задумался.
3 часть
Первым делом Евалии хотелось повидаться с сыном. Разговор предстоял серьезный. Перед матерью стоял вопрос, как деликатно рассказать Авелию о принятом решении и как мягко сообщить о том, что отец, хоть и жив, но судьба его висела на волоске. И что она, как верная жена, готова пожертвовать собой, пытаясь помочь супругу выздороветь в ущерб тому, что в случае фатальной развязки Авелий останется сиротой.
Сердце обливалось слезами. Как просто было на Земле до случившейся пандемии. Тихими летними вечерами они собирались на веранде для традиционных чаепитий с восточными сладостями. Благоухание цветов разливалось ароматом в прохладном воздухе, чувство умиротворения охватывало всех – и супругов, и Авелия, и родителей Евалии, которые любили у них гостить по выходным дням. Авелий, ещё совсем маленький мальчик, пускал кораблики по узкой канавке, либо обожал наблюдать, как в небольшом бассейне с фонтаном плавали огромные красные рыбины, томно помахивая плавниками и смешно раскрывая огромный рот в поисках остатков корма. Маленькой ладошкой Авелий умел приласкать рыб, провести по яркой спине и потом хохотать от прикосновений к чувствительной ладони рыбьих плавников. Набегавшись вдоволь, сынок забирался в гамак и под волшебные сказки бабушки засыпал, а взрослые шёпотом разговаривали, чтобы не разбудить малыша, так как переносить в комнату мальчонку не хотелось – на свежем воздухе и спится лучше.
Евалия прошла в отсек, где располагались учебные комнаты. Молодежи читались лекции по истории Земли, культуре, психологии и философии. Семинары и модули входили в ежедневную программу
Евалия тихонько постучалась, чтобы обратить внимание преподавателя на себя. Учитель без слов понял, что матери надо поговорить с сыном, поэтому жестом указал Авелию на дверь. Тот тихо, чтобы никого не побеспокоить, выскользнул из классной комнаты.
– Мама, что-то случилось? Ты такая бледная. Зачем ты встала с постели? Врачи мне сказали, что ты потеряла сознание от переутомления, и что тебе надо несколько дней отлежаться. Зачем ты пришла? – спросил обеспокоенно Авелий.
– Сыночек, – Евалия прижала к себе крепкое тело взрослеющего сына, с трудом сдерживая слёзы. Ей нельзя было плакать: сыну требовалась уверенная поддержка матери, так как неизвестно, как он отреагирует на то, что она намеревалась ему сообщить. Евалия вздохнула и продолжила: – Так случилось, что отец твой попал в беду…
– Откуда ты узнала? – прошептал потрясенный Авелий. – Он жив?
Евалия кивнула головой. В глазах парня мелькнула тревога. Мать прижала его голову к груди и поцеловала в макушку.
– Отец на корабле, но… он заражён. Я должна быть с ним, облегчить страдания, если понадобится.
– Мама, но… это опасно. Как же я? Трудно было мне смириться с тем, что отец пропал без вести, а теперь я лишусь ещё и матери?
– Сынок, ты должен быть сильным… Понимаешь, это моя святая обязанность – быть с супругом, помочь ему выкарабкаться. Я нужна ему, ведь он со своей болезнью остался один на один. Пожалуйста, сумей понять меня и простить, – заглянув в глаза сына, прошептала Евалия. – Пойдём в каюту. Там нас никто не побеспокоит. Мы поговорим спокойно. Я выслушаю тебя, а ты постараешься понять мотивы моего поступка.
– Хорошо, – вздохнул Авелий, – пойдём, мама. У меня голова идёт кругом от таких известий.
– Поверь, не только у тебя, – попыталась смягчить напряжение сына Евалия.
Она обняла его за плечи, и они вдвоём медленно направились по длинному коридору, понимая, что эта прогулка может быть последней в жизни Евалии.
Много было пролито слёз, немало сказано слов, чтобы Авелий понял мать и простил. Евалия пообещала сыну, что она будет крайне осторожна и постарается не подвергать свой организм заражению. Авелию пришлось смириться с тем, что теперь опекунство над ним возьмёт профессор Губерман, которого он обожал с детства. Этот человек был вхож в семью. Так как своих детей у профессора не было, всю свою любовь он направил на смышлёного малыша, который рос на его глазах, превращаясь в мудрого не по годам парня. Марк мог заменить Авелию родителей до тех пор, пока они, здоровые, не выйдут из изолятора. А вера в то, что всё сложится наилучшим образом, не покидала никого.