Последнее слово девятого калибра

Денисов Вячеслав Юрьевич

Вот то, чего добивался судья Феклистов, переступая черту. Работник Московской прокуратуры ничтоже сумняшеся станет выворачивать всю подноготную и в столице, и в Мрянске. И речи о договоре с этим человеком уже не может идти ни при каких обстоятельствах.

То,

что оказалось невостребованным в процессе Феклистова, появится в процессе новом. Оправдательный приговор Феклистова в отношении Баварцева будет отменен. И теперь мрянский тракторостроитель, уже в компании истинных виновников, ответит за все.

Вот то, чего такой дорогой для себя ценой добился Владимир Игоревич Феклистов. Закон, не оставляющий шансов тем, кто с ним знаком лишь заочно. Он велик и всемогущ, если его применять правильно. Но какими утратами порою приходится за это платить!..

Это знал лишь Антон Струге. А теперь еще – Феклистов. Но вряд ли когда-нибудь об этом догадается Борис Выходцев, этот честный мужик, готовый рисковать собой ради достижения высшей цели. А как она выглядит, эта высшая цель? И в чем она проявляется? В поступках Выходцева или Феклистова? Или Струге, который перед отъездом ни слова не сказал о своей догадке Борису? Найти ответ на этот вопрос просто невозможно. Эти поступки можно лишь объяснять человеческими мыслями, не вдаваясь в дебри законодательства. Ведь закон – это не что иное, как проявление человеческой мысли. Той же самой человеческой мысли.

Переступить черту. Порой

труднее бывает заставить себя этого не делать. Нужно лишь выдержать эту наглую, уверенную улыбку, брошенную, как ком грязи, в твое лицо.

Странно, но, будучи неправым, Феклистов одержал победу. Он добился того, чего хотел. Но вряд ли он мечтал о таком конце. Семнадцать с половиной тысяч судей – слишком ничтожное число для того, чтобы восстановить на своей земле справедливость. Восстановить так, как это сделал Феклистов.

Прошел еще один месяц жизни. Всего несколько дней назад казалось, что он никогда не закончится, а сейчас чудится, что его не бывало вовсе. За окном, беспощадный, гудит февраль. Он забрасывает в приоткрытую форточку кабинетного окна хлопья снега. Словно уснув и замерев на месте, они начинают медленно падать на пол. Теряя вес и силу, вложенную в них ветром, они падают все медленнее и медленнее, растворяясь в тепле и превращаясь в воду. Они исчезают из времени, не успев долететь до паркета.

Еще мгновение назад казалось, что они упадут на пол и превратятся в один из тех сугробов, что встречает Струге каждый день, когда он выходит из суда, направляясь домой. А теперь чудится, что их не было вовсе.

Пройдет еще месяц, и улица встретит Антона теплом и уже знакомой водой. Той, что месяц назад, в этом феврале, уже пыталась на полу его кабинета остаться снегом…